Молли Блэкуотер. Остров Крови - Ник Перумов

– А-а, а куда вы нас ведёте, миледи? – робко осведомлялся он к концу второго дня пути, когда маленький отряд остановился на ночлег.

– Na kudykinu goru. Не задавай лишних вопросов, милок.

– Н-но, простите, миледи, вы ж меня в плен взяли? Наверное, обменять можно? В Норд-Йорке я видел пленных варваров…

– Шагай, милок, шагай, – усмехалась старая колдунья.

Парень испуганно заморгал.

– А-а м-может, вы нас в‑всех з-зарежете-е…

– Может, и зарежу, – согласилась госпожа Старшая. – Но ты можешь выбирать. Зарежу ли я тебя за неповиновение прямо здесь или… или, может, совсем не зарежу. А даже к своим отпущу, сослужишь мне там службу.

– К-какую службу? П-предать Её Величество? Никогда!

В глубоких глазах старой волшебницы мелькнула насмешка, но крылось в них и что-то вроде уважения.

– Её Величество ты не предашь. Её и так уже все предали. Нет, ты всего лишь отправишься с нами в маленькое путешествие.

Потом со всех сторон надвинулись скалы, и разговоры вольно или невольно прекратились, потому что карабкаться пришлось по таким кручам и проходить над такими безднами, что всем стало не до слов.

Госпожа Старшая словно забыла про возраст, про недавние хвори и прыгала по камням, словно молодая. Предслава Вольховна только хмурилась, качала головой, но вслух ничего не говорила.

Последний склон, под которым уже ярился свинцово-серый прибой, им пришлось одолевать по голой скале. Харпер попытался было дёрнуться – похоже, больше от отчаяния, чем имея какой-то план, – Всеслав без церемоний придавил его к камням тяжёлой медвежьей лапой, выразительно рыкнул в лицо.

– Вот и всё. – Анея Вольховна дёрнула за верёвку, и та, как положено приличным, уважающим себя сказочным верёвкам, послушно развязалась наверху, соскальзывая на мокрую гальку к её ногам. – Теперь ждём.

…Всю дорогу Всеслав оставался в медвежьем обличье, только когда подъёмы и спуски становились совсем уж крутыми и где требовались руки с пальцами, оборачивался ненадолго человеком.

Госпожа Старшая вела их невообразимыми путями и не отвечала на вопросы, лишь только посмеиваясь. Казалось, к ней полностью вернулись и силы, и здоровье; и юноша мог только гадать, к каким снадобьям прибегла Вольховна Средняя (за исключением запретной Тьмы), чтобы Старшая смогла бы вот так двигаться в эти последние дни.

Оборотни умели говорить, ничего не говоря. Им с сестрой хватало взглядов.

«Я знаю, что у тебя на уме. Я помогу».

«Спасибо, что не осуждаешь, сестрёнка».

«Как я могу осуждать? Она замечательная. Я б хотела с ней дружить».

«Правда?»

«Правда, правда. Она… она понравилась бы маме. И папе бы тоже».

И они дружно отвернулись друг от друга.

Сказано достаточно.

– М-миледи, – дрожал меж тем Харпер, прижимаясь к скалам. – Миледи, что вы хотите с нами…

– А вот и он, дружочек наш, – безмятежно сказала колдунья, указывая на темнеющее море.

Харпер повернулся, нахмурился, взглянул.

И завизжал тонко, истошно, словно поросёнок под ножом.

Мастер-сержант безучастно сидел, привалившись к камням, глядя перед собой пустым взглядом. Харпер давно перестал даже и пытаться с ним заговаривать.

Солнце садилось, длинные, кажущиеся бесконечными тени легли поперёк сердитых волн. Немолчный рокот прибоя и вечный бег к берегу оказались вдруг нарушены.

Невдалеке среди пенных гребней бесшумно поднялось скопище мокрых блестящих щупалец, чёрных, словно агат. Огромные, они взметнулись над прибоем, и рухнули вниз, а на их месте появилось нечто вроде чудовищной головы с громадными, словно тарелки, выпученными глазами.

Существо можно было бы принять за гигантского кальмара, нет-нет да и попадавшего в сети, особенно если уйти подальше в тёплые моря. Но это создание покрывала толстая чешуйчатая броня, над огромными глазами – целый лес длинных и острых шипов, настоящих копий по размеру. И сами щупальца не напоминали мягкие, хоть и мускулистые конечности октопуса, нет, – так же, как голова, одетые в доспех, они заканчивались громадными крючковатыми когтями, отливавшими зловещей синевой.

– Кра-а-аке-ен!!! – завопил Харпер, метнувшись прочь.

Чудовище стремительно приближалось. Казалось невероятным, что столь громадное тело способно пробираться мелководьем, вдобавок изобилующим острыми, словно кинжалы, камнями, убийцами мелких кораблей.

Однако оно пробиралось и, кажется, намеревалось вообще покинуть морскую стихию.

Харпер бежал и визжал, визжал, высоко и непрерывно.

Огромный глаз вопросительно уставился на госпожу Старшую, бестрепетно шагнувшую в морскую пену.

– Да, верни его, да поскорее, храбрый мой, – ласково сказала чародейка, словно обращаясь к любимому верному псу. – Только не попорти.

Лес щупалец легко взметнулся и опал, существо вспенило волны возле берега; оно двигалось с неправдоподобной, фантастической быстротой и грацией, какие не заподозришь в многотонной бронированной туше.

Одно из щупалец стремительно обрушилось на беглеца, с изумительной точностью подхватывая его поперёк туловища.

Харпер дико взвыл последний раз и обмяк.

Предслава и оборотни беспокойно шевельнулись. Они слишком хорошо знали, что делать и как себя вести, когда Анея Вольховна отдаёт приказы, особенно – встав почти что со смертного одра. Но кракен… который вечно голоден, а есть способен всё, что плавает в море или бегает по суше…

– Молодец, хороший мой, – почти пропела госпожа Старшая. – Положи его сюда, пускай отдохнёт. Это ненадолго.

– Мы поплывём, – проговорила Предслава. – Туда? Прямиком на остров?

– Именно, – весело кивнула старшая сестра, так, словно речь шла о невинном пикнике.

– Что-то ты только в пляс не пускаешься, – проворчала Младшая, с подозрением оглядывая Анею.

– Бока отлёживать надоело, – беззаботно отозвалась та.

Оборотни переглянулись со всевозрастающим беспокойством.

– Сейчас придёт наш бегунок в себя – и в дорогу, – лишь улыбнулась в ответ Анея.

Старший мастер-сержант едва-едва удержался от вопля, когда над водой воспарили чёрные щупальца сказочного Кракена, Зверя Глубин. Пальцы его судорожно вцепились в ткань собственных галифе; когда же бедолага Харпер бросился наутёк, сержант почти не сомневался, что жить парню остались считаные мгновения.

Но старая ведьма непонятными словами отдала чудовищу какой-то приказ… и то повиновалось, доставив лишившегося чувств помощника кочегара обратно.

Страшилище слушалось её, словно прекрасно обученный служебный пёс, или даже лучше.