Местоположение, или Новый разговор Разочарованного со своим Ба - Константин Маркович Поповский

ни спать, ни пить, так что бедняга потерял покой и лишь парил в своих мечтах, глядя на предмет своей страсти и улетая, Бог знает куда, на крыльях своей фантазии.

Фауст: Ты это обо мне?

Дьявол: Допустим.

Фауст: Ах ты, проныра… Интересно, давно ли в Преисподней занимаются любовными делами или это все новые веяния, о которых мне было узнать недосуг?

Дьявол: Нам не докладывают, Фауст, к сожалению. Скажу лишь, что твоя Маргарита, лишь день едва забрезжит, бежит к окну и шепчет твое имя, и смотрит вдаль, надеясь повстречать твой милый образ или услышать твой волшебный голосок, который обещает всем влюбленным счастье и покой!.. Похоже, что у вас серьезно!

Фауст: О, радостная весть!.. Ты ничего не напутал?

Дьявол: Скорей недосказал.

Фауст: Надеюсь, ничего такого?

Дьявол: Ее родня.

Фауст: Я что-то слышал.

Дьявол: Все дело в том, что вся она, от мала до велика, мечтает получить дворянство, полагая, видимо, что без него свет им не мил, а жизнь сама течет не в радость. Вот почему ее отец, – который в городе по бакалейной части – и на порог не пустит смельчака, который не отмечен печатию дворянства, и чья карета не украшена новехоньким гербом, – свидетельством о знатности, богатстве или славе!

Фауст: Проклятье!.. Мир сошел с ума…

Дьявол: Согласен. И чем дальше, тем забавней.

Фауст: Послушай, бес. Ты что-то говорил насчет возможностей, которые находим в Преисподней… Иль мне послышалось?.. Сумеешь мне помочь?

Дьявол: Охотно, доктор.

Фауст: Но так, чтоб ни один не подкопался.

Дьявол: Само собой.

Фауст: А также – ни одна.

Дьявол: Как скажешь, Фауст.

Фауст: Тогда ответь, что ты возьмешь взамен?.. Какую плату посчитаешь верной?

Дьявол: Ты можешь быть вполне спокоен, Фауст… Ни гульдена, ни серебра, ни злата. Короче – ничего.

Фауст: Ты шутишь бес… А как насчет души?.. Я слышал, это ходовой товар у бесов.

Дьявол: Пустое, Фауст. Может быть, давно такое и случалось, но только не сейчас.

Фауст: Но как прикажешь это понимать?.. Ты делаешь работу, но не берешь за это плату… Невольно призадумаешься, все ли тут в порядке?

Дьявол: Конечно кое-что берем мы за услуги… У этих то, а у других другое. Но в целом – ерунда… Так. Пустячок. Не хочется даже вспоминать.

Фауст: А все же?

Дьявол: Могу сказать тебе лишь то, что высшие инстанции к тебе благоволят, что видно из того, что ты все еще жив и ходишь у Небес в любимчиках, да так, что они и впредь готовы помогать тебе, но только при условии, что получив девицу Маргариту, ты женишься на ней без промедления, скрепив ваш брак пред вечным алтарем великим тайнодейством.

Фауст: Постой, постой… Скажи – какая разница, женюсь я или нет?

Дьявол: Большая, Фауст… Потому что во всем должен быть, согласись, порядок. Подумай сам! Нет порядка – нет награды, нет награды – нет внутреннего удовлетворения, нет внутреннего удовлетворения – нет чувства исполненного долга, нет чувства исполненного долга – нет уверенности в своей правоте, нет уверенности в своей правоте – открыты ворота для сомнений, открыты ворота для сомнения – Бог поворачивается к нам спиной и уходит, не желая иметь с нами никакого дела.

Фауст: Довольно!

Дьявол: Я только хотел, чтобы ты проникся сознанием ответственности перед высшими инстанциями, раз уж дело зашло о таком важном предмете, как брак… Тем более, доктор, ты хорошо знаешь и без меня, что браки заключаются на Небесах.

Фауст: Или в Аду.

Дьявол: Ну, раз ты недоволен… (Поднимаясь, делая вид, что хочет уйти.) Немало мест найдется на земле, где встретят с радостью обиженного беса.

Фауст: Вернись!

Дьявол (возвращаясь): Мне показалось, Фауст, что ты не отдаешь себе отчета в том, какую гору бумажек, инструкций и разрешений мне пришлось перелопатить и сколько инстанций пришлось пройти, прежде чем я получил разрешение заняться этим делом… (Доставая бумагу.) Теперь подписывай, и разойдемся с миром. Я слышу петухов, а это верный знак.

Фауст (подвигая к себе бумагу): Что тут?

Дьявол: Твое обязательство женится на фройляйн Маргарите, тогда как наше – что есть сил способствовать тому приятному труду, который рано или поздно завершится свадьбой.

Фауст: Написанное кровью, как я полагаю?

Дьявол: С чего ты взял?.. Куда, поверь, удобнее чернила… Но если сомневаешься…

Фауст: Согласен. Не тяни.

Дьявол: Тогда подписывай… Один красивый росчерк – и ты в истории, как Меланхтон и Лютер.

Фауст (подписывая обязательство): Ну, что?.. Теперь доволен?

Дьявол (убирая бумагу.): Кажется, вполне. За исключеньем мелочи одной, которая, увы, не входит в мои планы.

Фауст: О чем ты?

Дьявол (показывая на пентаграмму): Я вот об этой пентаграмме, Фауст. Она одна мешает мне уйти. Не мог бы ты ее хотя бы занавесить?

Фауст: Так вот в чем дело!.. А я совсем забыл!.. Ты струсил пентаграммы!… Но как же ты вошел?

Дьявол: Вечная история, Фауст, – войти легко, а выйти – и не думай…

Фауст (снимая пентаграмму): Готово…Скатертью дорога, бес!

Дьявол (раскланиваясь): Твой преданный слуга.

Фауст: Поменьше преданности и побольше дела.

Дьявол (пятясь к выходу): Все будет, Фауст, так, как ты захочешь. (Исчезает.)

Свет медленно меркнет.

Эпизод 5

Городской парк. В глубине его показываются Фауст и Вагнер. Продолжая беседу, они проходят на авансцену и садятся на стоящую здесь скамейку.

Вагнер: Ей-богу, доктор!.. Вы говорите сегодня, как какой-нибудь презренный сочинитель, который выдумывает всякие байки на потеху публике.

Фауст: Ты смотришь вглубь, мой друг. Как раз сегодня мне приснился сон, в котором, можешь себе представить, я был сочинителем пьес!

Вагнер: Вы сочиняли пьесы? Во сне? Вот чудно-то! Такой большой ученый и вдруг, на тебе, пожалуйста, пьесы.

Фауст: Да. И судя по всему, превратные.

Вагнер: И о чем, интересно?

Фауст: Решительно обо всем. О тебе, обо мне, о курфюрстве, о дифтерите и о тайной полиции. Обо всем понемногу.

Вагнер: Презренная профессия, замечу вам, доктор. Марать бумагу, чтобы потом ряженые прыгали по сцене и мололи чепуху, нет, уж лучше я буду просить милостыню или пойду работать подметалой!

Фауст: Тут ты неправ, Вагнер. В конце концов, все люди, так или иначе, занимаются сочинительством. Один сочиняет свою жизнь, другие примеряют на себя чужую, третьи выдумывают то, чего нет и фантазируют, не замечая, как жизнь проходит мимо, но при этом никто почему-то не желает стать самим собой, содрать с себя чужую одежду и стать тем, кем сотворил тебя когда-то Господь на самом деле… Вот почему в последнее время больше всего на свете мне хочется узнать – кто я такой?

Вагнер: Чего уж проще!.. Как будто в нашем городе может сыскаться человек, который не слышал бы об уважаемом докторе Фаусте!

Фауст: Вот это-то меня как раз и смущает, Вагнер… В последнее время мне вообще кажется, что вместо живых людей нас окружают говорящие куклы и смеющиеся манекены, у которых одна забота – попестрее одеться.

Вагнер: Ах, господин