Загадки римской генеалогии Рюриковичей - Михаил Серяков

Однако бобры ни на территории современного Ирана, ни на территории Средней Азии, откуда далекие предки современных иранцев могли прийти на Иранское нагорье, не водятся. Кроме того, общеиндоевропейское слово b(h) ib(h) er/b(h) eb(h)er первоначально означало просто «коричневый», «блестящий». Живущее в воде животное оно стало означать только у ограниченного круга народов: авест. bawra-, bawri-, лит. bebrus/ bebras, прус, bebrus, русск. бобер, др.-в.-нем. bibar, др.-англ. beofor. Весьма показательно, что в санскрите данный корень продолжал означать просто определенный цвет, а не бобра, что говорит о том, что название бобра появляется у иранцев относительно поздно, уже после распада индоиранской общности. Кроме того, в этом же ареале он оказывается связан с нижним миром: в Авесте бобер связан с богиней вод Анахитой, в славянских песнях «черные бобры» соотносятся с корнями мирового дерева, а в латышских народных песнях божественные близнецы пляшут в шкурах бобра и выдры.

Отметившие все эти особенности Т.В. Гамкрелидзе и В.В. Иванов констатируют: «Эти особенности балтийской, славянской и авестийской традиций, не находящие параллелей в других индоевропейских традициях, подтверждают в культурно-историческом плане вторичность приобретения особой значимости этими видами животных…»{499} Н.Л. Членова, рассматривая древние контакты иранских племен с финно-уграми, выдвинула гипотезу, что данная характеристика богини появилась в Восточной Европе: «Бобровая шуба Ардви Суры Анахиты в цитированном описании — реликт ее доахаменидской сущности, когда она была богиней-рекой, олицетворением Волги, и бобр был ее священным животным»{500}. В связи с тем, что Ардви Сура Анахита была богиней любви, следует отметить, что бобер упоминается и в восточнославянских свадебных песнях, что вряд ли является случайным. Высокая сексуальность бобра, равно как и образование ими семьи наподобие человеческой, вполне объясняет его эротическую символику в фольклоре. Однако анализ свадебных песен привел В.Н. Топорова к следующему выводу: «В целом семантика образа бобра противоречива и парадоксальна и поражает поверхностного исследователя неожиданностями. Бобр — завидный жених, но невесте на свадьбу почему-то нужна бобровая шуба, которую можно получить, только убив того же бобра. С бобром собираются вступить в брак и строить совместную жизнь, но о том, что случилось после свадебного обряда (да и состоялся ли он вообще?), почти ничего не говорится. При этом бобра, которого собираются сделать мужем, членом семьи, бьют, гонят, ловят, убивают»{501}. Подобные совпадения позволяют предположить значительную древность подобной символики, восходящей к периоду древнейшей эпохи славяно-иранских контактов.

Все эти факты подтверждают, что Волга носила название Раса и Рангха у предков индийских и иранских ариев в период их пребывания в Восточной Европе. Название ее Ра у Птолемея и сохранившееся до наших дней мордовское название Волги недвусмысленно свидетельствует, что имя это в данном регионе не было забыто и после ухода ариев на юг. С течением времени имя реки могло слегка меняться. Современные исследователи отмечают: «Кроме приведенных фактов, можно указать еще на упоминание Волги в качестве Рос (Рсос,) в одном греческом географическом трактате III или IV в. н.э., авторство которого приписывается Агаремеру. Возможно, сюда же относится имя одного из скифских вождей у Валерия Флакка Rhadalus (VI, 69), которое И.В. Пьянков читает как Rhadanus и сближает с Птолемеевым Ра, древнеиранским Raha-danu и авестийским Ranha (Рангха)»{502}. Поскольку автор сочинения «Изложение землеописания в сокращении», автором которого считают Агаремера, при перечислении впадающих в Каспийское море рек называет Волгу именем Рως (Рос), то положение о том, что Волга в древности носила имя Рос можно считать полностью доказанным.

Однако, как показывают более поздние письменные источники, это была не единственно возможная огласовка данного корня. Полное отождествление имени Руси и названия Волги мы видим у ряда арабских средневековых писателей. Уроженец Северной Месопотамии Ибн Хаукал, написавший свою книгу в X в., так характеризует Волгу: «Река Итиль — самая большая по протяженности, и это река русов…» Хоть в «Хрестоматии» Т.М. Калинина и выбрала данный вариант перевода, однако она была вынуждена отметить, что в этом фрагменте речь могла идти не об упоминании самого могущественного или самого активного на Волге народа, а о названии самой реки. В таком случае предложение должно заканчиваться следующим образом: «река [называемая] ар-Рус»{503}. В коллективной же монографии, посвященной речным путям Восточной Европы, эта же исследовательница дает следующий перевод интересующего нас фрагмента: «Река Итил — самая большая по протяженности, и она — река ар-Рус»{504}. Поскольку Ибн Хаукал писал еще во время существования Хазарского каганата, логичнее было бы назвать Волгу по имени наиболее мощного в тот момент в политическом и военном отношении народа, однако главная река Восточной Европы внезапно называется этим восточным автором в честь русов. Т.М. Калинина видит в этом отражение активности на Волге русских купцов, однако с такой же вероятностью это может быть объяснено и традицией, связывающей самоназвание нашего народа с этой великой рекой.

Аналогичное название Волги зафиксировано и в сочинении иранского ученого и путешественника ал-Истахри «Книга путей и стран». Как полагают востоковеды, первая редакция этой книги была написана в 930–933 гг., вторая — около 950 г. Описывая Каспийское море, ал-Истахри отмечает: «Это море не соединяется ни с одним из морей на поверхности Земли ни посредством смешения, ни способом связи, кроме того, что входит в него (Каспий) из реки ар-Рус, известной как Итил, а она (река) связана ответвлением, ведущим от нее к проливу, (который) выходит из земли ал-Кустантинийа (Константинополя), с морем Окружающим»{505}. Поскольку в этом же сочинении также встречается описание трех групп русов, это показывает, что иранский географ использовал в своем сочинении информацию о Восточной Европе, относящуюся ко времени до создания единого Древнерусского государства и даже основания города Новгорода. Отметим, что данный фрагмент, показывающий весьма раннее и устойчивое восприятие Волги мусульманскими географами как реки ар-Рус, составителями «Хрестоматии» в ее текст включен не был. В более поздней мусульманской литературе мы встречаем еще несколько примеров восприятия Волги или связанных с нею рек как Русской реки. Анонимное сочинение «Худуд ал-алам» упоминает три группы русов, и, следовательно, его информация также восходит ко времени, предшествовавшему основанию Новгорода. Его автор отмечает: «Есть еще река Рус, вытекающая из страны славян, которая течет на восток, пока не приходит в пределы русов. Затем она проходит по пределам Уртаб, Салаб, Куйафа, которые являются городами русов, и по пределам кипчаков, затем поворачивается и идет к югу к пределам печенегов, впадает в реку Итиль»{506}. Здесь река Рус оказывается уже притоком Волги. Подобное утверждение, возможно, объясняется тем, что автор «Худуд ал-алам» механически соединил в своем тексте более ранние источники, в одном из которых шла речь о реке Рус, а во втором — об Итиле.

Выдающийся арабский географ XII в. ал-Идриси, творивший при дворе норманского короля Сицилии, также упоминает эту реку, впадающую в Азовское море: «От города Султатийа (Судак) до (города) Бутар (Феодосия) двадцать миль. От устья реки ар-Русийа до (города) Матраха двадцать миль»{507}. О ее истоке он сообщает следующее: «В упомянутую реку Русиййа впадают шесть больших рек, берущих начало в горе Кукайа. а это большая гора, протянувшаяся от Моря мрака до края обитаемой земли. (…) В долинах этих рек живет народ, известный под именем ан-н.бариййа. У этого народа есть шесть укрепленных городов, расположенных между руслами этих рек, текущих, как мы уже сказали, с горы Кукайа. Никто не может покорить этих людей…»{508} Горой Кукайа ал-Идриси называл Рипейские горы античной традиции, а что касается ан-н.бариййа, живущих в долинах шести рек, впадающих в Русиййю, то различные исследователи высказывали предположения, что перед нами достаточно сильное искаженное название биармцев, северян или новгородцев. Если исходить из указания ал-Идриси о впадении реки ар-Русиййа в Азовское море, то ее можно было бы отождествить с Доном, Северским Донцом или Кубанью. Однако подобной локализации противоречит указание восточного географа на истоки «Русской реки».

Длительное изучение данного сочинения привело современных исследователей к выводу, что информация ал-Идриси об интересующем нас гидрониме «многослойна» и основывалась на нескольких источниках. Работавший в Сицилии географ объединил различные сведения о стоявших на реках северных городах и об огромном водном пути, связывавшем между собой север и юг далекой для него Восточной Европы. «Сложный состав рассказа ал-Идриси обесценивает всякие попытки отождествления “Русской реки” с каким-либо конкретным географическим объектом на территории Восточной Европы. Таким образом, вместо привычной локализации, опирающейся на принцип “одно наименование — один объект”, представляется более целесообразным дать развернутое определение гидронима и рассматривать “Русскую реку” как совокупность речных путей, посредством которых можно было пересечь Восточно-Европейскую равнину в меридиональном направлении»{509}. Однако то, что всю эту совокупность речных путей ал-Идриси именует рекой ар-Русиййа показывает на укорененность в мусульманском мире представления о существовании в Восточной Европе какой-то великой реки, носящей имя нашего народа.