Осколки надежд - Иван Плотников

Отдышавшись, Егор поднялся с колен и продолжил путь. От напряжения вновь начала кружиться и болеть голова, а безобразное мертвое лицо замаячило перед глазами. Хотелось лечь, но он заставлял себя идти дальше, мысленно подбадривая словами: «вот сейчас, еще пару метров и отдохну… вот еще шаг и отдохну… сейчас дойду до двери и отдышусь». Так он пересек весь зал и остановился у трех дверей. Средняя оказалась заперта. За правой журналист обнаружил тускло освещенный длинный коридор. Следов, что именно этим путем ушли американцы, Егор не заметил. Открыв дверь слева, он увидел лаз в полу и металлическую лестницу, ведущую вертикально вниз. Полянин грустно посмотрел в сторону правой двери, но гул неведомого механизма шел не оттуда. «Неужели трудно было придумать нормальную лестницу, со ступеньками и поручнями, с промежуточными площадками для отдыха?» – вздохнул он и взялся за перекладины. Дна не было видно – внизу сплошная темнота. Превозмогая слабость и головокружение, Егор преодолел несколько метров и погрузился во мрак. Он принялся считать каждую ступеньку, чтобы монотонность движений не вызывала панического ощущения. Когда их число перевалило за полсотни, он подумал: «Интересно, на сколько метров я спустился?» Расстояние между перекладинами около сорока или даже сорока пяти сантиметров. Получилось уже более двадцати метров. Подняться обратно точно не хватит сил. Егор спустился еще на десять ступенек и еще. Уже семьдесят. Это… попытался сосчитать, сколько будет в метрах, но помешала головная боль. Он вновь продолжил снижение, но, преодолев еще несколько метров, едва не сорвался – нога ушла в пустоту. Кончилась лестница или просто ступенька в этом месте выломана? В полной темноте журналист не мог понять, что там внизу. Необходимо достать фонарик, а тот находился в рюкзаке. Перед началом спуска Полянин собирался переложить его в крутку, но почему-то не сделал этого. Просто забыл. Теперь, с автоматом на шее и рюкзаком на плечах, болтаясь на лестнице, сделать это было намного сложнее. Егор обхватил левой рукой перекладину, а правой попытался дотянуться до рюкзака, но из этого ничего не вышло. Пальцы коснулись нужного кармана, однако расстегнуть клапан в таком положении нечего было и пытаться. Требовалось снять рюкзак хотя бы с одного плеча. Журналист поднял одну ногу на ступеньку выше, снял с шеи автомат и, перекинув ремень через колено, отпустил его. Теперь автомат висел на колене, правда не очень надежно, и двигаться следовало осторожно, чтобы он не соскользнул вниз. Егор сбросил одну лямку с плеча и тихонько перетащил рюкзак на живот. Вожделенный карман оказался в пределах досягаемости. Журналист принялся расстегивать клапан, однако ремень в пряжку входил туго, тянул за собой весь рюкзак и упорно не желал поддаваться. Полянин быстро терял силы, левая рука, которой он обхватил перекладину, оказалась пережата в локтевом сгибе и занемела. Забыв об осторожности, он дернул за ремень что есть сил, автомат соскользнул с колена и с грохотом упал. Егор подавил вздох. Но звук от падения был такой, словно оружие приземлилось где-то совсем рядом. Журналист извлек злополучный фонарик из кармана рюкзака, нажал на кнопку и выругался с досады. Лестница не доставала до пола не более метра, и автомат лежал тут же под ней.

Полянин спустился, подобрал автомат и уселся на пол, обняв рюкзак и отдыхая. Мерный гул, доносившийся теперь откуда-то сбоку, убаюкивал его так, что Егор не заметил, как задремал.

Он не сразу понял, что его разбудило, а когда сообразил, было уже поздно менять позицию. Кто-то двигался по коридору, и эхо шагов, отталкиваясь от стен, гуляло взад и вперед. Спрятаться было негде, оставался только один путь – обратно наверх. Подхватив рюкзак и оружие, Егор вскарабкался на лестницу и замер. Шаги приближались. Кто там внизу? Свои? Или, может быть, враги? Но тот, кто шел внизу, не подавал голоса, хотя и не таился особо. Медленной, но уверенной поступью, в полумраке, человек, а может и не человек вовсе, миновал место, над которым скрючился журналист, и, не останавливаясь, проследовал дальше. Вскоре шаги стали стихать и исчезли совсем.

Стараясь не шуметь, Полянин спустился с лестницы и, включив фонарик, направился в противоположную сторону. От лестницы направо и налево расходился широкий коридор. Кое-где тускло светились лампочки, спрятанные за стеклянными плафонами. Вдоль правой стены периодически попадались ничего не говорившие журналисту технические надписи. Под ногами хрустела бетонная крошка, осыпавшаяся с потолка и стен. В ряде мест располагались массивные металлические двери, на мощных петлях. За несколько десятков лет они заржавели намертво. Журналист прошел уже около полусотни метров, но коридор все не кончался. Вместо этого, наконец, попалась открытая дверь. Егор посветил фонариком внуть помещения, но каковы его размеры, где и чем оно заканчивалось, в полумраке определить было сложно. Приглушенный ранее, монотонный гул здесь стал более отчетливым. Егор решительно шагнул в проем и сразу заметил, что пол не горизонтален. Более того, по мере продвижения вглубь уклон все усиливался, словно бетонную плиту выгнуло дугой вверх. Мощности фонарика не хватало, чтобы хорошо осветить пространство, но журналист уже мог различить, что противоположная сторона зала сильно разрушена. Один из углов словно сплюснуло, и в нем под наклоном сходились потолок с полом, а другой был полностью завален нагромождением кусков бетонных плит, из которых торчали изогнутые стержни арматуры.

Поразмыслив, Полянин пришел к выводу, что добрался уже до зоны разрушений, вызванных взрывом реактора. Однако дальше идти было некуда. Он подобрался к самому завалу, осмотрел проломленный потолок, но не обнаружил щели достаточных размеров, чтобы в нее мог протиснуться человек. Уже собираясь вернуться и продолжить путь по коридору, журналист наступил на какой-то предмет, который громко хрустнул под ногой. Полянин нагнулся и подобрал маленький металлический цилиндрик, и хотя тот был раздавлен подошвой ботинка, без труда опознал в нем американский маячок. Но кто мог его здесь обронить? Кто-то из группы Вайса или Охотник? Егор снова осветил пол и заметил следы ботинок на пыльном полу. Их было довольно много, и принадлежали они не только ему. Значит, кто-то регулярно посещал это помещение! Придя к такому выводу, журналист с удвоенной тщательностью осмотрел завал и обнаружил за одной из бетонных плит лаз. По многочисленным следам обуви было понятно, что пользовались этим проходом не один раз. Егор посветил в проем и нашел внизу деревянную лестницу, приставленную к стене. Спустившись по ней, он оказался в очередном коридорчике с низким потолком. В конце его журналист разглядел блики теплого оранжевого света, а до слуха донеслась человеческая речь и музыка. Полянин торопливо выключил фонарик и притаился, вслушиваясь в разговор. Казалось, несколько людей оживленно беседовали между собой, но разобрать, о чем они говорят, было невозможно. Доносились лишь приглушенные обрывки слов на фоне примитивной монотонной мелодии. Егор осторожно двинулся на звук. Голоса становился все отчетливее, и, наконец, ему удалось разобрать сказанное кем-то громко и четко.

«…массовые антиправительственные выступления вызвали серьезную обеспокоенность в Вашингтоне, где считают, что в случае падения дружественного режима под атаками оппозиции, весьма вероятным становится возникновение новых плацдармов по обеим сторонам залива, и это станет реальным, прямым ударом по усилиям США сдержать…»

«Это новости!» – хлопнул себя по лбу журналист. Где-то поблизости работал приемник или телевизор. Егор обрадовался, что ему все же удалось не заблудиться и найти признаки человеческого существования. Но об осторожности забывать не следовало. Взяв оружие в руки, Полянин бесшумно преодолел еще десяток метров. Здесь коридор заворачивал за угол, и голос диктора доносился совсем близко. Журналист осторожно высунулся. Его взору предстал еще один коридорчик с распахнутой дверцей в конце. Из проема струился мягкий, теплый свет. Егор замер. Никаких звуков, выдававших присутствие человека, он не услышал. Только диктор вещал что-то про политическую обстановку да лилась приятная ненавязчивая мелодия. И еще тот самый механический гул… Он никуда не исчез, но стал громче и переместился левее. Полянин приблизился к входу и осторожно заглянул внутрь. В небольшой комнате стояла кровать, застеленная защитного цвета армейским одеялом, офисный стол, газовая двухкомфорочная плита, книжный шкаф, два стула, тумбочка и вешалка. Под кроватью Егор приметил газовые баллоны, выкрашенные стандартной красной краской, на столе разместилась посуда, по количеству приборов предназначенная для одного человека. На тумбочке стоял телевизор, шел новостной репортаж. Рядом же расположился приемник, из которого доносилась та самая мелодия. Несколько плащей и курток разного вида висели на вешалке в углу, а под вешалкой журналист нашел составленное в угол оружие. Здесь же находилась и та самая винтовка, которую Егор видел в руках Кюри в их последнюю встречу. Сомнений не было, журналист отыскал логово Охотника! Он устало добрел до кровати и опустился на нее, израсходовав на это движение остаток сил. Полянин растянулся на пледе, чтобы немного прийти в себя, и начал рассматривать окружающие его предметы. Их было немного, и постепенно журналист пришел к выводу, что это не единственное помещение АЭС, обжитое Охотником. Хотя бы похищенные артефакты он должен где-то хранить? Да и посудой, оставленной на столе, похоже, давно никто не пользовался. Очевидно, и запасы у него должны храниться где-то еще, те же патроны, например…