Циничные теории. Как все стали спорить о расе, гендере и идентичности и что в этом плохого - Хелен Плакроуз

об идентичности и представительстве меньшинств, а врачи во всем западном мире опасаются консультировать пациентов с ожирением из-за возможных обвинений в фэтшейминге[532].

Подобные тревожные примеры всплывают постоянно, но многие не верят, что есть повод для беспокойства. Они укажут на то, что мистер Лич был восстановлен в должности; согласятся, что взгляды мистера Дамора могут способствовать формированию стереотипов; предположат, что мистер Бейкер должен был осознавать подтекст образов с обезьянами; и констатируют, что в Голливуде есть проблемы с представительством меньшинств, а врачи действительно могли бы быть более чуткими. Да, признают они, мы слыхали о протестах в кампусах, но студенты всегда протестовали. Они молоды и идеалистичны – фактически это обряд инициации. Кроме того, все эти истории о фанатичных студентах слишком преувеличены. Главным образом речь идет о нескольких активистах в элитных университетах[533], требующих предупреждений о триггерах (trigger warnings), безопасных пространств (safe spaces) и деплатформинга[534] несогласных[535]. Большинство студентов по-прежнему поддерживают свободу слова. В основном они просто не лезут на рожон и сфокусированы на учебе, особенно в муниципальных колледжах и других учебных заведениях для рабочего класса. Почему нас должны волновать поступки нескольких учащихся элитарных университетов? С тем же успехом Йель мог бы располагаться в Нарнии: настолько его проблемы заботят большинство.

С этой точки зрения, происходящее не настолько сильно влияет на реальный мир, чтобы требовать к себе неотложного внимания. Учитывая расцвет демагогии, популизма, национализма и антиинтеллектуализма на правом фланге, в настоящее время добравшихся до политической власти в США и Великобритании, а также взлет ультраправых движений по всей Европе и за ее пределами, стоит ли нам действительно волноваться о том, что несколько человек чересчур рьяно выступают в поддержку равенства? Они могут покричать, облить кого-нибудь молочным коктейлем и случайно разбить окно, однако на подъеме находится ультраправый терроризм[536], а онлайн-сообщества ультраправых, «альтернативных правых»[537] и «инцелов»[538] разрастаются и разжигают гораздо более опасное насилие. Не лучше ли либералам-левакам сосредоточить свое внимание на этих проблемах, а не волноваться по поводу нескольких безумных академических трудов и истеричных студентов?

Для ответа на это не такое уж и необоснованное возражение мы обратимся к общедоступным источникам. Мы постараемся убедить вас в том, что происходящее в университетах – серьезная проблема, влияющая на реальный мир, и ее решение – не отвлечение от борьбы с антиинтеллектуальными правыми популистами, а ее жизненно важная часть[539].

Что происходит в наших университетах и почему это важно?

Проблема, берущая начало в наших университетах, сводится к Социальной Справедливости. Ее аспект, требующий наиболее незамедлительного реагирования, заключается в том, что исследования Социальной Справедливости впитываются студентами, которые затем выходят в реальный мир. В наибольшей степени это касается дисциплин Социальной Справедливости, обучающих скептически относиться к науке, рациональному мышлению и доказательному методу; увязывать знание с идентичностью; вчитывать репрессивный механизм власти в каждое взаимодействие; политизировать каждый аспект жизни и ангажированно, с оглядкой на идентичность, применять этические принципы. Но, кроме того, Социальная Справедливость материализуется под видом преобладающей в кампусах культуры, в рамках которой многие из перечисленных представлений принимаются за известное знание. На сегодняшний день в большинстве университетов США существуют требования к «разнообразию» (diversity), которое к тому же преподается в рамках учебной программы. Обычно эту проблему недооценивают. Мы часто сталкиваемся с мнением, что после окончания университета студентам придется приобретать востребованные на рынке навыки, что само собой решит проблему: попав в «реальный мир», они будут вынуждены оставить свои идеологические позиции, чтобы найти работу. Но что, если они привнесут свои убеждения в профессиональную среду и изменят ее в соответствии с ними?

К сожалению, именно это и происходит. Реальный мир меняется, впитывая навыки таких студентов, в результате чего формируется уже оцениваемая в миллиарды долларов индустрия Социальной Справедливости, которая направляет все свои усилия на обучение наших компаний и институтов внедрению и охранению Истины в понимании Социальной Справедливости. Возникла новая должность под названием «специалист по разнообразию, равенству и инклюзивности» (или что-нибудь наподобие этого). Она предусматривает деятельность по изменению корпоративной культуры в соответствии с идеологией Социальной Справедливости. Такие сотрудники – зачинщики и исполнители мягких революций; инквизиторы, рыскающие в поисках предрассудков и дисбаланса власти. И это отнюдь не редкая, а стремительно набирающая популярность профессия. Неудивительно, что в большинстве своем сотрудники по разнообразию скапливаются в системе высшего образования и, по некоторым данным, зарабатывают лучше академических работников и в три раза больше среднего американца[540]. Тем не менее они не ограничиваются академией, всплывая также в административных и кадровых отделах, в том числе и городских органов власти. По данным крупного британского сайта по поиску работы, вакансии в сфере равенства и разнообразия особенно актуальны для Комиссии по вопросам равенства и правам человека, профессиональных объединений, Юридического общества[541], школ и университетов, полиции, крупных частных компаний, местных органов власти, профсоюзов и государственной службы[542]. Такие работники стали нормой, а не исключением, для многих в достаточной мере крупных учреждений и корпораций. Таким образом, сотрудники по разнообразию заполучили серьезную институциональную, социальную и культурную власть.

Проблема в университетах не ограничивается преподаванием. «Группы реагирования на предвзятость» (bias response teams) сегодня существуют предположительно в более чем двухстах американских колледжах и обслуживают кампусы, реагируя, как следует из их названия, на сообщения о предвзятости, основанной на идентичности[543]. Хотя некоторые незамедлительно поясняют, что эти группы не имеют права напрямую назначать какие-либо наказания или контролировать высказывания, а могут заниматься лишь «обучением и убеждением»[544], все это навевает тревожные, если не оруэлловские ощущения, учитывая, что непонятно как определяется предвзятость и какое образование и подготовка необходимы для такой работы. Это особенно важно, ведь эти группы могут косвенно добиваться санкций или увольнений, представляя отчеты о предвзятости административным работникам – заведующим кафедрами, деканам и ректорам – и предлагая рекомендации к действию. Но что составляет «предвзятость» в этих случаях? Учитывая, что в число проявлений неуважения, на которые жаловались студенты, попали поддержка президента Дональда Трампа, «снежные фигуры фаллической формы» и антирасистские высказывания («Я не обращаю внимания на цвет кожи»), а в рабочем порядке предвзятость определяется как «образ мышления», кажется, что границы здесь довольно расплывчатые[545]. Хотя студенты, на которых поступили жалобы, сохраняют право не проходить это «обучение», вполне вероятно, что многие из них не захотят подвергаться дальнейшему осуждению и просто начнут цензурировать свои высказывания по любым проблематичным вопросам. Это не способствует здоровой дискуссии и разнообразию позиций, необходимым для производства знания в университетах. Более того, это угрожает расколоть и нарушить работу университетского сообщества, а также будущих мест трудоустройства выпускников.