Пришлые - Михаил Сухоросов

Постучал он основательно - кулаком, со всей дури. Потом голос Малыша прогремел:

- Ученик Чародея! Ордынцев, твою мать!

Я усмехнулся и отсалютовал стаканом в сторону двери, хлебнул, как воду. Никого нет дома, и незачем так орать… Малыш не унимался, продолжая бушевать за дверью - и кулаком колотил, и каблуком. Пусть колотит, дверь прочная… Потом Малыш, в очередной раз выругавшись, забрякал каким-то железом, матерясь вполголоса, завозился с замком. А вот это уже лищнее… Я бросил на стол куртку - прикрыть пистолет. Малыша я постараюсь побыстрей спровадить.

Наконец он справился с дверью и ввалился - рыжий, нахмуренный, с рукой на перевязи:

- Какого члена не открываешь?

Я пожал плечами:

- Не хочу. Ладно, угощайся, раз уж пришел, а потом вали отсюда как можно дальше.

Малыш подошел к столу, основательно угостился из горлышка, но валить, похоже, не собирался - уселся на койке напротив, уставившись на меня тяжело и пристально. Я ухмыльнулся:

- Что, не нравится?.. - снова хлебнул из стакана. - Пошел отсюда. Мне одному надо побыть.

- Тебя там ищут. Из Лиги ребята. И еще кое-кто.

- А не стебет. Пусть в другом месте поищут.

- Охренел от большого ума… - пробормотал Малыш, внимательно на меня глядя, потом вдруг сдернул куртку со стола, уставился на жирно поблескивающий пистолет, протянул:

- Та-ак…

- Что - "так"-то?

Малыш осторожно, как хрустальный, поднял пистолет со стола, положил обратно, не глядя на меня, тихо осведомился:

- Совсем уже, да?

- Совсем, Малыш, совсем… - я снова поднес стакан ко рту, но выпить не успел - Малыш одним движением оказался рядом со мной, вышиб его у меня из руки - только стекло брызнуло - здоровой рукой вздернул меня стоймя за грудки, прошипел мне в лицо зло и страшно:

- Сука, выблядок обезьяний!.. Ты что ж это делаешь, падла?! Хлеботину тебе искрошить? Сейчас, сделаю. Ромео недоделанный, бабку твою через солдатскую портянку! Ах, девку у него треснули, сунуть некуда, так он сразу в кучу говна растекся…

Даже сквозь пустоту я ощутил подступающее под горло бешенство. Какого, в конце концов, хрена?! Что эта рыжая сволочь вообще понимает?..

Я резким движением отбросил его руку, основательно шатнулся при этом, но устоял, вскинул голову и, глядя ему в глаза, тихо-тихо выдавил сквозь зубы:

- А вот так со мной разговаривать не надо… А про Гельду еще вякнешь что-то - уже я тебе хлеботину крошить буду. Усек?

Он неожиданно усмехнулся углом рта:

- Вот так-то лучше… - сунул ствол себе в карман и снова уселся, попутно прихватив со стола бутылку. Я хмуро воззрился на него, пытаясь сообразить, подготовился он заранее, сработал экспромтом или вообще ничего такого в виду не имел. А он крепко приложился к горлышку, неторопливо закурил:

- Вообще-то, если ты стреляться решил - дело твое.

- А мое, так и не суйся… И вообще, кто тебе сказал, что я стреляться собираюсь?

- Придурок лагерный, - сообщил Малыш. - Ты в зеркало-то когда в последний раз смотрелся? У тебя ж это на роже написано. Большими, красивыми буквами.

- Ладно, допустим… Сам же сказал - это мое дело.

- Да хоть сто раз ты застрелись, - проворчал Малыш. - Мало того, что добро переводит, - он снова отхлебнул из бутылки, - так еще и в карман всем напоследок нагадить решил…

Я потряс головой:

- Каким это образом?

- Ну да, ты ж ничего не знаешь - и того, что официально ты - глава Лиги…

- Кашлял я на это, - я отстегнул браслет-дракона и бросил на стол. - Отдай этим… Пусть делят, как знают, только без меня.

- Еще чего скажешь? Уж стреляешься - так валяй принародно, а то опять Лига твоя во всем Пришлых обвинит. "Изумруд", не "Изумруд" - им-то, как Эрик говорит, монопенисуально.

- Эти песенки пой в другом месте. За дверью, например.

- Пусть так, - устало согласился он. - Только Грентвиг-то этот браслет именно тебе оставил.

- Никого другого под рукой не оказалось, вот и все.

- Ну так чтоб непоняток не вышло, встретился бы с ними, объяснил: так мол и так, пардон, ребята, обосрался…

- Не хочу я ни с кем встречаться. Меня и от твоей-то рожи тошнит.

- Позер паршивый.

- Рефлексы, Малыш, рефлексы… Сколько лет пришлось комедию ломать, человеком притворяться…

- Давай, давай, - проворчал он. - Порадуй Дэна и компанию… Лига, кстати, не так неправа и окажется. Ты не думал, что пуля в лоб - не твоя идея? Что тебе ее подкинули?

- А это уже неважно.

- Что, помогаешь этой сволочи следы замести?

- Ага. Помогаю.

- Слушай, Ученик Чародея, ты сейчас себе просто позволить не можешь из игры выйти. И не застрелишься - не потому что боишься, с тебя станется… Сам знаешь, я не психолог ни фига, но тебя-то знаю. Ты себе этого не разрешишь, потому что у тебя кой-какой долг еще остался.

Я растянулся на койке, закинув руки под голову:

- Долг, честь, совесть… Все это, сударь мой, высокий штиль. И придумали его специально для того, чтоб всякую экстрагадость красивыми словами прикрывать. А с меня хватит, нахлебался. Свое получил, даже с горкой. Все. От меня ничего не зависит.

- Ну-ну… Валяй, окукливайся. Прячь башку в песок. А "Изумруд" пускай поет и пляшет. Чего им еще - один конкурент со счетов долой, второй нажрался и пулю в чайник пустил. Теперь можно будет и второстепенными свидетелями заняться - как группой Риккарда в свое время…

Я угрюмо рассмеялся:

- "Ах, на кого ты нас покидаешь?", так, что ли?

- Трусом ты, вроде, не был.

- Не стоит. Побереги для некролога.

Он смерил меня взглядом - словно впервые увидел, - потом вынул из кармана "универсал", швырнул на койку и направился к выходу.

Я окликнул его раньше чем подумал, для чего:

- Стой!

Он приостановился, сухо осведомился, не оборачиваясь:

- Чего еще?

Я с натугой сел:

- Вот что. Раз уж ты обо мне заботиться взялся, раздобудь где хочешь и не позднее, чем через двадцать минут большую кружку крепкого кофе и четыре таблетки аспирина.

Он ухмыльнулся в усы:

- Так бы сразу, - и выкатился. Я посидел еще с минуту, тряхнул головой, поморщившись от плеснувшей в рубце боли, встал, придерживаясь за стенку, и направился в душевую.

От ледяной воды все дырки в шкуре заныли, но в башке все же прояснело - по крайней мере, настолько, что я задумался: а какого, собственно, лешего я опять во всю эту кашу полез? Малышовские выпады меня не слишком задели - по-человечески все понятно, да я-то не совсем человек… Чудище. Экспериментальный образчик. Бог из пробирки… Чего-то, ради чего бы стоило не то что жить, а хотя бы бриться, у меня не осталось. И все же выстрел в висок - это как-то несерьезно. Как-то уж слишком по-гусарски… Ладно, ствол от меня никуда не денется, а приспичит - и без него обойдусь. Все-таки жив во мне дух графа де ля Фер и его незабвенный принцип: "Как добрый католик, не желающий пустить себе пулю в лоб, я вступлю в бой с четырьмя гвардейцами кардинала или восемью англичанами, и таким образом погибну за своего короля без всякой экипировки" - что-то в этом роде… Видно, как был позером, так и подохну.

Малыш расстарался, так что уже минут через десять я сидел в своей конюшне, с отвращением глотал горячий кофе, заедая его аспирином и выслушивая последние новости. В общем и целом, получилось все примерно как я и предполагал: армия Глорхауза, без боя заняв горные крепости, перевалила Свинцовый и теперь развлекалась как умела в предгорьях, гоняясь за уцелевшими имперскими отрядами. На Волчьем вообще творилось что-то неразбери-поймешь - для начала вся армия кочевников вдруг повернула назад, в степи, но северяне остались, да еще Серые - они по-свойски разобрались с орденцами и императорскими полками и уже приготовились, как говорится, хлынуть с гор железным потоком, когда с тылу на них ударил сравнительно небольшой - тысяч шесть - отряд, причем, самое интересное, какой-то вообще левый. Ничейный. И так хорошо ударил, что уцелевшие вниз не хлынули, а попросту драпанули. А неизвестный отряд так на перевале и остался - по слухам, там обнаружилось порядком Ведающих, да плюс к этому эльфов куча - во всяком случае, известие об этом привез громадный пучеглазый эльф, и какие-то переговоры он желал вести ни с кем иным, как с Миком Меченосцем, а другие его не интересовали, о чем он прямо и недвусмысленно заявил…

Через некоторое время я оказался в относительном порядке: белый, как простыня, помятый, опухший, потный, слабый - но трезвый. А то, что подташнивает и подколачивает - это уже детали… Так что я размял руки:

- Ну, где ребят из Лиги искать будем?

- Чего их искать? В Пещерах.

- Интеграция, - ухмыльнулся я. Малыш без улыбки кивнул:

- Даже больше, чем ты думаешь. Сам понимаешь, из здешней группы мало кто сможет вернуться. Вот и устраиваются в меру способностей.

- Ничего, приспособятся, - лениво пообещал я. - А мы еще повоюем. Мы еще кой-кому гадюку в штаны запустим.