Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

Как только это случилось, я едва не рухнул на пол, так у меня кружилась и болела голова. Впрочем, профессор тоже выглядел неважно. Он сел и откинулся на спинку кресла. Я без сил опустился на стул и дрожащей рукой потянулся за палочкой, чтобы взбодрить себя заклинанием. Однако профессор предостерег меня:

— Не делайте этого. — И через несколько секунд добавил: — Скоро все пройдет.

Я послушался и стал ждать, когда же кабинет перестанет кружиться, а голова — раскалываться от боли.

— Полагаю, на сегодня хватит, — сказал, наконец, Снейп, периодически поглядывая на меня из-за черных прядей. — В следующий раз продолжим. Вы пришли в себя?

— Кажется, да, — сказал я. Голова действительно больше не кружилась, лишь немного побаливала. Не рискуя спрашивать, как у меня получилось, я попрощался и отправился в спальню. Единственное, о чем я думал на обратном пути, так это о том, чтобы лечь и на время забыть обо всем, что сегодня было, от начала и до конца.

Глава 26

В первых числах ноября я пришел к Снейпу узнать, можно ли оставить один предмет, а именно прорицания. Из-за субботних уроков, после которых я все воскресенье чувствовал себя вареным овощем и не был способен ни на физическую, ни на умственную работу, мне приходилось заниматься только в дни учебы, и я катастрофически не успевал выполнять домашние задания по прорицаниям, истории и астрономии. Эти предметы интересовали меня меньше остальных, и практической пользы я в них не видел, но поскольку историю и астрономию бросить было нельзя, вопрос касался только предмета Трелони.

— Вы не можете оставить прорицания, если только не решите заменить их на что-то другое. У вас должно быть хотя бы два дополнительных предмета, — сказал мне Снейп. — Вам стоит лучше организовывать свою работу.

— Я ее нормально организовываю. — Вот уже неделю я был настолько измотан и взбешен собственным бессилием, сказывавшимся даже на моем патронусе, который как-то потускнел и был менее активен, что перестал обращать внимание на то, как и с кем говорю. Хамить Снейпу было небезопасно даже сейчас, когда он занимался со мной по указанию директора, а пытаться убедить его в том, что я элементарно устаю, казалось верхом абсурда — за последние два месяца я узнал его едва ли не лучше, чем за все три года учебы, и ссылка на любое проявление слабости вызвала бы в нем как минимум раздражение. — Просто воскресенья выпадают, и поэтому я ничего не успеваю.

— Почему выпадают воскресенья? — спросил Снейп, сидя ко мне вполоборота и барабаня пальцами по столу. Я застал его в процессе приготовления какого-то зелья, и сейчас оно тихо бурлило на медленном огне, а профессор дожидался нужного момента, чтобы продолжить работу.

"Потому что вот уже два месяца вы используете меня как боксерскую грушу", хотелось сказать мне.

— Побочные эффекты субботних занятий, — сформулировал я более дипломатичную версию ответа. — Профессор, может, мне зелье сварить, чтобы быстрее восстанавливаться?

— Зелье? — переспросил Снейп и повернулся ко мне. — Хотите с пятнадцати лет подсесть на стимуляторы? Забудьте об этом, Ди, не так уж вы и напрягаетесь. А насчет прорицаний… единственное, что я могу вам посоветовать — возьмите вместо них уход за магическими животными и сдайте экстерном. Тогда от одного предмета вы освободитесь до конца года.

Я был изумлен: во-первых, потому, что эта элементарная мысль не пришла в голову мне, а во-вторых, что железный Снейп в этой ситуации проявил понимание.

Из-за своей усталости я почти не следил за тем, что происходит в Хогвартсе. Тремудрый турнир меня не интересовал, равно как не заинтересовал приезд учащихся из Дурмштранга и Бэльстека во главе с их директорами, Игорем Каркаровым и мадам Максим, великаншей, за которой сразу принялся ухлестывать Хагрид. Я мельком видел бэльстековцев, живших в гигантской карете, и подробно рассмотрел корабль, на котором приплыли дурмштранговцы. Пирс, отец которого закончил эту школу, рассказал, что она стоит на берегу моря, и их волшебный корабль может беспрепятственно путешествовать в любую точку мира. Другим событием, служившим темой для бесконечных разговоров и сплетен, был тот факт, что от Хогвартса оказалось выдвинуто два игрока — Седрик Диггори из Хаффлпаффа и Гарри Поттер.

— Как же он это сделал? — недоумевал Флетчер, поглядывая на понурого Поттера, который, судя по виду, был совсем не рад перспективе своего участия в турнире. — Может, попросил кого?

— По нему не скажешь, что он сильно этого хотел, — заметил Нотт. — Ну а ты, значит, будешь теперь ходить к Хагриду на уроки? — спросил он меня. Я поморщился:

— Я все лето эти его уроки отрабатываю. Надеюсь, он примет экстерном, иначе под конец семестра меня можно будет класть в Мунго, к буйнопомешанным.

— Чего хоть ты там делаешь? — спросил Нотт, имея в виду субботние занятия. Я вздохнул:

— У Флитвика всякие заклинания изучаю, у Снейпа — зелья. Продвинутый курс, типа того.

Не знаю, верили они мне или нет, но никто не пытался разузнать у меня в подробностях, что это были за заклинания и что за зелья.

Больше всего меня раздражало то, что я перестал рисовать. У меня все валилось из рук, идей не было, бумага и краски с карандашами вызывали отвращение. Когда-то в моей жизни уже бывали такие времена, и каждый раз мне казалось, что я разучился, потерял вдохновение, утратил свое видение. Проходило несколько недель или месяцев, и вдохновение возвращалось с новой силой, однако эти недели творческого ступора изматывали посильнее уроков окклюменции.

К великой радости, Хагрид согласился принять у меня экзамен экстерном, и до самого лета я оказался свободен от одного предмета, получив первое "превосходно" за этот учебный год.

— И чего это тебя так нагружают? — спросил он, когда в один из вечеров я без сил рухнул на стул в его берлоге и с радостью вцепился в кружку с традиционным хагридовым пойлом.

— Понятия не имею, — ответил я, проглотив чай в один присест и протянув кружку за добавкой. Польщенный Хагрид плеснул мне еще. — Как у тебя с мадам Максим?

— Что?! — возмущенно воскликнул Хагрид и даже вскочил. Клык испуганно метнулся от его ног к кровати.

— Да ладно, не напрягайся так, — я махнул рукой. — Я же вижу…

— Ох Линг! — Хагрид покачал головой. — Ничего ты не видишь! Столько всего происходит, скажу я тебе!.. Ты хоть за турниром-то следишь или только учишься? Знаю, квиддич ты недолюбливаешь, но это-то ты должен посмотреть!

— Не должен, — ответил я, прихлебывая горячий чай. — И за турниром не слежу, знаю только, что первый тур будет в конце ноября. Но мне правда некогда. Да и не интересно.

— Что ж тебе интересно? — спросил Хагрид, явно довольный тем, что мадам Максим отодвинулась на задний план. Как ни странно, его вопрос заставил меня задуматься.

— Даже не знаю, — проговорил я. — Рисовать интересно, но из-за этой учебы у меня все мозги высохли, так что на рисунки воображения не хватает. Учиться тоже интересно, но не в таких количествах. Хорошо хоть ты мне помог с экстерном

— Ну еще бы! — усмехнулся Хагрид, поглядывая на меня. — Мы ведь вместе драклов-то растили. Да и вообще… что я тебе объяснять буду. Тоже ведь зверюшек любишь. Вон питонов кормишь — на это у тебя время всегда есть…

То, что мое общение с питонами протекало на взаимовыгодной основе, я решил не упоминать. Именно благодаря питонам я узнал, что в лесу находится большой лагерь по подготовке к первому туру, где своего выхода на стадион ждут четыре свирепых дракона.

— Так что насчет мадам Максим? — поинтересовался я снова, решив перевести разговор на менее скользкие темы. Хагрид сдался — видимо, ему тоже хотелось об этом поговорить.

— Да что тут скажешь, — вздохнул он и запустил руку в густую гриву волос. — Тонкая женщина эта мадам Максим, даром что француженка. Директор, между прочим! Заметил, как с ней ученики уважительно обращаются? Во как себя поставила, молодец!..

Я понимал, что он имеет в виду, но решил не высказывать своего мнения о положении великанов в современном магическом сообществе. К тому времени мне была прекрасно известна их репутация, по количеству отрицательных эпитетов ничем не отличающаяся от репутации оборотней.

Как-то раз я опаздывал на зельеварение, где заканчивал трудиться над зельем Голода. Делать его оказалось трудно, и до Хэллоуина я не управился. К счастью, работа все же подходила к концу, и я мечтал, что скоро начну варить что-нибудь новенькое. Сбежав по лестнице на первый этаж, я завернул за угол и тут же столкнулся с кем-то, мчавшимся мне навстречу. От сильного удара мы оба чуть не упали.

— Какого черта!.. — возмущенно начал я, но потом увидел, кто на меня налетел, и тут же позабыл, что хотел сказать дальше. — Гермиона! Я тебя не заметил! — Гермиона отворачивалась, закрывая руками лицо, и я подумал, что, наверное, сильно ее ушиб. Вытащив палочку, я подошел и сказал: