Это вам не хухры-мухры - Дмитрий Андреевич Сандалетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я к маме подбежал и руки протягиваю: – Надень мне надувные нарукавники, я купаться пойду!
Если кто не знает, что такое надувные нарукавники я объясню, их вместо спасательного круга на руки надевают, что бы не потонуть! Я в них ничего не боюсь, даже на глубину плаваю! И хоть бы хны! Могу все море переплыть, если захочу.
На этот раз я плавал долго и даже нырял у берега, но что-то с нарукавниками плохо получается – не ныряется! Наверное, они мешаются?
Вообще здорово в воде и интересно, особенно побрызгаться и поорать во все горло – Тону!
Жалко, что все мои друзья по детским садам разъехались, а то бы мы такое сражение устроили!
Ну вот, опять меня мама за уши из воды вытащила, неужели ей жалко! Еще бы часок покупаться! Ое-ей! Как холодно! Брррррр! – ззззуб нна ззуббб ннне попппадает!
Скорее в полотенце! И сандалии надеть – чтобы теплее было.
– У-у-уууу Мама! Накрой меня еще чем-нибудь, ды-ды-ды!
– Уф! Вроде согрелся! И солнышко пригревает. Кто это там с мамой разговаривает? Надо нос из-под полотенца высунуть – интересно!
– Кто это синий и в дрожащем сандалете!? – спрашивает мою маму незнакомый дяденька!
– Это я – угрюмо говорю я, поджимая ноги.
– Как тебя зовут?
– Дима! А тебя?
– Гоша, – чуть подумав, говорит он.
– Тебя зовут Гоша – дядя Гоша, а это моя мама, ее зовут мама, а меня зовут Дима.
– Дядя Дима! – уточняет тот, и я просто падаю от смеха.
– Дядя Дима!! – радостно воплю я, – Дядя Дима и дядя Гоша! Хи-хи!
Он дает мне большую конфету, а потом большую грушу и сразу видно что дядя Гоша хороший человек, потому что плохие съедают конфеты сами и ничего не дарят. Я уже привык, что к моей маме все тянутся, ведь она самая лучшая мама в мире и самая красивая! Вот к ней и тянутся разные дяденьки, и все дарят мне, что-нибудь вкусное и почти всегда говорят маме, какой у вас хорошенький сын. С ними интересно и можно поиграть, во что-нибудь и все они разные – толстенькие, худые, нормальные, бородатые и не бородатые, старые и не очень! Но какие бы они не были, они всегда задают маме один и тот же глупый вопрос: – А что вы делаете сегодня вечером?
А мама отвечает им всегда одно и тоже: – Я занята, – и это правда, потому что она должна меня вечером накормить ужином, заставить помыться и прочитать мне перед сном как можно больше сказок.
И все дяденьки после этого как-то скучнеют, а потом хлопают себя по лбу или смотрят на часы и воскликнув: – Ах да! Я совсем забыл! У меня дела! – прощаются – До завтра! – и больше никогда не появляются.
Но дядя Гоша был еще совсем молодым и очень загорелым, и мама его почти не интересовала, потому что он разговаривал только со мной.
– Пойдем брызгаться! – предложил я ему, – А потом ты будешь кидать меня в воду, а я буду к тебе плыть и за тебя держаться!
– Куда это ты собрался? – схватила меня за ногу мама, – Ты посмотри на кого ты похож, вот простудишься, вообще на море ходить не будешь! Лежи, грейся, загорай, а то живот совсем белый.
И чего это взрослым нравится загорать, ведь это так скучно, лучше по берегу побегать или из камней замок построить, а потом его – Бум! Разбомбить!
– Хорошо бы на матрасе поплавать! – постучал я маму по спине, – прекрати, я отдыхаю! – сонно сказала она.
– Вон мальчик на матрасе и девочка, а там вдалеке видишь, дядька толстый весь матрас в воде утопил! – прокричал я у нее над ухом.
– Это просто невозможный ребенок! – села на покрывале мама, – У нас тоже, где-то был матрас! Надо поискать.
– И мы поплывем, поплывем через все море! – мечтательно протянул я.
А дядя Гоша вдруг спросил меня: – А на каком матрасе поплывем Димка, на том на котором ты спишь, на ватном полосатом!??
И я удивился и подумал, неужели он такой глупый, разве можно плавать на спальном матрасе по морю, ведь он тут же потонет!
– На нем нельзя плыть! Что вы дядя Гоша! Ведь он сразу потонет! – пылко стал объяснять я, совсем выбравшись из под полотенца.
– Разве, неужели!? – спрашивает он меня.
Я смотрю на него в недоумении и с хитрой неуверенной улыбочкой переспрашиваю: – А вы что и в самом деле думали, что можно плавать на спальном матрасе!!???
Мне смешно и я начинаю тихо хихикать себе в ладошку, а дядя Гоша сокрушенно качая головой, признается: – Ну я же дурачок, Димка.
– Дурачок!???! – восхищенно переспросил я, не веря своим ушам. Я впервые видел человека, тем более взрослого дядю, который честно признался, что он дурачок!
– Дурачок! – хихикая в радостном изумлении, обернулся я к маме, – Дурачок! Дурачок! Дурачок!!!!
– Не повторяй это слово, это была шутка! – одернула меня мама.
– Шутка! Шутка! – сразу догадался я и радостно запрыгал на четвереньках по покрывалу. А дяде, наверное, не понравилось, что я вначале поверил, что он дурачок. Он сидел с озадаченным обиженным видом и осторожно улыбался.
И тут я спросил его: – Дядя Гоша, а ты был в Турции, там такие красивые горы!
А он посмотрел на море и горизонт и подумав сказал: – Не знаю, я там никогда не был.
– Я тоже, – печально вздохнул я, швыряя камешки в море.
И мы так сидели долго, минут пять, наверное, а может быть три часа, и кидали камешки в набегавшую волну. А я думал, как здорово приплыть в Турцию на надувном матрасе и увидеть эти горы и саму Турцию и выпить горячего турецкого чаю и съесть турецкую сосиску и посмотреть на турецкое небо!
И я потянул Гошу за руку и воскликнул: – А давайте туда уплывем! Прямо в Турцию!
А он спросил меня: – На матрасе, а то так трудно!?
И я ответил ему: – Конечно!
А он спросил: – когда?
А я ответил: – завтра!
А он спросил меня серьезно: – А почему не сегодня?
И я ответил ему серьезно: – Потому что надо подготовиться.
А он спросил меня: – как мы уместимся на одном надувном матрасе?
А я сказал ему, что мы уплывем в Турцию на матраце, но только на очень большом, чтобы всем места хватило. А то на маленьком утонем.
А мама спросила: – Кто такие все?
И я ответил: – Ты, дядя Гоша и я.
И мы почти договорились, но тут дядю позвали его друзья и он, сказав: – До завтра! – ушел.
Вскоре и мы засобирались, потому что стало очень жарко и солнце стало жечься как сковородка. Я надел свои короткие штанишки с зайчиком и сандалеты, а в руки взял надутые нарукавники и мы пошли к себе домой. А когда мы пришли, я
