Пришлые - Михаил Сухоросов

- Да? - я даже головы не повернул, продолжая переставлять непослушные тяжелые ноги.

- Конец нашему с тобой перемирию. Разошлись дорожки, брат-монстр. Только, боюсь, ничего это не значит - вряд ли еще свидимся.

- Почему же? - осведомился я без всякого интереса.

- Мы об этом говорили. Меня устранят. Грубо. Тебя тоже, но, скорее всего, иначе. А если все ж встретимся - в живых, судя по всему, только один останется.

- Угу, - равнодушно откликнулся я.

- Жаль… Ладно, пока что я все ж Верховный Магистр. Прощай, что ли? - он сунул мне руку, я машинально ответил на пожатие, потом все ж взглянул ему в лицо. Такое ощущение, что он расплакаться готов…

- Удачи.

Он криво усмехнулся, как-то нелепо взмахнул рукой, повернулся и почти побежал к заставе. Секунду я смотрел ему в спину, потом повернулся и зашагал дальше.

А солнце уже высоко поднялось, и Ущелье залито каким-то странным, нереальным оранжевым светом, и туман висит, легкий. как вуаль, и несмотря на него, Ущелье во всей беспощадной наготе видно. Откуда-то гарью тянет, свет играет на голых ребрах откосов. И я - один в пустом и неуютном мире.

- Мастер…

Я обернулся, нашаривая ремень автомата. Точно, автомат я наверху оставил… Да тут он и ни к чему.

Метрах в двух впереди, привалившись к громадному, вросшему в землю камню, сидел Харн. Грудь мерно и тяжело поднималась и опускалась, , светло-рыжая шерсть вся в кровавых потеках. Я опустился рядом с ним на здоровое колено, он с явным усилием приподнял голову, нижняя челюсть задвигалась. Что-то сказать хочет?.. Вместе с хриплым дыханием изо рта выскочило несколько кровавых сгустков. Похоже, конец ему.

Наконец он смог заговорить - тихо и хрипло, но очень внятно:

- Мастер… Не время поэтов… Время героев. То, что я знаю, никому не нужно. Местами с тобой меняться не хочу…

Все, тут уже ничего не сделаешь. Час, может, еще и проживет, не больше…

Его голова упала, опять медленно приподнялась, лицо исказилось, но голос зазвучал еще тише и спокойней:

- Помоги мне.

- Я не умею лечить.

- Я не об этой помощи. Ты ведь знаешь, Мастер.

Он смотрел на меня в упор - не просительно, а жестко. И я понял.

- Не могу.

- Можешь. Сделай это. Помоги.

Господи, или кто тут вместо тебя, мне бы кто помог… Я закрыл глаза, собирая остатки воли и Силы в кулак, собрал пальцы в щепоть, поднес к виску Харна, резко разжал. Словно током шарахнуло, ослепительная вспышка на момент стерла все, я почувствовал короткую судорогу, пробежавшую по его телу - и все. Кончено.

Я постоял немного над вытянувшимся и странно плоским телом, потом повернулся и двинулся дальше.

Остатки войска Прокаженных я еще издали заметил - шли они медленно, чуть не строем. Четверо несли на плечах носилки из копий. Я уже знаю, кто лежит на них…

Когда они приблизились, я отошел, чтобы дать им дорогу. Этелред, под подбородок укрытый плащом, лежал, обратив в небо заострившееся лицо, еще больше, чем при жизни похожий на химеру, вырезанную из того же серого камня. что нас окружает. На меня никто не посмотрел, головы даже не повернул, но я каждой клеточкой почувствовал их враждебность. Их осталось немного - десятка четыре. Когда они прошли мимо, я увидел Ильмиру, чуть отставшую от них. Что она в таком месте делает?..

Я постоял немного, раздумывая, заторопился следом. Догнал ее, тронул за плечо. Она развернулась, бросила резко:

- Не трогай меня! - и Сила - как прямой в челюсть.

Я некоторое время смотрел на нее, потом отошел, уселся на камень, подперев голову руками и глядя в землю. Вот так, значит, и никак иначе… Поделом мне.

Ее приближения я не услышал - просто почувствовал, что она здесь. Потом ее ладонь легла на мою:

- Мик…

- Да? - откликнулся я, не поднимая головы.

- Ты должен понять… Мне надо быть со своими людьми. Они считают, отец из-за тебя погиб…

Я глянул ей в лицо:

- А ты?

Она отвела глаза - впервые за то время, что я ее знаю:

- Не знаю, Мик… Наверно, ты прав был - я за тобой следила. И ты за мной… не можем мы с тобой просто мужчиной и женщиной быть. Мы с тобой - не люди…

- Распрощаться хочешь?

- Не знаю… И без тебя мне плохо будет, но не могу я так, Мик! Все равно сейчас мы вместе быть не сможем. Может быть, когда-нибудь…

- Может быть, когда-нибудь… - как эхо повторил я, но она уже пропала. А я остался сидеть, уронив голову на руки и слушая пустоту, разрастающуюся внутри. Что-то еще исчезло из мира…

Наверно, именно эта мысль подняла меня на ноги и заставила двинуться обратно дерганной шатающейся походкой. Несколько раз я спотыкался, падал. но боли не чувствовал. Что-то еще из мира исчезло…

На эриковской заставе я задержался только чтобы прихватить ларец с Камнем Грентвига и его меч. незнакомый парнишка из молодых сообщил, что Эрик, Малыш и компания улетели в Пещеры, а меня уже битый час дожидается Рафаэль, которому строго-настрого приказали без меня не возвращаться.

Раф действительно уже рвал и метал. По дороге он пытался расспросить меня, но добился только пары односложных и невпопад ответов.

В Пещерах меня, конечно, чуть не с оркестром встречать выползли, но я на все поздравления и вопросы ответил только "Угу", а потом кинулся разыскивать Эрика. Долго искать не пришлось - он сам вывернулся мне навстречу:

- Наконец-то! Не знаешь случайно…

- Не знаю, - оборвал я. - Где Гельда?

- Понятия не имею.

Он хотел спросить еще что-то, но я уже повернулся к нему спиной и изо всех сил ковылял к выходу.

Я нашел ее в сотне метров от северного входа в Пещеры, на ровной мшистой площадке, заросшей чахлыми соснами и редким кустарником. Она лежала навзничь, разметавшись, как во сне. Не будь я Чародеем, наверно и подумал бы, что она спит…

Я постоял немного, не решаясь подойти, чувствуя, как мир вокруг проваливается в звенящую тишину, приблизился, сел рядом с ней на землю, положил ее голову к себе на колени, провел ладонью по коротким рыжеватым волосам, которым уже не отрасти никогда. Как глупо все.. Она-то в чем виновата была?.. Лицо еще более детское, чем при жизни, рот приоткрыт. Даже не заметила, как умерла, значит… Вот сюда пуля вошла, в левый бок. И крови почти нет.

Наверно, я это заранее предчувствовал. но когда увидел ее, мне словно нож под дых воткнули. Не знаю, чего мне хотелось - расплакаться, завыть звериным воем… Я не мог. Просто сидел и механически водил рукой по ее волосам, не пытаясь проглотить подступивший к горлу комок. Она-то в чем виновата была?..

Но все эти мысли шли тоже как-то почти безразлично, и не осталось вокруг ничего, кроме вязкой пустоты.

Я просидел, словно окаменев, держа на коленях голову Гельды, пока не начало смеркаться. Когда серое небо потемнело, я с трудом встал, размял затекшие мышцы, поднял на руки ее легкое, почти невесомое тело и зашагал по направлению к Пещерам.

ГЛАВА 20.

Не знаю, сколько времени прошло - три дня, четыре… Запомнилось только, как мы с Малышом хоронили Гельду - последнее мое дело на этой земле. Яму я вырыл сам, с остервенением швыряя лопатой тяжелый грунт. Лил нескончаемый дождь, раскисшая глина пополам со щебнем глухо и мокро шлепалась на деревянную крышку. Со мной пытались заговаривать, но я не отвечал. Вернувшись, тщательно запер дверь, вычистил "универсал", вставил обойму, дослал патрон и бросил на стол. Потом выволок югранский рюкзак с пойлом, повалился на койку, не снимая ботинок, налил первый стакан. Ствол до сих пор на столе - когда все допью, пущу себе пулю в лоб. Надо прикончить выпивку. Подохнуть прагматиком… Этакий посмертный юмор.

Вообще-то шут его знает, почему я не застрелился сразу - то ли сентиментальное желание какой-то там итог подвести, то ли что-то еще… И ничего из этой затеи не вышло. Сколько я ни пытался какие-то воспоминания… светлые, что ли?.. вызвать - и ни фига, только все та же серая муть. Пытался припомнить Гельду, Старого, Дикса… Бесполезно. Не за что мне цепляться.

Сперва водка не брала, но я методично вливал в себя стакан за стаканом, и в результате не опьянел даже, а как-то отупел и отяжелел. И пустота никуда не делась. В конце концов, плевать. Мимо собственного лба как-нибудь уж не промажу. Собственно, для Чародея пуля в лоб - заведомая потеря стиля, сердечко остановить куда как проще и красивее, но не хочу с чародейством иметь дело напоследок. А в общем, к черту. Даже то, что будет после выстрела, меня не сильно волнует. Есть некоторая надежда, что не будет вообще ничего…

Все это время я почти не спал. Только проваливался время от времени в какую-то душную, вязкую полудрему, а вынырнув, продолжал пить. Осталось уже не так много. Может, я и в самом деле бессознательно стараюсь финал оттянуть?..

Шаги за дверью. Похоже, именно сюда кто-то топает. И зря. Не хочу я никого видеть. Смутно помнится, что несколько раз ко мне уже ломились, сначала я громко посылал визитеров, кажется, даже пальнул разок в дверь, а потом вообще перестал реагировать. И этот тоже - постучит-постучит, да и уйдет, будем надеяться.