Рожденные в пламени - Ник Кайм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только ему были известны их имена, поскольку он сам их и выбирал.
Песнь Энтропии.
Пламенеющий Молот.
Наковальня Опустошения.
Возможно, звучит излишне поэтично, но в данном случае это простительно. Вулкан знал, что имена обладают силой. Дать вещи имя означает наделить ее личностно, вдохнуть жизнь в косный предмет, сделать его реальным, значимым. Теперь это были не просто изделия из стали и адамантия, а наследие Вулкана, оставленное им сыновьям и характеризующее его лучше любых мемуаров.
Но все это следует уничтожить, даже если ему суждено вернуться с Исствана Пять. Галактика изменилась. Она перестала быть надежным местом для чудес, поскольку зло искажало чудеса, превращая их в ужасы.
— Какие сокровища... — выдохнул Т’келл, и в его глазах Вулкан увидел не только восхищение, но и страх.
Примарху предстояло отправиться на войну, потому что и сам он был инструментом разрушения, только выкованным молотом своего отца на наковальне науки и вдохновения. На мгновение он задумался, имелись ли у Него сомнения насчет своих творений. Если бы представился шанс, не предпочел ли бы Он уничтожить тех, кого создал? Вулкан решил, что теперь уже поздно об этом думать. Но вдруг Император действительно вынашивал такой план, и они с Феррусом, Кораксом, Пертурабо и остальными неосознанно воплощают его, готовясь усмирить Гора? Как, наверное, сейчас смеется Конрад...
Вулкан не сознавал, что, задумавшись, остановился, и его рука в латной перчатке замерла, так и не коснувшись древка копья, пока Т’келл не заговорил снова:
— Надеюсь, твоя нерешительность означает, что ты передумал, владыка.
Если бы только он знал, какое смятение сейчас овладело примархом! И Вулкана радовало, что сын не в силах прочесть его мысли.
— Нет, не так. Артефакты должны быть уничтожены. Но сам я этим заняться не смогу, потому что меня призывают на Исстван. Придется тебе, Т’келл.
— Но что пошло не так?
Вулкан предпочел скрыть истину и прибег к обману. Он не любил лгать своим сынам, но понимал, что это наименьшее зло в сравнении с тем, что происходит в за-рождающемся Империуме, в сравнении с братоубийством и ложью о фальшивых богах. Рядом с этим колоссальным обманом все остальное казалось несущественным.
— Я считал, что сделал неправильный выбор, но этот молот кажется подходящим, — сказал он, берясь за рукоять Несущего Рассвет. — Может, оружие с метафорическим названием прояснит разум моего брата.
Напрасные надежды. Последняя встреча с Гором убедила Вулкана, что следующая закончится кровопролитием. Большая ложь, напомнил он себе, в которую вплетена ниточка истины.
— Умоляю, владыка! — в отчаянии воскликнул Т’келл, опускаясь на одно колено. — Избавь меня от этого поручения. Сохрани хоть что-нибудь.
Вероятно, Вулкан разгневался бы на своего магистра кузни за подобное проявление слабости, если бы не рассмотрел в нем истинную сущность: надежду. Он все еще верил, что творения отца можно использовать во имя благой цели, ради прекращения войны.
— Здесь хранятся орудия, способные уничтожать целые миры, сын мой, — сказал примарх, окидывая взглядом подземелье.
— Или спасать их от гибели, — ответил Т’келл. — Если попадут в нужные руки.
— Мои, например? — спросил Вулкан, наклонив голову, чтобы взглянуть в глаза Т’келла.
В них он увидел не только мольбу, но и гордость. И это подавало надежду.
— Да! Или в руки лорда Дорна. Или Гиллимана. Да хотя бы Русса!
— Встань, магистр кузни. Негоже, чтобы один из моих сыновей умолял меня на коленях, — сказал Вулкан, стараясь подавить гнев при виде унижения воина Саламандр.
«Я наставник, — подумал он, — а не король, требующий поклонения. Такая напыщенность больше подошла бы Гиллиману».
— Но что еще мне остается? — отозвался Т’келл, но все же поднялся.
«Да, я не ошибся, выбрав Т’келла. Если есть хоть один шанс, что мои творения все же будут использованы во благо, он позаботится об этом лучше, чем кто-либо другой».
— Хорошо.
— Владыка?
Вулкан повернулся к нему:
— Я сказал: хорошо. Что-то надо оставить. Если я уничтожу все, это будет значить, что я потерял надежду и веру в преданность и честь своих братьев. И я так не поступлю.
Т’келл не скрывал своего облегчения, но примарх знал, что сейчас настроение его сына вновь изменится.
— Ты останешься здесь, Т’келл. Ты не полетишь со мной в систему Исствана — твое место теперь на Ноктюрне и Прометее.
— Но, владыка...
— Не вздумай перечить мне во второй раз, — предостерег его Вулкан. — Я не настолько терпелив.
Магистр кузни опустил голову.
Примарх планировал взять Т’келла с собой, но сейчас был рад его оставить. Он чувствовал, что миссия на Исстване, порученная ему отцом, обречена на провал. И не потому, что Гор — блистательный полководец и великий воин. Среди братьев нашлись бы лучшие лидеры и более искусные бойцы. Сильнее всего Вулкана беспокоили перемены, произошедшие с Гором, и то, что они сулили в будущем. Если уж он мог измениться, если Великий крестовый поход утратил прежнее значение...
Вулкан прогнал непрошеные мысли. Грядущего ему не предотвратить, но то, о чем он намерен попросить Т’келла, еще в его силах.
— Отныне ты — Отец Кузни и хранитель этого подземелья.
— Отец Кузни? — растерянно переспросил Т’келл. — Разве я не твой магистр кузни, владыка?
— Магистр, конечно. Но легионер может иметь не одно звание. Я поручаю тебе это задание, как и заботу о хранилище в целом.
— Какое задание, владыка? Скажи, и я все исполню.
— Служить хранителем. Поклянись защищать эти артефакты, а если со мной что-то случится, ты позаботишься, чтобы они не достались тем, кто питает дурные намерения.
Т’келл отсалютовал:
— Клянусь, владыка!
— Отлично. Выбери семь предметов, только семь. По одному на каждое царство Ноктюрна.
— Но здесь их тысячи. Мыслимо ли выбрать...
— Да, тысячи, — согласился примарх.
Надевая боевое снаряжение, он поймал себя на том, что мысленно постоянно возвращается к последней встрече с Гором. Прежде всего надо поговорить с Феррусом. Нрав Горгона не сильно отличается от вулканов Медузы, но необходимо направить его ярость в нужное русло еще до столкновения с Гором и остальными мятежниками. В глубокой задумчивости Владыка Змиев почти забыл о Т’келле, но перед уходом все же напомнил ему о порученном задании:
— Но твой примарх повелевает: возьми семь, Отец Кузни. Я
