Сполохи (СИ) - Ростова Ирина

Эловир прижал руки к груди, опуская голову, словно пережидая острый приступ боли.

– Я пытался их догнать. Как бы там ни было, но я обучался у своего учителя больше двадцати лет, я уже знал магию, и я мог попытаться. Я не мог не попытаться! Я следовал за ними до самого Атенаума, и надеялся догнать их и, может, освободить учителя по дороге, но я опоздал.

– Они двигались слишком быстро?

– Меняя лошадей, упряжки, без сна, без продыха, – подтвердил маг. – И я отставал. Я ни разу не смог даже на горизонте увидеть их, хотя во всех местах, которые я проезжал, люди твердили об ужасном маге-еретике, которого поймали верные слуги их бога. Они говорили, что черный маг прикован к железным прутьям, и не отзывается, когда его понукают копьем или палкой. Он был без сознания – я думаю, только так его и можно было одолеть, каким-то образом лишить сознания.

– Это называется рескат, – поведала Мист без удовольствия. – Он запирает мага в его теле, лишая возможности им управлять и создавать заклинания. И эту гадость создал Алгариенн.

– Он?! – ужаснулся Эловир, отшатываясь от Мист так, словно это она сама была учеником-предателем.

– Он предал Мейли? – сурово уточнил рилантар, впервые вмешиваясь в разговор. – Его ученик?

– Да, но это старые новости. Он давно мертв, и Мейли растерзал его в посмертии, – отмахнулась Мист.

– Это .. так похоже на него, – негромко сказал Треллион. – Стать духом мщения в посмертии – или почти посмертии – и это так ему идет.

– Идет, – согласилась Мист, вспоминая, как он напугал ее в ту самую, фактически первую встречу в Домене Пепла. – Ему все идет. Что было дальше, ар-Маэрэ?

– Дальше, – Эловир нахмурился. – Я пришел в Атенаум, но люди бежали из него, твердя, что проклятый колдун, когда его казнили, проклял город и всех жителей, и показывали мне язвы на своих телах, оставленные злым заклинанием. И говорили, что чем ближе к месту казни, к главной площади, были люди, тем хуже с ними беда. Тогда я понял, что учитель мой, погибая, успел проклясть своих мучителей, но все еще надеялся, и продолжал идти вперед. И чем ближе я подходил к Атенауму, тем больше я слабел. Язв не появлялось – вероятно, учитель проклял только людей, но то, чем его сдерживали, чем не давали ему творить волшебство, оно тоже лежало там тяжелым проклятьем – вероятно, взорванное и рассеянное последним волшебством учителя.

– Рескат так не работает, – пробормотала Мист. – Что-то тут не так. И что было дальше?

– Я встретился с отрядом этих Видящих, но не мог ответить им волшебством из-за окутавшего город молчания магии. Мне пришлось бежать.

– После этого Эловир с трудом, но вернулся в эль-Саэдирн, – рассказал Треллион. – И мы некоторое время наблюдали за ситуацией издалека. Полная тишина окутала сам Атенаум, но область без магии расширялась, и, хотя здесь мы чувствовали себя в безопасности, этого нельзя было сказать о наших собратьях по всему Эквеллору, которые начали подвергаться гонениям после казни Мейли. И тогда мы приняли решение кинуть клич о том, что эль-Саэдирн готов принять всех эолен из других королевств.

– Позвольте предположить – вначале все шло неплохо, но постепенно их стало все больше и больше, и вы поняли, что долина не сможет прокормить всех.

– Так и было, – спокойно признал Треллион. – Но мы не могли с самого начала оставить своих соплеменников без помощи, без защиты в мире, который счел их угрозой.

Мист покачала головой, складывая внутри себя кусочки истории Мейли, которые теперь вставали на свои места, и сравнивая их, по привычке, с легендами о Святом Амайриле. Все имело смысл – все, что рассказывали о Святом Амайриле, в самом деле, имело смысл – только вот не было никакого Святого Амайрила, а был великий эльфийский маг, чья казнь, чья почти-смерть стали катализатором ужасной катастрофы. Все подходило: казнь Святого в огне, его проклятье на головы “гнильцов”, все вставало на места практически полностью, вывернутое, переиначенное, но так или иначе правдивое. И что еще было правдой? Рождение от короля? Кем был святой Фофей, не самим ли Алгариенном? А святая Дорра?..

Сведения и знания складывались в единую картину, в которой – пока еще – не хватало нескольких звеньев, нескольких фактов, которые помогли бы довершить ее, и понять все до конца. Но и сейчас она знала достаточно, чтобы продолжить поиски не вслепую.

– Спасибо за рассказ, – сказала Мист, хотя у нее буквально зудело начать читать нежеланную и ненужную лекцию о взаимном превращении элементов легенд об ар-Маэрэ и о святом Амайриле. – Вы существенно облегчили мне дальнейшие поиски. Если вы знаете, как звали женщин, к которым Мейли ходил в гости незадолго до всей этой истории, то я буду весьма благодарна.

– Дорра, – не моргнув глазом, сказал Треллион, и Мист едва за сердце не схватилась от неожиданности. – Семайра, Крелиана, Сантана, Уртика.

– Погодите, – всполошилась Мист. – Я запишу. Я так не запомню.

– Ваш народ слаб на память, – милостиво разрешил ей забывчивость Треллион. – А мы не забываем, даже если и хотели бы.

– Отец, а откуда ты знаешь все эти имена? – нахмурилась Тилайна, благоразумно помалкивавшая большую часть времени.

– Мейли всегда был мне не только соратником, но и другом. Даже если я не всегда одобрял его образ жизни, я всегда уделял время беседам с ним, – сдержанно и аккуратно ответил рилантар.

Мист, закончив записывать имена подружек Мейли на одной из страниц Багровой книги, захлопнула ее с грохотом, и сказала:

– Чем вам помочь с вашей ситуацией, раз вы так хорошо помогли мне с моей?

– Я не совсем понимаю, как Миталь может ослабеть настолько, чтобы угаснуть, – Эловир свел брови вместе, хмурясь.

– Но это правда, – раздался лишенный телесности голос заклинания. – Я не позволила бы разбудить вас, если бы не знала, что она права. Я не знаю, что именно произойдет, когда мое существование окончится. Может быть, вы все останетесь призраками Домена навечно, может быть – окажетесь все разом в своем мире, без магии и без защиты. Оба пути, вероятно, вас не обрадуют.

– Я не могу похвастаться тем, что в целом понимаю, как работает это заклинание переноса, – вставила Мист. – Я могу себе представить, как перетащить в Домены нескольких людей, но человек пять-шесть это почти мой предел. А тут речь идет о том, что в Домен перешел целый народ, да еще и все постройки. Как это возможно?

– Такова моя сила, дарованная Деей, – ответила Миталь.

– Но ты не Багровый маг, тут другой механизм, – упрямо продолжила свои вопросы Мист. – Это больше жреческое волшебство, нет?

– Не Багровая магия, потому что моя сила – от Деи и ее Домена, только. Ты же несешь в себе еще и ветер, мороз и пепел, – мягко ответила Миталь. – И ты взываешь к силе Доменов и их владетелей напрямую, не спрашивая воли или разрешения.

– Пиявка такая, – согласилась Мист, обдумав ее слова. – Все верно. Просто беру и тащу.

– В этом твои чары ближе к магии жрецов, которые обращаются напрямую к своему божеству, резонируя с ним и впитывая его волю. Классическая же магия черпает из мира разлитую в нем силу, соединяя в цельные чары силу и отзвуки Доменов. Магия истекает из Доменов, наполняя мир, но сейчас что-то продолжает выпивать всю силу, не позволяя тому потоку, который приходит из Доменов, задержаться в мире и наполнить его собой. Только то, что хранится в артефактах, еще способно на волшебство – и ты, как окно в Домены само собой, позволяешь небольшому потому пройти через себя. Я храню волшебство, как артефакт, но мои силы расходуются, и от этого я слабею.

– Но рядом со мной ты сильнее? – сделала вывод Мист.

– Рядом с тобой маг может попробовать совершить волшебство, и у него, вероятно, получится.

– Очень интересно, – кивнула волшебница. – Не могу сказать, что все понятно, но если уж говорить об интересности – то да, еще как интересно. Что мне сделать, чтобы вам помочь? Я, вроде как, тут наследила, разбудила, всполошила, так что вы моя ответственность, так или иначе.