Воспоминания Элизабет Франкенштейн - Теодор Рошак

Как же огорчительно было мне узнать, что непристойные алхимические рисунки, изображавшие любовное соитие в вопиюще извращенной форме, не содержали никакого символического смысла! Они были точной иллюстрацией обычаев, практиковавшихся теми, кто изучал алхимию. Теперь мне ясно, что на каждой ступени его оккультного ритуала алхимику должна была ассистировать женщина, чье участие в Делании, хотя и на второстепенной роли, считалось существенно важным. Как мы ясно видим из собственного рассказа Элизабет Франкенштейн, использование в алхимическом процессе вагинальных выделений и менструальной крови было обычным делом. Женщина должна была позволить алхимику собрать их собственноручно. Если в данный момент она не могла быть в этом смысле полезной, мудрец мог обратиться за подобной услугой к обычной проститутке. Больше того, согласно некоторым текстам, чем ниже пала женщина, тем лучше она подходила для исполнения своей роли, ибо тем самым подчеркивался предельный уровень, с которого начинается Великое Делание. Иногда сам философский камень даже уподоблялся месячным проститутки! И это не было простой метафорой. В трудах Филалета Александрийского эта таинственная Soror Mystica сравнивается с храмовыми проститутками халдеев; а то, что он называет «небесным рубином», есть не камень, а половой орган такой проститутки в менструальный период, которая затем непосредственно и физически участвует в его ритуале. Порою лирический восторг, с каким Филалет превозносит вагину, относясь к ней чуть ли не как к объекту поклонения, заставляет густо краснеть. Так что эти пассажи выдают в нем несомненного поклонника куннилингуса и гематофагии. Половые акты описаны разве что не во всех подробностях; необходимо только понимать, где в таких текстах проходит линия, отделяющая буквальное от метафорического.

Однако роль женщины заключалась далеко не в одном предоставлении некоего количества телесных выделений. Как это становится очевидным из «Лавандовой книги», в кульминационный момент Делания женщина, предварительно продемонстрировав богатый арсенал экстравагантных приемов обольщения, совокуплялась с господином способами поразительно разнообразными и необычными. Каждому пальцу рук куртизанки приписывалась особая эротическая функция; целые главы посвящены способам удовлетворения посредством грудей и ягодиц. То же и о разнообразных формах орального секса: искусным ласкам губами, языком и гортанью. Задача состояла в тотальной эротизации женского тела. Эти обряды, конечно же, были скрыты под покровом религиозной риторики, но на практике имели явно оргиастический характер. О некоторых подобных актах упоминается в мемуарах Элизабет; другие живописно изображены в «Лавандовой книге». Именно эти описания и рисунки подсказали мне в поисках надежных сведений обратить свое внимание на Восток, откуда европейские ученые и миссионеры в последнее время начали привозить множество Древних книг. Среди них есть работы, вызывающие ассоциации с таинственной индуистской школой, называвшейся Тантрой левой руки, которая поощряла извращенные формы секса, предположительно как средство окончательного освобождения адепта от ограничительных пут общества.

Принято полагать, что соединиться с божественным могут лишь те, кто достиг свободы от всяких законов морали. Те же обычаи процветали в определенных китайских школах философского мистицизма, существовавших до Конфуция. В книгах, принадлежащих обеим этим традициям, можно обнаружить эротические рисунки, являющиеся точной копией рисунков в «Лавандовой книге».

Но каким путем подобные практики, в корне противоречащие христианской морали, могли утвердиться среди европейских алхимиков, остается предметом гаданий; сквозь даль времени невозможно разглядеть ни единого связующего звена. Однако мы можем с уверенностью сказать, что первых алхимических адептов взрастили города Ближнего Востока, и именно там мы обнаруживаем первые известия о Soror Mystica. Разумеется, в христианский период подобные эротические практики должны были осуществляться тайно, а сведения о них передаваться только из уст в уста; несомненно, этим объясняется крайняя затемненность текстов.

Таким образом, можно сделать вывод, что Серафина, родословная которой начинается на карнатакском побережье Индии, где некогда расцвела Тантра левой руки, ответственна за отвратительное влияние этой практики через тайное знание, которое она передала своим последовательницам. Если бы она и баронесса Франкенштейн преуспели в своих намерениях, думаю, результатом было бы полное падение нравов христианского общества. Самые интимные отношения между мужчиной и женщиной были бы перевернуты с ног на голову; поведение, долго считавшееся извращенным и непристойным, стало бы обычной практикой; традиция приписывания подобным действиям статуса трансцендентного должна была бы чрезвычайно укрепиться. В чем же причина? В том, что на взгляд этих своенравных и неуравновешенных женщин существовала глубокая связь между эротическим и духовным, полностью игнорируемая европейской религиозной и философской мыслью.

Как далеко за пределы дома Франкенштейнов могло распространиться это влияние, трудно сказать; можно только надеяться, что культурный климат Европы, столь долго находившейся под воздействием очищающих ветров христианства, окажется слишком суров для подобного экзотического саженца. Несомненно, что европейских женщин, которых сии доктрины побуждают предаваться пороку, не ждет ничего хорошего.

Кровь и семя

Мужчина не мужчина,Тебя я жажду,Женщина не женщина,Быть ею стражду,Камень не камень,Я вся в огне,Смерть не смерть,О приди ко мне!

Работа продолжается. Я грежу, грежу, грежу, и какие предо мной проплывают видения!

Мне видятся глубины земли, озаренные внутренним светом, жар минералов, которые она скрывает в своем чреве. Металлы — не то, что думают люди, не бесчувственная материя, которую они грубо отнимают у почвы, раскаляют и куют. Это живое тело звезд; это золото солнца, серебро луны; это медь и железо — тайные символы Венеры и Марса; это свинец и олово, любимые Сатурном и великим Юпитером. Как великолепно они поют! И к их хору присоединяются драгоценные камни: опал и аметист, рубин и бирюза, сердолик и сапфир, яшма и нефрит, лучистый хрусталь и благородный алмаз. Вся земля поет.

— Почему такая красота скрыта от глаз? — спрашивает Серафима и сама отвечает: — Чтобы внушить, что мир обилен чудесами, внушить, что мы никогда не познаем всех чудес. Как бы глубоко ни проник наш Разум, глубже лежат еще большие чудеса. Чудеса у нас под ногами, мы ступаем по ковру чудес.