Трактирщик - Александр Воронков

  Несомненно, красота - облагораживает. Но лицезрение прекрасной девушки пагубно влияет на состояние организма: ни с того ни с сего вдруг стало жарковато, в висках ощутимо запульсировала кровь, морда лица непроизвольно попыталась расплыться в идиотской улыбке. Сразу захотелось петь, и вообще - сотворить что-то хорошее.

  'Э, брат Максим, это не дело! С чего я на девчонку уставился, как на картину? Даже и не думай ничего: не поймут! Она - здешняя, хоть и из бедной семьи, а ты покамест - чужак приблудный, да ещё и иноземец... Никто за такого дочку не отдаст, а насчёт внебрачных отношений, если верить читанному в прежнее моё время, здесь вообще строго... Могут и того-с... Нанести непоправимый вред здоровью... Лучше сделай морду кирпичом, пока в полумраке никто твоей дурацкой лыбы не заметил'.

  - Простите, пан мастер! Это получилось не нарочно. Сейчас мы с Дашкой всё приберём! - Голос Зденка отвлёк меня от прекрасного зрелища. Ну что же, сам виноват: не нарушай гармонию! В три шага я оказался рядом и 'от всей пролетарской щедрости' отвесил разгильдяю звонкого 'леща'.

  - Вот накажу - и прощу. Посуда денег стоит. Продолжай приборку!

  Мгновением позже я уже уходил от летящей в лицо мокрой тряпки, рефлекторно ставя блок левой и перетекая в сторону.

  - Не смей бить моего брата! Ай!

  Мокрая ряднина с чавком шлёпается на каменный пол, а девушка невольно оказывается согнутой пополам с вывернутой за спиной конечностью. Рефлексы, чтоб их! Хотя... выглядит она в этот момент весьма... Ну, вы понимаете.

  Тут же отпускаю юную агрессоршу, во избежание новой атаки отшагивая в сторону. Впрочем, ни о каком нападении красавица уже не помышляет, бережно нянча левой рукой слегка пострадавшую правую. Зденко - молодец какой! - схватился за лежавший на столе нож. Сестрёнку обижают! Правильно, так и надо: Род - это святое.

  Совершенно спокойным голосом - никакой агрессивности и крика! - расставляю точки над 'i':

  - Так, дорогие мои. Ну-ка, тихо, тихо. Спокойно. Никого я не бью - я воспитываю. И буду воспитывать, чтобы из разгильдяя сделать мастера! И никому не позволю мешаться в процесс! Ясно тебе, ученик? Кстати, нож можешь пока что положить на место, он скоро понадобится.

  - Ясно, мастер...

  - А ты, красавица, прекращай тут руками размахивать! Ишь, развела матриархат, амазонка!

  Выходит, ты и есть дочка пани Костековой?

  - Да! Я всё матушке расскажу!

  - Правильно. Расскажи. Пусть она тебе ещё всыплет. А то взяла моду!

  - Ой...

  Да, интересно я с девушками знакомлюсь, ничего не скажешь!

  Впрочем, хотя в прежнем моём времени такие знакомства и происходили в более 'мирной' атмосфере, ни разу мне не приходилось испытывать столь сильных эмоций от самого вида красавицы. И ведь не сравнить её со сталинградскими девчонками: те, ясное дело, поразбитнее, наряды откровеннее, причёски, макияж, косметика - манят взгляд. У зденековой же сестрёнки платье почти до полу, волосы убраны под косынку, лучшая в мире косметика - это полное отсутствие косметики на чистом красивом лице... Нет, куда уж до неё 'продуманным россиянкам', у которых на лбу крупно расписана вся жизнь: карьера - поиск богатого дурака, тьфу, жениха, - замужество - один ребёнок 'чтоб был' - снова карьера - шопинги - шмотки - забугорные курорты... Впрочем, что это я? Как людей общество воспитало - так они и живут. Были иные времена - и ценности были иные. В сталинские годы женщина могла стать и лётчиком, и стахановкой-Героем Соцтруда, и народным - действительно НАРОДНЫМ! - депутатом, и много кем ещё... Так тогда в Кремле сидел не кто-то там, а сам Сталин! А кто сейчас у власти? То-то... Вот и воспитывают не лётчиц, а проституток, не стахановок, а - в лучшем случае - 'бизнес-вумен'...

  Конфликт удалось быстро утрясти, молодёжь закончила приборку, после чего я приступил к поварскому священнодействию, озадачив Зденека на 'подай-принеси'. На притаившуюся у стеночки любопытной тихой мышкой Дашу решил не обращать внимания: пускай запоминает процедуру готовки, жизнь у неё ещё долгая, пригодится. Но 'решил' и 'сделал' - не всегда одно и то же. То и дело мой взгляд словно сам по себе искал стройную фигурку в скромном платьице.

  Круто замесив пресное тесто и скатав его в 'колбаски', я заставил парнишку накрошить крупными кубиками несколько горстей птичьего мяса. Выловив из кипящего бульона кости, сам принялся отрезать от тестяных 'колбасок' небольшие кусочки, и, начинив их курятиной, закинул в горшок и оставил вариться.

  Оставшееся в керамическом сосуде птичье мясо проложил в несколько слоёв кольцами лука, посолил, добавил сухой горчицы и залил сверху слегка разогретым топлёным маслом. После чего озадачил ученика поисками тряпицы и лыка, чтобы завязать горловину. В условиях отсутствия автоклавов, холодильников и консервных заводов - вполне приличный способ хранения мяса, скажу я вам...

  Ещё один горшок пришлось занять для поджаривания крупно нарезанного сала. Как только прогретые до прозрачности кусочки принялись плавать в собственном жиру, я наполнил посудину до половины нарезанным луком, посолил, хорошенько при этом перемешав и отодвинул к краю очага, чтобы закуска не пригорала, а равномерно тушилась, прикрытая вместо крышки серебряной тарелью - памятным подарком русских калик.

  Не теряя времени, распорядился, чтобы ученик длинной деревянной ложкой повылавливал из горшка успевшие свариться 'клёцки с душой' и разложил сушиться прямо на столе, сам же накрыл огонь за неимением сковороды медным листом, который промазал оливковым маслом из заветной крыночки. Затем клёцки, с которых успели стечь остатки жидкости, были бестрепетно отправлены на этот примитивный противень на прожарку.

  Последним 'штрихом' подготовки к предстоящим посиделкам стало направление Зденека за посудой - главным образом глиняными кружками и мисами - на рынок. Конечно, в этом времени не видят ничего зазорного в том, чтобы использовать в качестве тарелки кусок хлеба, но я давно уже решил для себя: раз уж приходится жить в неуютные времена, то хотя бы вокруг себя нужно стремиться создать максимальный комфорт. Да и слишком расточительно закупать для трактира полные телеги муки каждый месяц, не говоря уж об уже готовых ковригах. Конечно, глиняная посуда не слишком долговечна, определённый процент вскоре переколотят посетители - надеюсь, слухи о непривычных 'иноземных' кушаньях, подаваемых в моём трактире, сыграют роль своеобразной рекламной 'приманки' - но ведь и стоит она сущие гроши. Тем более, что стоимость разбитой миски всегда можно включить в счёт, либо заранее скалькулировать 'усушку и утруску', распределив по ценам подаваемой еды.