Ловец снов - Вера Лейман

Да, она повторяла, глядя в глаза подруге, что это только сон, и, когда Хери проснется, не вспомнит ничего из того, что открыло ей подсознание. Однако для Сан это не было фантазией. Это была реальность. Ужасающая, бьющая наотмашь боль, которая, как ей казалось, почти стерлась со временем.

В груди поселилась тяжесть. Сердце распирало изнутри необъяснимым, тягучим предчувствием. Сейчас ей казалось, что время вдруг стремительно ускорило свой бег. И, словно подхваченная бурным течением, Сан неслась навстречу чему-то. И то, что ждало впереди, пугало до дрожи.

Встреча с Доёном во снах, а потом и в реальности, внезапно вернувшиеся воспоминания, а теперь и открывшаяся правда о Хери… Словно сорвавшийся с тросов лифт, она летела вниз. И, как мелькающие этажи, мимо проносились события, о которых триста лет молчала ее память. Что же ждет ее внизу?

Сан отставила пустую бутылку и сползла по гладкой дверце холодильника на пол. Грудь сдавливал иррациональный страх неизбежности и жуткое ощущение, что она играет последний акт в затянувшейся пьесе. Даже мысль о бессмертии нисколько не успокаивала.

Закрыв глаза, она вновь и вновь вспоминала окровавленное лицо Мины, превратившееся в лицо Хери. Теперь, когда думала об этом, удивлялась, как не замечала сходства двух девчонок, которые стали для нее дороже всего на свете.

В тысяча девятьсот пятидесятом Ким Ир Сен, который хотел объединить под своим началом корейский полуостров, перешел тридцать восьмую параллель и двинул войска на Сеул. Жители многих городов по эту сторону границы бежали на юг в надежде, что северяне не продвинутся далеко. Сан в то время жила в Кёнсане, который тогда был совсем небольшим провинциальным городком недалеко от Тэгу и по современным меркам считался деревней. Она была подмастерьем у портного, шила одежду для женщин и детей, зарабатывая на жизнь ровно столько, чтобы прокормить себя. Свое богатство – множество изысканных украшений, которые ей дарили высокопоставленные клиенты, когда она еще работала кисен, – Сан тщательно прятала в небольшой нише под полом. И решила продать их только в случае крайней нужды. Позже, уже после войны, она выручила за них неплохие деньги и уехала в Штаты, где получила свое первое образование. А еще, спустя годы, вложила оставшиеся сбережения в акции Samsung, которые принесли ей баснословную прибыль.

Но в тот момент, когда северяне бросились завоевывать юг, она не думала о продаже украшений. Ее заботила только возможность пережить эти ужасные годы, последовавшие почти сразу после японской оккупации.

Беженцев размещали в своих домах все, кто имел такую возможность. Им помогали, давали кров и пищу, надеясь, что война скоро закончится. Однако она затянулась на долгие три года, во время которых страна пережила настоящий ад. Почти половина жилого фонда была сметена с лица земли в результате обстрелов, и Корею пришлось отстраивать практически заново.

Среди прибывших в Кёнсан беженцев была десятилетняя девочка. Чумазая, оборванная, с пустыми глазами, в которых горе от потери родителей выстудило все чувства. Сан стало так ее жаль, что она взяла ее к себе, накормила бурым рисом с кимчи и плеснула на дно миски вина, которое бродило в чане на заднем дворе, чтобы ребенок хоть немного согрелся и расслабился. Девочку звали Мина. Она молча ела, ни на что не реагировала, не отвечала на вопросы и вообще, казалось, разучилась говорить.

Сан понимала, что глубокая рана, образовавшаяся на сердце после смерти близких, затянется нескоро. Но ей хотелось хоть немного подбодрить свою подопечную и вернуть жизнь в красивые детские глазки. Она медленно приручала замкнутую дикарку, давала небольшие поручения, показывала, как можно украсить вышивкой любую одежду. И постепенно девочка начала оттаивать. Взгляд стал наполняться чувствами, желание жить брало свое.

Через некоторое время Мина с удвоенным рвением уже училась шить и даже иногда стала называть Сан «онни[23]». Помогала по хозяйству и теперь в тихом доме каждый день слышался веселый детский смех. Сан и сама не заметила, как привязалась к ребенку настолько, что уже не представляла, как жила без нее раньше. Мина была не по годам смышленой и удивительным образом чувствовала людей. Посмотрев на человека, либо открыто улыбалась, либо хмурилась и пряталась за спину старшей «сестры». И ни разу не ошиблась в своих оценках, потому что через некоторое время вдруг выяснялось, что «плохой» аджосси оказывался бессовестным вором, обкрадывавшим своих соседей. А «хороший» искренне любил жену и помогал беднякам.

Наверное, нереализованный ведьминский дар Хери унесла с собой из прошлой жизни. Как и любовь к алкоголю. Мина, вероятно, запомнила вкус вина, которым Сан угостила ее в первую их встречу, и все время крутилась возле чана, норовя зачерпнуть немного.

– Куда опять полезла! – пытаясь сделать строгий голос, прикрикнула на нее Сан, в очередной раз поймав девчонку на месте преступления. – Я же говорила тебе: нельзя!

– Ну почему, онни? – обиженно дула губы Мина, запоздало пряча за спиной глиняную миску. – Господин Сучон каждый день выпивает!

Она кивнула на соседский дом.

– Господин Сучон взрослый, а ты еще маленькая. Вот вырастешь, станешь большой, как я, и будешь пить, сколько твоей душе угодно. И я даже говорить ничего не буду, – терпеливо объясняла Сан, удивляясь, почему ребенок проявляет такой интерес к алкоголю.

– Обещаешь? – с надеждой спросила девочка.

– Обещаю, – рассмеялась Сан, нежно потрепав ее по растрепанным волосам. – И откуда в тебе эта страсть к вину? Тебя туда тянет, как пчел на мед.

– Просто… когда ты дала его выпить, – Мина замялась и опустила глаза, – я спала так хорошо и спокойно! Мне первый раз не снилось, как умерли папа с мамой.

Сан осеклась, поняв, что в алкоголе девочка искала душевного покоя, который потеряла, лишившись семьи.

Жизнь названых сестер шла своим чередом. Они работали, помогали беженцам, кормили бедняков, понимая, что их народ должен сплотиться в эти черные времена, иначе им не выстоять. Однако северяне продолжали прорываться на юг, а американские войска не успевали на подмогу. И вот взрывы зазвучали уже совсем рядом, в окрестностях Тэгу. Войска отступали, люди боялись и прятались в погребах. Нужно было бежать, но куда? За спиной оставался только Пусан, который и так переполнили беженцы. И девушки решили остаться, полагаясь на защиту военных и молясь, чтобы враги, которые когда-то являлись частью их народа, не прорвались дальше.

В то раннее утро было очень тихо. Пугающее безмолвие не пускало за порог, как и Мина, вцепившаяся в ее руку. Но Сан обещала помочь раненым, принести теплую одежду тем, кто остался без крова.

– Оставайся здесь, что бы