Похищение - Джоди Пиколт

В тот день, когда начинается отбор присяжных, мне выдают костюм и голубую рубашку Я не узнаю эту одежду и, поглаживая мягкую ткань, думаю, не ты ли ее выбирала. Я настолько воодушевлен возможностью надеть хоть что-то, отличное от тюремной робы, что не сразу замечаю, насколько огорчен Компактный.

— Цыпленок Майк не сможет принять товар, — говорит он.

Он подает мне письмо от зека из соседнего блока. Поскольку общаться друг с другом заключенным запрещено, письмо передали через третьи руки: кто-то получил его на воле от Майка, затем отослал Компактному. В письме сказано, что Майк должен был пронести первую партию «фена» сегодня, когда пойдет в суд на оглашение приговора, но его адвокат перенес заседание — и теперь сделка не состоится.

— Ну что же, — говорю я, поразмыслив. — Я-то в суд сегодня иду.

Для перевода в здание суда арестантов сковывают одной цепью. Под мышками мы несем свои альтер-эго: джинсы и майки, рубашки и костюмы. По прибытии в здание оковы снимают, нам разрешают переодеться. Эрик забыл взять мне носки, поэтому приходится надевать только туфли на голые ноги.

В зал нас гонят как стадо и усаживают на скамью присяжных. К столу, где сидят адвокаты, нас будут вызывать по одному. Эрик еще не пришел, что не может не радовать: мне бы очень не хотелось, чтобы он видел то, что я намереваюсь осуществить.

По большому счету, какая разница, что ты делаешь: даешь рецепт, по которому сварят килограммы метамфетамина, или лично проносишь его в тюрьму — все равно ты виновен. Но участь активного участника процесса почему-то все равно кажется мне позорнее.

Компактный сказал, что товар мне передаст подружка Блу Лока.

— Ты просто сиди, — напутствовал он меня, — и жди, пока товар сам к тебе приплывет.

Я сижу на скамье присяжных уже почти полчаса и наблюдаю, как адвокаты прибывают, обмениваются репликами, просматривают бумаги. Судьи пока не видно. Я восхищаюсь высоченным потолком, разлетом между стенами — всей этой незамысловатой казенной архитектурой, масштабы которой уже успел позабыть.

По центральному проходу пробегает молоденькая девушка в полосатом костюме, плотно облегающем талию и бедра, и строгих черных туфельках на каблуках. Волосы у нее заплетены мелкими косичками, а те, в свою очередь, закручены толстым рогаликом; кожа у нее цвета кленового сиропа.

— Да, я ассистентка Эрика Тэлкотта, — говорит она приставу и указывает на меня. — Он хочет, чтобы его клиент просмотрел сегодняшнее заявление. Можно? — Она заискивающе улыбается.

В следующее мгновение она уже подбегает ко мне.

— Мистер Тэлкотт просил, чтобы вы на это взглянули.

Перегнувшись через стойку, она вручает мне папку из пеньковой бумаги. В папке оказывается стопка чистой бумаги. Она шепчет мне: «Кивните», и я киваю. Из папки выпадает крохотный, туго затянутый воздушный шарик и приземляется между моих ног.

Захлопнув папку, она удаляется из зала суда. Я пытаюсь представить ее вместе с Блу Локом, когда он не Блу Лок, а обычный парень, живущий со своей девушкой в центре города. Потом наклоняюсь и сжимаю шарик в кулаке. Прячу за резинкой штанов.

Через несколько минут приходит Эрик и тоже просит позволения подойти ко мне. К тому моменту я уже настолько вспотел от волнения, что под мышками проступили темные круги. Кажется, я вот-вот потеряю сознание.

— С вами все в порядке? — спрашивает он.

— Да. Абсолютно.

Он недоверчиво косится на меня.

— А о чем это говорит пристав? Что к вам приходила моя ассистентка?

— Ошиблась. Ей нужен был мой однофамилец.

— Ну ладно, — пожимает плечами Эрик. — Послушайте, сегодня…

— Эрик, — перебиваю его я, — а ты мог бы попросить отвести меня в туалет?

Он смотрит на меня, потом на пристава.

— Попробую.

Я, судя по всему, выгляжу достаточно паршиво, чтобы к моим нуждам проявили понимание, поэтому специально вызывают другого пристава, который сопровождает меня в уборную. Тот, посвистывая, ждет меня у кабинки. Я спускаю штаны и достаю из-за уха комок мази, выданной Компактным специально для этой цели. Этой мазью лечат ссадины. Скривившись, я натираю маленький белый шарик, пока он наконец не готов пройти в мой анус…

Через десять минут я уже сижу возле Эрика, на месте подсудимого. Я внимательно рассматриваю каждого потенциального присяжного, входящего в зал. Прыщавая женщина, мужчина, постоянно глядящий на часы, веснушчатая девочка, напуганная, кажется, не меньше моего. Они заполняют анкеты, которые им раздает Эрик. Кто-то, прищурившись, смотрит на меня, другие сохраняют деланное равнодушие. Жаль, что я не могу с ними поговорить. Я сказал бы им, что какой бы приговор они ни вынесли, он не будет строже того, что я вынес себе сам. Я сказал бы им, что, глядя на человека, никогда не знаешь, что он скрывает.

Наденьте перчатки. Пропустите воду через конденсатор. Не теряя ни секунды, засыпьте красный фосфор; если образуются комья, воспользуйтесь «плечиками». Вам нужна экзотермическая реакция, и она не заставит себя долго ждать. Быстро заткните верхушку виниловой трубки и замотайте спайку скотчем.

Когда от смеси поднимется желтое испарение, встряхните конденсатор. Если давление поднимется слишком высоко, остудите колбу во льду. Вскоре смесь распухнет, как взбитые сливки, и тут же осядет.

В определенный момент наполнитель для кошачьих туалетов, засыпанный в кувшин на другом конце прибора, нагреется и приобретет фиолетовый окрас. Отсоедините резиновую трубку от конденсатора. Отрежьте виниловую трубку на минимальном расстоянии от кувшина. Без промедления замотайте отверстие скотчем.

Будьте осторожны. Не снимайте печать. Внутри находится фосген, убивший вашего друга.

Твитчу двадцать два года, но выглядит он на все пятьдесят. Он околачивается по углам на спортплощадке, ковыряя гноящиеся струпья между пальцами рук и ног и принюхиваясь к вытекающей оттуда крови: она еще пахнет метамфетамином, что циркулирует по его организму. Когда он улыбается — а случается это нечасто, — на месте зубов зияют черные дыры, а язык его похож на белый велюровый ковер.

Чаще всего его «плющит», то есть он не может заснуть от амфетаминового возбуждения, страдает галлюцинациями. Он не из «бешеных» нарков — скорее, из «параноиков»: недавно, к примеру, ему взбрело в голову, что надзиратели похищают тела заключенных. Когда я прохожу мимо, он хватает меня за рукав.

— Долго еще? — шепчет он, имея в виду нашу поставку.

Содержимое шарика, что я получил в зале суда, мы раздали черным бандитам из «строгача». Выплатив таким образом положенную десятину, Компактный официально начал наш бизнес.

Первая внутренняя партия поступила в Библии. Та же девушка, что сыграла роль помощницы адвоката для меня, отдала издание в кожаном переплете священнику, который ведет здесь баптистские службы. Она со слезами на глазах рассказывала, как ее парень — на сей раз им был Компактный — обрел Иисуса Христа, а она заказала гравировку на обложке специально для него. Но надзиратели ответили, что заключенные могут получать книги только напрямую из интернет-магазинов. Не мог бы священник лично передать этот подарок ее возлюбленному?

Какой же уважающий себя священник откажется выполнить столь почетную просьбу?

Когда Компактный получил Библию на ближайшей службе, то рассыпался в благодарностях перед священником, а вернувшись в камеру, не менее цветисто благодарил уже самого Господа. В корешке, под кусочком переклеенной кожи, хранилась унция «фена». На улице ее можно было продать за тысячу долларов, здесь же один грамм стоил четыреста. Компактный подсчитал, что мы выручим одиннадцать тысяч двести…

Твитч снова дергает меня за рукав, но я отмахиваюсь.

— Я же сказал: сделки заключаю не я.

Отвернувшись от него, я наблюдаю переговоры между Компактным и Флако, парнем из банды мексиканских националистов.

— Сто пятьдесят, — говорит Компактный.

Глаза Флако темнеют.

— Тот же «четвертак» ты продал Тейсти Фрику за стольник!

Компактный пожимает плечами.

— Тейсти Фрик не латинос.

Флако наконец соглашается с ценой и уходит: свою дозу он получит, когда друзья Компактного подтвердят, что деньги переведены на счет.

— Ты же ободрал его как липку! — возмущаюсь я. — Это же… это же…

Я хочу сказать «несправедливо», но понимаю, как глупо это звучит.

— Но почему? — спрашиваю я. — Потому что он мексиканец?

— Ну, это был бы чистой воды расизм, — ухмыляется Компактный. — Нет. Потому что он не ниггер.

Из местного рэпа:

Сижу целый день на нарах, как истукан,Мое оружие — заточка, а не понтовый наган.Спозаранку на шамовку шуруем,Хаваем холодную яичницу, рамсуем.Вижу приятеля Коста, здорово!Шманает фраеров, ничего такого.Накачался — закачаешься,Нападет — не отмахаешься.Мой братуха Снуп говорит,Что скоро дерьмо во все стороны полетит.Так что будь начеку, братишка,Иначе хана, иначе — крышка.С одним фраерком начались качели,«Перо» я в ботинке носил три недели.Сошлись на площадке, тут уж не до пряток,«Перо» ему в шею — и полный порядок!Заточкой по роже, и пусть подыхает,А мне за мокруху еще припаяют.Гнию в одиночке, но честное слово:Если бы мог, прикончил бы снова!

Диабетик, который поставлял Компактному иголки, смог раздобыть еще и ингалятор: выменял у сокамерника с эмфиземой. Ночью, когда в тюрьме гасят свет, он соскребает головку и основание с крошечного жестяного сосуда, остается только полая трубка. Он аккуратно давит на цилиндр зубной щеткой, пока тот не превращается в пластину металла. Точи не хочу.