Заметки поклонника святой горы - архимандрит Антонин (Капустин)

доселе церквей афонских. В общем удерживает типический план древних святогорских соборов, но в частностях архитектор много придал ему своеобразного. Так, напр., поставил на нем, кроме 9 малых, два больших и равномерных купола, а над алтарем для возведения купола в меньших размерах придумал такое сцепление дуг и навесов, что, кажется, переступил уже черту licentiae tectoniсæ. Я пожелал знать имя зодчего. Мне назвали одного известного на Св. Горе каменщика. Удивила меня и смелость мастера, и доверчивость обители! Церковь будет хороша, когда отштукатурится извнутрь, и распишется – прибавил бы я, – но едва ли можно рассчитывать на хорошее расписание. Она, без сомнения, украсится и хоросом, и множеством других изобретений отшельнического вкуса и, к удовольствию братства, будет походить на все другие церкви Св. Горы. Я боюсь даже, что ее выштукатурят снаружи в бурый цвет, чтобы ни в чем не отстать от Лавр-Ивер-Ватопеда... Отчего это так скоро и так рано (с X века) стал уходить из виду у архитекторов греческих великий и чудный образец св. Софии?

После поклонения животворящему древу и св. мощам, в числе коих есть частицы великих святителей Василия и Григория, мы рассматривали писанные на досках иконы, развешенные в алтаре и в самом храме по стенам. Большею частью они славянские, и хотя большою древностью похвалиться не могут, но для историка славянского иконописания должны иметь цену. Вместе с св. мощами предлагается поклоннику для лобзания и весьма древняя икона Богоматери, черты коей еще довольно различаются. Она расколота вдоль пополам. Местное предание утверждает, что икона сия принадлежала императрице Феодоре и двукратно была бросаема иконоборцами в огонь, но осталась невредимою. Обстоятельство, что она расколота, может служить подтверждением преданию244. Вместе с нею предлагаются для подобного же чествования и т[ак] называемые честные дары (τίμια δῶρα), т. е. дары волхвов, принесенные ими рождшемуся Искупителю мира. Их подробно описал Барский. Общий голос тот, что они подарены обители дочерью сербского деспота Георгия, Мариею, имевшею горькую долю быть женою султана Амурата (и матерью Магомета II – по некоторым245246. Предание прибавляет, что она хотела лично вручить в монастырь свое приношение, но остановлена была невдалеке от него голосом, возбранявшим ей идти далее. Теперь место это обозначено крестом. В архиве монастырском хранится и хрисовул отца ее Георгия (Гюрги)247, равно как и другой хрисовул бука или Вувка (т. е. Волка)248, вероятно, деда ее249. Есть и еще два предмета, возбуждающие большое любопытство в посетителях. Местный голос относит их не только ко времени, но и к лицу Константина Великого. Первый из них есть большой деревянный крест с развилистыми оконечностями, обложенный с обеих сторон малыми иконами, писанными на пергамене по золотому полю, числом более 50-ти. Каждая из них вставлена в выдолбленное в кресте углубление и закрывается сверху стеклом. Пошиб живописный похож на византийский. При многих из них сохранились частью вполне, частью в отрывках надписи, сделанные по-латыни готическими буквами. Мы прилагаем подробное описание сего замечательного креста. Подобного же рода есть складень с малыми иконами. Он выдается за «благословение» св. Сильвестра, папы римского, новопросвещенному Константину. Кажется, нельзя сомневаться, что обе эти редкости суть остатки эпохи крестоносцев250. Они стоят внимания археолога, ибо свидетельствуют о времени перехода иконописного искусства с Востока на Запад. Замечательна и подставка ко кресту. Она имеет вид малого колокола, но странной формы, напоминающей вкус азиатский; сделана из бронзы с нарезными украшениями и куфическими надписями. Едва ли и это не подарок той же Мары, вынесенный ею из харема султанского.

Как на праздник, отправился я в библиотеку, хотелось бы говорить: книжницу 251 , как она, без сомнения, называлась в славянское время монастыря и как бы нам, славянам – Руси, следовало называть свои вивлиофики. В ней я в первый раз имел удовольствие видеть собрание славянских рукописных и старопечатных книг, числом около 200, из коих с десяток писаны на коже252. Почти все они назначения богослужебного. Есть десятка три евангелий, около 15 апостолов, много псалтирей, октоихов, праздничных миней и пр. Есть книг 7 панегириков, т. е. сборников слов на разные праздники, книг 5 пространных житий святых, на обрезе коих написано: метафра́стъ, экземпляра 4 сокращенных жизнеописаний, или синаксарей, из коих два – на коже, патерики, лествицы и пр.253 Наиболее замечательными мне показались следующие254.

1) Евангелие, расположенное по чтениям, – огромный пергаминный фолиант, писанный большими и красивыми буквами, с недостающими несколькими листами255. В конце имеет длинную заметку (на 3-х страницах), начинающуюся так: «Во славу Отцу и Сыну и Св. Духу...», кончающуюся же следующим:

Следует читать: «Срьбскаго Дьбра». Речь идет о территории, примерно соответствующей современной Дабро-Босанской епархии Сербской православной церкви, занимающей центральную часть Республики Босния и Герцеговина (ПЭ. М., 2006. Т. 13. С. 541–544)..

* В 1329 г. индикт был не 8-й, а 12-й.

2) Евангелие, в лист на коже, целое, весьма хорошего письма. Прекрасная книга. К сожалению, не имеет в себе никаких заметок.

3) Евангелие, в лист на бумаге, целое и одетое зеленым бархатом, уставного русского256 письма, 1650 г., с четырьмя евангелистами257, писанными пером и раскрашенными. Внизу помечено по листам скорописью следующее:

4) Евангелие, в малый лист, печатанное в Москве 7142 (1634) при патриархе Филарете.

5) Евангелие в малую 4° или 8° на бумаге, с заметкою в конце:

258.

6) Псалтирь, в 4° на бумаге, превосходного уставного письма с большими вычурными золотыми буквами в начале кафизм и с подобного же рода украшениями в начале книги, на половине и в конце перед 9-ю песнями. Редакция сербская. Есть ударения. Встречается удлиненная форма прилагательных имен. За песнями приписаны тропари воскресные: Ангельский собор и пр. с заключением: аллϊлуⷢ҇ϊа, аллϊлуⷢ҇ϊа слаⷡ б҇е гⷳ: Потом следуют избранные псалмы, числом 20. Последний из них: «Ангеломь». Непосредственно за ним следует расписание полиелейных припевов к стихам псалмов, любопытное для нас тем, что оно предварило собою наши так называемые «величания», неизвестные ни у греков, ни у южных славян. Мы передаем это расписание слово в слово: «Творение Кир. Филофея»259.

Т. е.