Хоббит, или Туда и обратно - Джон Толкиен

Наверное, с самого начала похода так туго гномам еще не приходилось. Леденящий душу рев разъяренного Смауга эхом грохотал над ущельем. В любую минуту изрыгающий пламя дракон мог сорваться с вершины Горы и, облетев ее, обнаружить на краю обрыва гномов, которые отчаянно тянули за веревки. Вот уже подняли Бофура — все тихо! Вот и Бомбур наверху — пока его тащили, он отдувался и пыхтел, веревки трещали, но по-прежнему все было тихо. Вот подняли кое-какие инструменты и тюки с припасами — и тут беда свалилась прямо на голову!

Послышался резкий свист крыльев. Красное зарево залило верхушки скал. Дракон!

Гномы едва успели заскочить в туннель и втащить за собой тюки, как с северной стороны Горы налетел Смауг. Шум его крыльев был подобен реву урагана, пламя, которое он изрыгал, опалило горные склоны. От жаркого дыхания дракона мгновенно пожухла трава на площадке перед потайным входом, жар проник за неплотно закрытую дверь и обдал гномов, не успевших уйти далеко. Вокруг заметались отсветы пламени, заплясали черные тени на стенах. Дракон пролетел мимо — и вновь стало темно. Пони в ужасе заржали, оборвали привязь и понеслись прочь. Дракон ринулся за ними и исчез.

— Конец нашим бедным лошадкам! — вздохнул Торин. — Если Смауг заметил кого, пиши пропало! А мы сидим здесь и будем сидеть, если только кому-нибудь не взбредет в голову бежать обратно к реке — а это многие мили по голой равнине, на виду у Смауга!

Подобное удовольствие, естественно, никого не прельщало. Гномы отползли подальше от входа и лежали, дрожа всем телом (хотя в туннеле было тепло и душно), покуда в приоткрытую дверь не хлынули бледные лучи рассвета. Всю ночь до их слуха доносился рев рыскающего по округе дракона — рев нарастал, затем утихал, а потом все повторялось вновь и вновь.

Обнаружив пони и следы двух лагерей, дракон решил, что, видимо, сюда приходили озерные люди и что они поднялись вверх по склону из долины, где стояли пони; однако потайная дверь так и не попалась ему на глаза, и загороженная скалами площадка убереглась от его яростного пламени — только траву слегка опалило. Всю ночь Смауг провел в тщетных поисках, покуда рассвет не охладил его гнева и он не отправился восвояси — поспать на груде сокровищ, да и передохнуть. Смауг не забыл и не простил вора; он не простил бы его даже через тысячу лет, пусть даже время превратило бы его самого в обожженный камень! Спешить дракону было некуда. Не торопясь, он бесшумно заполз к себе в логово и прикрыл глаза.

С наступлением утра страху у гномов поубавилось. Они пришли к заключению, что, когда имеешь дело с таким стражем, как дракон, опасности подобного рода неизбежны, а стало быть, и отказываться от задуманного еще рано. Но и покинуть свое убежище, как справедливо заметил Торин, гномы пока не могли. Пони их если не погибли, то разбежались, и гномам оставалось теперь только дожидаться, пока Смауг ослабит свою бдительность до такой степени, что у них хватит духу на долгий обратный путь. Хорошо еще, что удалось спасти изрядную часть запасов, которых должно было хватить еще на какое-то время.

Гномы долго спорили, как действовать дальше, да вот никак не могли придумать способа избавиться от Смауга. Дракон изначально был слабым местом в их замыслах, и Бильбо всегда с трудом удерживался, чтобы лишний раз не напомнить об этом. В конце концов гномы совершенно запутались и, как бывает обычно в таких случаях, принялись ворчать на хоббита и пенять ему на то, что еще совсем недавно приводило их в восторг — на то, что он выкрал чашу и тем самым прежде времени разгневал дракона.

— А чем еще, по-вашему, должен заниматься грабитель? — рассердился Бильбо. — Мое дело — украсть сокровища, а драконов убивать я вам не нанимался! Тут воин нужен, а я для начала сделал все, что мог. Может, вы думали, что я на своем горбу выволоку сразу все сокровища Трора? Если кого тут и винить, так не меня, а вас! Нужно было нанимать не одного грабителя, а пятьсот! Я хочу сказать, что дедушка ваш, разумеется, заслуживает всяческих похвал, но вы ведь никоим образом не позаботились поставить меня в известность об истинных размерах его состояния. Да будь я в пятьдесят раз больше и будь Смауг не драконом, а ручным кроликом, мне и тогда за сто лет не перетаскать всех этих сокровищ!

Тут гномы, конечно, поостыли и принесли хоббиту свои извинения.

— Но что же тогда предлагает господин Бэггинс? — вежливо спросил Торин.

— Если ты о сокровищах, то пока ничего. Очевидно, это целиком зависит от удачного стечения обстоятельств и от того, когда нам удастся устранить Смауга. Впрочем, хотя устранение драконов совсем не по моей части, я обещаю как следует подумать и об этом. Но, сказать по правде, надеяться нам особенно не на что, а кроме того, у меня есть непреодолимое желание добраться до дому живым.

— Ну, об этом говорить еще рано! — воскликнул Торин. — А что прикажешь нам делать сегодня, сейчас?

— Ну, если тебя и в самом деле интересует мое мнение, я полагаю, что нам остается просто сидеть здесь и ждать. Днем мы наверняка сможем без особого риска выползать наружу и дышать свежим воздухом. Возможно, в скором времени кое-кого из нас надо будет послать к складу на берегу реки — пополнить наши запасы. Но по ночам придется отсиживаться в этом туннеле. А сейчас у меня есть одно предложение. Ровно в полдень я надену кольцо и пойду проведаю Смауга — надо же и ему когда-то поспать! Ну, и посмотрю, что он там поделывает. Как знать, может, что-нибудь и переменится. Мой отец любил приговаривать, что у всякой змеюки отыщется слабое место, хотя я не уверен, что он проверял это лично.

Естественно, это предложение было принято с нескрываемым воодушевлением. Гномы и без того давно прониклись к Бильбо великим уважением, но теперь хоббит вырос в их глазах до настоящего вожака. У него появились собственные соображения и собственные замыслы! К полудню Бильбо готов был совершить повторную вылазку в недра Горы. Разумеется, все это ему не очень нравилось, но теперь он хоть мало-мальски представлял себе, что его там ждет, и уже не так боялся. Однако, знай Бильбо о драконах и их коварстве чуть больше, он боялся бы, наверное, вдвое против прежнего и не рассчитывал бы застать дракона сладко почивающим.

Снаружи сияло полдневное солнце, но в туннеле было темно как ночью. По мере того как хоббит удалялся от входа, свет, который пробивался через щель полуприкрытой двери, становился все слабее и слабее. Бильбо шел так бесшумно, что и легкий ветерок едва ли мог бы соперничать с ним; благополучно добравшись до конца туннеля, Бильбо имел все основания гордиться собой. Багровое зарево в пещере еле тлело.