Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы - Чарльз Брокден Браун

футов от скалы, имелся брод, там было так мелко, что путешественнику и его лошади ничего не стоило форсировать реку и продолжить путь.

Однако я знал, что в нескольких ярдах от этого отвесного склона очень глубоко. Прыгнуть в воду здесь гораздо безопаснее, чем там, где меня впервые посетила такая мысль. Тогда я сомневался, что глубина достаточная, а тут мне это было доподлинно известно. Но некоторые опасения все-таки имелись. Здесь придется прыгать с большей высоты, я боялся потерять сознание от удара о воду и утонуть. Тем не менее колебания были отброшены, я положил ружье и томагавк на землю и приготовился к прыжку.

Только я собрался с духом, как был остановлен странным, едва различимым звуком, донесшимся из того места, откуда я пришел. Вроде бы голоса людей, но необычные, не похожие на те, что я привык слышать. Во всяком случае, это был не волчий вой и не рычание пумы. Их я научился безошибочно узнавать во время прошлогодних блужданий по озерам. А потому у меня возникло подозрение, что это переговариваются краснокожие дикари.

Я понятия не имел, сколько индейцев обретается в округе, и предположил, что, быть может, у хижины Деб столкнулся не с теми, которых видел в пещере. Вероятно, таких отрядов рассредоточено здесь немало, и мне удалось уловить сигнал о приближении одного из них. Все же я не мог понять, что привело их в эту глушь и на какую добычу они тут рассчитывают.

Опять раздались голоса, уже ближе. Мои подозрения усилились. Что предпринять, чтобы обезопасить себя? Прижаться к земле и затаиться или попытаться уйти? Что, если враг, перемещаясь по краю пропасти, уже рассмотрел все окрестности вокруг скалы? Как же мне быть? На крайний случай у меня есть оружие. Но, может, я сумею избежать нового кровопролития? Стоит ли дожидаться нападения дикарей, не лучше ли предотвратить столкновение, прыгнув в воду?

Перед угрозой опасности мне следовало соблюдать осторожность, так что я сконцентрировался на разрешении этой первоочередной задачи, временно отбросив все прочие мысли. Я стоял на округлом выступе, чуть в стороне от основного горного массива, кромка которого тянулась прямой линией немного ниже, на расстоянии нескольких шагов от меня. Любое движение там не укрылось бы от моего взгляда даже в полумраке.

Я сосредоточился на этом участке. Оттуда донеслись шаги, и вскоре показались люди, идущие цепочкой друг за другом, как ходят вооруженные индейцы. Они шли вдоль кромки горы по направлению к мысу. Я насчитал семь человек.

Мне уже было ясно, что делать дальше. Если кто-нибудь из них заметит меня, я тут же вскочу на ноги, выстрелю в того, кто первым приблизится, затем брошу мушкет и прыгну в реку.

К счастью, они в полной тишине проследовали мимо, не обнаружив моего присутствия. Несколько минут я боялся пошевелиться. А когда тревога уже почти улеглась, оттуда же, что и в прошлый раз, вдруг послышались громкие выкрики. Я понял, что мне по-прежнему угрожает опасность. Видимо, вслед за передовым отрядом идут другие, и я должен быть готовым к встрече с ними.

Не выпуская из поля зрения единственный возможный для них путь, я через некоторое время различил фигуру вооруженного человека. Пока он был один, но где-то неподалеку, несомненно, находились и другие. Он приблизился, остановился, и я поймал на себе его пристальный взгляд.

Зрение у ленни-ленапе острее, чему нас. Они никогда не примут корягу или олененка за человека, равно как и человека не перепутают с корягой или олененком. И, увидев чужака, мгновенно поймут, друг он им или враг. Не подлежало сомнению, что индеец уже обратил внимание на мое распростертое тело. Но пока он продолжал всматриваться, пытаясь определить, кто я такой, у меня еще оставались шансы спастись.

Все произошло невероятно быстро. Я заметил движение, которое от страха тут же интерпретировал в соответствии со своими дурными предчувствиями, решив, что дикарь целится мне в голову. Он находился в очень удобном положении относительно меня. С такого расстояния нетрудно было поразить цель.

Эти мысли положили конец моим колебаниям. Уже в следующее мгновение я оказался на ногах и выстрелил, после чего, бросив мушкет на землю, прыгнул с огромной высоты в реку. Ускорение, набранное в полете, сразу увлекло меня на дно. Вода не смогла погасить его.

Будь река в этом месте немного мельче, я бы разбился насмерть о каменистый грунт. А при большей глубине мне не хватило бы воздуха, чтобы всплыть на поверхность. Упав боком, я вряд ли сумел бы выжить – как минимум, потерял бы сознание от удара о воду и, скорее всего, утонул бы. Только на редкость удачное стечение обстоятельств спасло жизнь вашему другу!

Но не успел я всплыть, как столкнулся с новой опасностью. Когда моя голова показалась над водой и я пытался насытить легкие кислородом, сверху прогремели не менее двадцати выстрелов. Настоящий огненный дождь вспорол воду вокруг меня. Несколько пуль просвистели в паре дюймов от моей головы. Я не ждал такого и, еще не успев отдышаться, вынужден был все время уходить на глубину, чтобы не попасть под обстрел. Враги палили наугад. Казалось, что гибели не избежать. Положение было отчаянное, возможности выбраться из этой переделки я не видел.

Но как только шок от неожиданного нападения прошел, мне удалось осмотреться. У противоположного берега было безопасно, и я приложил все оставшиеся силы, чтобы доплыть туда.

Между тем пули продолжали свистеть рядом со мной, и мне то и дело приходилось уклоняться от них. Я старался плыть по преимуществу под водой, лишь изредка выныривая, чтобы набрать воздуха. Потом стрельба внезапно прекратилась, вспышки больше не озаряли берег, ропот и голоса смолкли, и воцарилась тишина. Похоже, меня оставили в покое.

Глава XXII

Противоположного берега я достиг без труда, но он оказался совершенно неприступным, таким был крутым. Я плыл вдоль него в надежде встретить выступ или бухточку, где смог бы хоть немного отдохнуть и, если понадобится опять переплывать реку, собраться с силами и с духом. Мне верилось, что вскоре мелководье или какой-нибудь подводный валун дадут моим ногам опору. Но надежды не оправдывались.

Никто из тех, кого я знаю, не сравнится со мной в искусстве плавания, однако, как и у прочих людей, силы у меня не беспредельны. Я испытал невероятное напряжение, к тому же мокрая, тяжелая от воды одежда очень сковывала и замедляла мои движения. Я бы сбросил с себя это бремя, но понимал, с какими неудобствами