Женщин обижать не рекомендуется. Сборник - Валентин Черных

— Сколько тебе лет на самом деле?

Я ей рассказала все, ничего не утаивая, потому что понимала: она может выразить удивление в разговоре с Сергеем, и вообще от врачей и адвокатов ничего не надо скрывать.

— Не получится у тебя, — сказала гинекологиня. — Десять лет скрыть невозможно. Выдаст кожа, особенно на шее, руки, грудь, вены на ногах, пигментные пятна, болезни, которые наступят на десять лет раньше.

Я это знала и без нее, потому что прочитала по геронтологии почти все. Проблемами старения организма обычно интересуются специалисты и старики, а я о старости знала все в тридцать три года, потому что в это время я вошла в режим сохранения своего тела, режим жесткий, который требовал времени и средств. Я купила собаку и три раза в день с сыном и собакой выходила гулять. Когда сын вырос, я по-прежнему гуляла с собакой не меньше трех часов в день, собака постарела и стала уставать, я выдерживала прежний ритм. Наверное, поэтому я хорошо спала, не меньше восьми часов. Летом я исключила загар, зимою как можно чаще выходила на мороз, температурные колебания хорошо действовали на эластичность сосудов лица. И конечно, раз в неделю общий массаж в Институте красоты. Все это стоило тогда недорого, и даже учительница средней школы могла позволить себе массажи, косметические маски и три раза в неделю бассейн. И конечно, диета. Я отказалась от мяса, перейдя на овощи и фрукты, и только изредка позволяла себе рыбу. Я забыла о сахаре, шоколадных конфетах, тортах.

В пятьдесят лет я выглядела на сорок. Мои ровесницы уже имели гипертонию, ишемию, камни в желчном пузыре. Болезни отступали от меня. При первых признаках колита я ужесточила диету и начала принудительно очищать желудок. Мои школьные подруги вышли на пенсию, а я должна была оставаться привлекательной сорокапятилетней женщиной. В меня еще влюблялись старшеклассники. Я знала, что наиболее благотворно действует на организм стареющей женщины молодой любовник. Однажды я встретила нашего выпускника прошлых лет. Когда-то он был в меня влюблен, теперь ему было тридцать, мне пятьдесят пять, и он стал моим любовником. И это не было изменой, встречи с ним я рассматривала как физиотерапевтические процедуры.

Когда я начала усыхать, то занялась шейпингом. Оказалось, что и в пятьдесят пять можно нарастить мышцы на попке и укрепить грудь.

В шестьдесят лет Сергей ушел на пенсию и сразу стал болеть. Я могла выйти на пенсию на пять лет раньше, в свои реальные шестьдесят пять, но жизнь становилась с каждым годом труднее, на две пенсии прожить было невозможно, и я продолжала работать, но в семьдесят лет стала уставать. Чтобы сохранить силы, я засыпала, как только садилась в троллейбус. Десяти минут сна в троллейбусе мне хватало, чтобы выдержать следующий бросок по магазинам. Конечно, я выглядела пожилой женщиной, и мне пришлось сделать подтяжку, Сергей об этом не узнал, он в очередной раз болел. Я приехала к нему в больницу, он лежал в палате еще с двумя шестидесятилетними стариками. Когда я уходила, то услышала, как один из стариков сказал:

— Хорошо, что жена моложе тебя.

— Мы ровесники, — ответил Сергей.

— А выглядит лет на десять моложе, — сказал старик.

Я шла по улице, как всегда легко, привычно покачивая бедрами, и услышала, как идущий сзади сорокалетний мужчина ускорил шаг, явно пытаясь догнать меня, со мною такое еще происходило. Мужчина поравнялся со мною и начал:

— Если вы не возражаете, — но, рассмотрев мое лицо, смущенно сказал: — Извините, — и остановился у витрины магазина.

Ничего, все нормально, хотя бы со спины я все еще оставалась женщиной. Все равно я выиграла. Я жалела только об одном: что у меня сын, а не дочь, которой я могла бы передать свой уникальный опыт, как быть привлекательной женщиной на долгие годы. Хотя, наверное, ничего уникального в моем опыте не было, просто однажды надо сбросить десять лет и держать себя на этот возраст. И чем раньше начнете, тем дольше продержитесь. Я начала в тридцать три года. А если бы лет на десять раньше? Нет, на десять лет раньше не получилось бы. Тогда я должна была стать двенадцатилетней девочкой. Это нереально. Надо начинать с тридцати, можно и с двадцати восьми. Хотя если честно, то лучше сбрасывать не десять, а пять лет, тогда вообще никаких проблем. Когда уходишь на пенсию в шестьдесят лет, ты еще полная энергии женщина, в шестьдесят у меня еще были романы. Сейчас мне семьдесят, и сзади меня еще принимают за женщину. Я попыталась представить, как я буду выглядеть в семьдесят пять, но не успела, тут же уснула, как только вошла в троллейбус, — мне надо было набрать сил на метро с двумя пересадками.

ВЗРЫВ СЕКС-БОМБЫ

Рассказ

Мне тридцать два года, выгляжу на двадцать пять, блондинка с голубыми глазами, рост сто восемьдесят, талия шестьдесят пять, объем груди сто двадцать. Еще в школе у меня была кличка Сонька Секс-бомба. Я актриса на эпизоды. Играю подруг главных героинь. Режиссеры считают, что красивая голубоглазая блондинка не может быть главной героиней. Это пошло.

Я снималась в трех-четырех картинах в год, подрабатывала на радио и дубляже и едва сводила концы с концами. Когда в кино началась депрессия, я практически оказалась без работы. Правда, регулярно предлагали сниматься в эротических видеоприложениях, но я всегда отказывалась, оставляя это на случай крайней нужды, потому что, как только начинают снимать твою голую задницу, перестают снимать твое лицо. И вдруг я поняла, что моя актерская карьера заканчивается. В лучшем случае через несколько лет я буду играть матерей молоденьких девушек. Оставалось два выхода. Первый: выйти замуж, но за последние пять лет мне никто не предлагал руки и сердца, переспать — пожалуйста, претендентов сколько угодно, но замуж нет, может быть, из-за страха: красивая жена — чужая жена. И второй: самой снимать фильмы, я была уверена, что сниму не хуже, чем снимают сегодняшние молодые, а может быть, и лучше, и для этого нужны только сценарий и деньги.

Сценариста я знала по институту, поступали с ним в один год. Маленький, худенький мальчик, его выделял среди студенческих свитеров и джинсов твидовый пиджак и трубка, он с первого курса хотел выглядеть настоящим писателем. Я его не видела несколько лет и встретила на рынке. В ватнике, пятнистых армейских штанах, заправленных в кирзовые солдатские сапоги, наголо остриженный, он был похож на уголовника, выпущенного неделю назад.

— Ты чего это так? — удивилась я.

— Меня дважды раздевали до трусов и трижды грабили квартиру. Уносили все, кроме пишущей машинки. Машинку оставляли. Очень тяжелая. «Континенталь» тысяча девятьсот второго года выпуска.

— И что ты сделал?

— Написал об этом сценарий.

— А как назвал?

— «Надоело».

Сценарий я прочитала в тот же вечер и поняла: сценарий про меня, хотя главным героем был маленький интеллигент, который решил заняться бизнесом, и его обманули, оскорбили и ограбили. Я сразу решила, что это будет фильм о современном Акакии Акакиевиче, у которого украли не шинель, а человеческое достоинство. В девятнадцатом веке он пришел домой, лег и умер, а его призрак появлялся по ночам и пугал богатых сановников в хороших шинелях. В двадцатом веке маленький чиновник отпилил стволы у ружья двенадцатого калибра и стал расстреливать обидчиков из обреза, потому что нельзя загонять маленького человека в угол, когда ему уже нечего терять, он начинает стрелять. В сценарии была и роль для меня — дочери чиновника, актрисы провинциального театра, умной, красивой и тоже совсем беспомощной. Я могла сыграть саму себя.

Теперь оставалось найти деньги. Деньги были у «новых русских», так называли молодых и богатых, которые сколотили свой капитал на перепродажах. На одной из презентаций рядом со мной топтался большой, с огромными руками парень и все пытался заговорить. Я его проигнорировала, приняв за охранника. Потом мы встретились на другой презентации, меня приглашают для украшения, а я хочу поесть хорошей еды и помелькать, чтобы не забывали, на презентациях бывают и режиссеры. При второй встрече он заговорил о фильмах, в которых я снималась, значит, с кем-то консультировался и посмотрел не меньше трех кассет с моим участием на видеомагнитофоне. Честно признаюсь, мне это польстило. К третьему разу, когда мы встретились, я о нем уже знала многое. Васек оказался из «новых русских». Когда он стал мямлить что-то о «встретиться и поужинать», я ему сказала прямо:

— Васек, я стою дорого.

Он помолчал, пошевелил губами, будто подсчитывал, сколько на меня может потратить, и ответил:

— Я потяну.

Когда у меня было мало денег — а актрисе надо хорошо выглядеть, — я научилась покупать дешево и перепродавать дорого, главное, знать, кому и что предложить, за это в основном и платят. В бизнесе то же самое, только счет идет на миллионы. Однажды я Ваську предложила комбинацию, которую, надо отдать ему должное, он сразу оценил и заработал на этом почти пятьсот миллионов.