Мёртвый космос: Мученик - Брайан Эвенсон

В то же самое время он почувствовал, как в нём пробуждается жажда учёного. Это было поразительно, он искренне желал изучить его. Часть чрезвычайно продвинутых технологий, нечто, предшествовавшее человечеству.

Он достал свой голопод и начал снимать его на видео.

— Что ты делаешь? — прошептал Хармон. — Никому не разрешено снимать его.

— Это то, для чего я пришёл сюда, — ответил Альтман.

— Но это запрещено.

Альтман пожал плечами, после чего игнорировал его. Либо Хармон попытается остановить его, либо нет. Сначала он снял всю структуру в целом, затем пробежался крупным планом по сторонам, располагавшимся наиболее близко нему. Когда он с этим закончил, он попытался обнаружить место, откуда был изъят кусок камня, лежавший у него в кармане, но не мог найти его.

Ему казалось, что он только начал, когда Хармон схватил его за руку. — Мы должны идти, — прошептал тот.

Альтман кивнул. Он спрятал свой голопод обратно в карман и вместе с Хармоном, который тянул его за собой, направился к двери. Хармон один раз кивнул охранникам внутри и они вернулись на свои позиции. Охранники снаружи отдали ему честь.

— Зачем тебе было нужно снимать его? — спросил Хармон, когда они ушли. — Я уже почти был готов сдать тебя.

— Это важно, — ответил Альтман. — Доверься мне. Ты увидишь.

Пять минут спустя он снова был в своей комнате, торопливо упаковывая вещи. Кусок камня он сохранил при себе. Просто на всякий случай он скопировал данные со своего голопода на карту памяти и спрятал её в подкладке пиджака. После чего лёг в постель и стал ждать.

Но сон не наступал. Каждый раз, когда он закрывал глаза, он видел Обелиск, который возвышался над ним. Он был могущественен, он был опасен, он что-то хотел от них. Почему Ада поклоняется ему? Поклонятся ему, было всё равно что полностью вверить себя на его милосердие. Но Альтман чувствовал, это было нечто такое, чему милосердие было неведомо.

Вскоре, через час или два, раздастся стук в дверь, он будет сопровождён на катер и отправлен обратно в наземный комплекс. Альтман уставился вверх, в темноту, размышляя. Как только он будет там, он сможет забыть обо всём этом, притвориться, словно Обелиск уже не его проблема, и пусть Марков делает с ним всё, что пожелает, в то время как он сможет вернуться к своей обычной жизни. Или же он мог бы придумать способ, как тайно вынести видеоматериал, на котором запечатлён Обелиск, представить его на обозрение широкой общественности, и попытаться сделать Обелиск вопросом международного научного исследования, а не игрушкой для военных.

Первый вариант означал бы безопасность, шанс провести более-менее нормальную жизнь. Может быть, он смог бы наладить свои отношения с Адой. Возможно, со временем, находясь в тысячах километрах от Обелиска, изолированная от галлюцинаций её матери, она начала бы приходить в себя. Она бы прекратила думать об этом, снова обретя здравомыслие. Всё бы могло оказаться хорошо. То есть, как будто этой истории с Обелиском никогда и не было.

Второй вариант может означать опасность, даже смерть. Марков и его головорезы, не колеблясь, убьют и его, и Аду, если они станут, как любит говорить Марков, расходным материалом.

Альтман уже знал, какой вариант он выберет. Он никогда не относился к тем, кто предпочтёт безопасный путь. Сейчас всё, что ему нужно было сделать, это придумать, как донести новость до общественности.

48

Марков переходил от одного голографического файла к другому. До сих пор ничего. До сих пор Обелиск ни на что не реагировал и отказывался отвечать.

Они испробовали всё, что только могли придумать. Они начали экспериментировать над ним. Команда криптологов пыталась расшифровать символы на Обелиске, но так и не выяснив, к чему отнести эти обозначения, они не достигли никакого прогресса. Они подвергли его воздействию электрического тока, безрезультатно. Они попытались облучить его, воздействовать на него радиоволнами, микроволнами, электромагнитными волнами. Ничего, всегда ничего.

Или почти ничего. Обелиск, как сообщили ему исследователи, снова возобновил вещание. На данный момент очень слабое, но оно определённо присутствует. Некоторые из учёных, которые работают над Обелиском, похоже, заметили это; другие же — нет. Со слов Стивенса, тех, кто это заметил, начали посещать умершие родственники ещё тогда, когда Альтман был в батискафе, во всех случаях присутствовало одно и то же сообщение с некоторыми вариациями: оставьте Обелиск в покое, не пытайтесь использовать его. Сами учёные понимали это не лучше, чем он сам, и после того, как о сообщении стало известно Стивенсу, они начали строить между собой догадки насчёт того, чтобы это могло значить. Это было предостережение, как считали некоторые, и должно пониматься буквально: никто не должен касаться Обелиска, никто не должен пытаться использовать эту технологию; если они ослушаются, они высвободят нечто, о чём даже не могут себе представить. Но, возможно, это просто было то, к чему они ещё не были готовы, считали другие, что как только они покажут себя достойными, секреты Обелиска раскроются перед ними.

Причём последние пошли ещё дальше. Мистическое верование в то, что Обелиск начал расти. Всякий раз, когда они могли, верующие собирались вместе и подготавливали себя, будучи убеждёнными в том, что Обелиск — это путь к вечной жизни и единения с Богом. Некоторые доказывали, что это и было то, что понималось под Воссоединением. — До этого времени движение сдерживалось охранниками, но даже некоторые из них, понимал Марков, начали становиться верующими. Он был в опасности потерять контроль над своим проектом.

Им нужно было найти простой способ, как подчинить силу Обелиска и сделать это быстро. Он был уверен, что единожды обузданная, эта технология приведёт его к огромному могуществу, даже господству над миром, не говоря уже о Луне. Даже над солнечной системой.

Но сейчас группа учёных-верующих пытается нарушить строгие правила процедуры исследования Обелиска. Должно допускаться только уважительное взаимодействие с Обелиском, ничего, что может угрожать ему, повредить или стать причиной ухудшения его мнения о человечестве. Нам нужно показать Обелиску, что мы достойны его настолько, чтобы он начал нас обучать. Это был смехотворный список требований, и Марков не раздумывая отклонил его, но он не мог оградить людей от разговоров. Были ощутимые перемены в том, как люди пытались сблизиться с Обелиском, не смотря на то, что Марков отказал верующим в их требованиях. Более того, он был удивлён тому, как много людей на объекте чувствуют, казалось, почти религиозное благоговение по отношению к Обелиску. Что-то изменялось, отклонялось от курса таким образом, чтобы не соответствовать его обычной тактике. Он должен был придумать способ, чтобы исправить положение дел.