Париж… до востребования - Наталья Котенёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После смерти Клода мне казалось, что я осталась в безвоздушном пространстве. Раньше его присутствие в моей жизни давало мне опору, уверенность в том, что рядом есть человек, который отвечает за меня, и в случае чего возьмет на себя всю ответственность. Мне нравилось так жить, перекладывая на плечи близкого мне мужчины все мои проблемы. Тогда я просто не понимала, что, на самом деле, ничего хорошего в этом нет. Любая зависимость делает человека слабым. Марго была единственной, кто открыто сказал мне: "Пора становиться взрослой, никто уже соломку стелить не будет".
После обряда в подземенье Маргариты я медленно, но верно, менялась. С течением времени, я заметила, что уже не испытываю сомнений, когда нужно принять жесткое решение, или в том, как я стала вести дела, общаться с сотрудниками, клиентами, или коллегами по бизнесу.
День за днем энергетика Рагара меняла меня. Я стала жестче, бескомпромиссней. Иногда я замечала настороженные взгляды Орели, но до поры до времени она молчала.
Я готовила каталог для экспозиции одного модного художника и, как обычно, в процессе работы возникали затруднительные рабочие моменты. Требовалось внести изменения в текст, а еще типография напутала с цветами на иллюстрациях. Галерея рисковала не успеть подготовиться к открытию, я сильно нервничала. Когда сама работаешь по двадцать четыре часа в сутки, приходится порой жестко общаться с сотрудниками и исполнителями. То и дело приходилось в нелицеприятных выражения напоминать, что я плачу деньги за хорошо выполненную в срок работу, а не за то, чтобы по десять раз ее самой переделывать. Орели то и дело становилась жертвой моего раздражения. Наконец, моя помощница не выдержала.
— Алекс, — сказала она после моей очередной вспышки, — ты стала просто невыносимой, раньше ты никогда с людьми так не обращалась. Ты стала просто какая-то стерва! Даже голос другой. Что случилось? Тебя словно подменили.
Я что-то грубо рявкнула в ответ, но увидев, что Орели едва сдерживает слезы, опомнилась и поторопилась извиниться, утешила ее, объяснила свою несдержанность усталостью и критическими днями. Конечно, ни моя помощница, ни те, кто работал на меня не заслуживали хамства с моей стороны, я обещала самой себе впредь следить за собой, вспомнила, как в день после тайного ритуала Марго небрежно бросила фразу, которая мне запомнилась. Это было ценное предупреждение.
— Когда почувствуете в полной мере свою силу, не надо, чтобы об этом знали ваши близкие, так им будет спокойнее. Ваш характер будет меняться. Но сдерживайте себя, опасайтесь причинить боль друзьям, ведь они не будут знать о случившихся в вас переменах. Будте выдержаны, опасайтесь потерять близких вам людей.
Мудрая Марго была права, нужно контролировать себя, эмоциональные атаки на близких не лучший способ добиваться желаемого. Да, нужно следить за собой!
В отношениях с Д’Иссеньи также незаметно происходили изменения. Как это часто бывает, накал страстей первых дней нашей близости стал утихать и приходить в норму, если можно назвать нормой то, что мы по- прежнему трахались, как кролики и наше влечение друг к другу не утихало. Просто меня уже не колотило, как в лихорадке, от одной мысли о любовнике. Я стала более критично смотреть на Жоржа. Восторг от того, что такой великолепный мужчина был моим со всеми потрохами и готов исполнять практически все мои прихоти, постепенно утихал. Его присутствие в моей жизни стало привычным, я уже не смотрела на него снизу вверх. Он сам дал мне в руки инструменты управления собой. И главным инструментом был секс. Чувственная натура любовника нуждалась в том, чтобы иметь рядом с собой неутомимую любовницу, моя же натура тоже была все время в поисках новых ощущений. В постели мы могли часами экспериментировать с телами друг друга, испытывая доводящие обоих до полного исступления наслаждение. Чувственность наших натур по-прежнему притягивала нас друг к другу. Что касается меня, то я, словно, наверстывала годы жизни без этого огня страсти, сжигающего, но и возрождающего. А Д’Иссеньи? Он попал в зависимость от меня, от моего тела, моих бесстыдных ласк. Времена, когда я была ведомой в постели, прошли, теперь я сама проявляла инициативу и желала доминировать. Нет, он по-прежнему внешне оставался альфа-самцом, но я-то знала, что в постели Д’Иссеньи превращается в моих руках в воск. Но по мере того, как он все больше и больше становился зависимым, в нем проявлялась ревность. Как-то, после особенно жаркого соития, откинувшись без сил навзничь, он выдохнул:
— Ты — мой наркотик, Алекс. Я стал зависимым от тебя, мне тебя нужно все время и все больше. Ты — моя женщина, моя… Попробуй только мне изменить, я тебя убью…
В голосе мужчины слышалось такое, что я поверила — действительно убьет.
После признания Жоржа, что он связан с теми, кто ищет мой артефакт, и что он скрыл, при каких обстоятельствах состоялось наше знакомство, что проводил расследования обо мне за моей спиной, я не могла относиться к любовнику как прежде. Если раньше при любой неприятности я бы рыдала у него на плече, то теперь я решила, что есть вещи, которые нельзя прощать даже любимому человеку и прежнее безоглядное доверие исчезло. Нет, больше раскрываться до печенок я не буду ни перед кем, даже, если это любимый мужчина. До меня дошла нехитрая истина: доверять тому, с кем спишь совсем не обязательно.
Я стала анализировать наши отношения и задавать себе вопрос, почему Жорж не знакомит меня со своими близкими друзьями, никогда не берет меня с собой на светские мероприятия? Он каждый раз объяснял это тем, что это просто скучные деловые встречи. Однажды я захотела пойти с ним в ресторан, где он отмечал какую-то сделку, но он отказал, честно ответил, что друзья у него исключительно мужчины интересные и богатые, все любители женщин и он не хочет портить себе нервы, ревнуя меня к ним. Он никогда не приглашал меня в Нормандию, где прошло его детство и до сих пор жили его родители. Мне очень хотелось посмотреть на замок его предков, Жорж отговаривался тем, что там много туристов и гостиничная атмосфера в замке ему не нравится.
Мы
