Борьба за Рим - Феликс Дан

На следующий день жители Равенны изумились, увидев, что главные начальники неприятельского войска вошли во дворец короля. Они обсуждали там подробности сдачи города. Велизарий, опасаясь, что готы возмутятся, когда узнают обман, требовал, чтобы войска готов по частям были выведены из Равенны и разосланы по всей Италии. Витихис, со своей стороны, опасался, что в разоренной стране не хватит запасов для прокормления войск и жителей Равенны, и потому согласился на это требование и начал высылать войска небольшими отрядами в разные местности.

Готы знали, что Велизарий вступит в город. Но так каким сообщили, что они сохранят свою свободу и останутся полными хозяевами в этой чудной стране, которая стала им уже так дорога, то они радовались, что война окончилась.

Наконец почти все войска готов были уже удалены, и Велизарий решил тогда вступить в город. Утром в день, назначенный для этого вступления, Цетег вошел в его палатку, но застал там только Прокопия.

— Все готово? — спросил Цетег.

— Все, — ответил Прокопий. — Но Велизарий опасается, что готы решатся на крайности, когда обман откроется.

— Нет, — спокойно ответил Цетег, — все негодование их обрушится на Витихиса. Не нас, а его обвинят они в измене, когда мы покажем им этот документ, подписанный самим королем, — о сдаче города Велизарию, не как королю готов, возмутившемуся против Юстиниана, а просто как полководцу Юстиниана.

— Да, это было бы отлично. Но Витихис никогда не подпишет этого.

— Подпишет, — мрачно ответил префект. — Или добровольно, сегодня же, в сует не читая… Или… после, по принуждению.

В эту минуту в палатку вошел Велизарий в сопровождении своей жены.

— Торопись, Велизарий. Равенна ждет своего победителя. Вступление…

— Не говори о вступлении, — мрачно прервал его Велизарий. — Меня мучит совесть, я отказываюсь от бесчестного дела.

— Велизарий! Какой демон внушил тебе эту мысль? — спросил Прокопий.

— Я, — гордо ответила Антонина, выступая вперед. — Он только сегодня рассказал мне весь этот бесчестный план, и я со слезами…

— Ну, уж, конечно, твои слезы всегда явятся в нужную минуту! — с досадой вскричал Цетег.

— Да, я со слезами умоляла его отказаться от этого дела. Я не хочу видеть своего героя запятнанным такой черной изменой.

— Да, — решительно подтверждал Велизарий. — Я не хочу обмана. Лучше умереть побежденным, чем побеждать такими низкими путями.

— Нет, Велизарий, — спокойно сказал Цетег. — Я знал, что ты будешь колебаться, и потому неделю назад послал гонца к Юстиниану с письмом, в котором сообщил ему, что ты имеешь возможность без боя получить корону готов и Италии. Теперь тебе нет выбора. Попробуй отказаться и пожертвовать своим войском и Италией ради слез своей жены: Юстиниан не простит тебе этого. Но вот звучат трубы. Скорее же!

И префект бросился из палатки. Антонина, пораженная, смотрела ему вслед.

— Прокопий, правда ли, что Юстиниан все знает? — спросила она.

— Да, у Велизария нет другого исхода, как получить корону готов и отречься от нее.

— Да, — со вздохом сказал Велизарий. — Он прав: у меня нет выбора.

Между тем Витихис, ожидая вступления Велизария в город, велел принести корону, шлем, пурпуровую мантию, меч и щит Теодориха.

— В первый и последний раз надену я их, чтобы передать герою, достойному носить их, — сказал он Гунтарису.

В эту минуту в комнату вошел Цетег. Лицо Витихиса, более веселое в этот день, чем было обыкновенно в последнее время, омрачилось при виде префекта.

— Ты здесь, префект? — сказал он. — Ну, что же, ты должен быть доволен: твой Рим не будет во власти Юстиниана.

— Пока я жив, не будет, — ответил префект. — Теперь я пришел затем, чтобы ты подписал договор о сдаче города, вот он.

И он протянул ему документ.

— Но я уже его подписал, — сказал Витихис.

— Это дубликат для Велизария, — ответил префект.

Тут в комнату вошел Гунтарис.

— Король, — сказал он, — ни короны Теодориха, ни его шлема, пурпура, меча и щита нет. На месте, где все это лежало, мы нашли только вот эту записку: она писана рукою Гильдебада, у него же хранился и ключ от сокровищницы.

Витихис взял записку и прочел:

«Корона, шлем и пурпур Теодориха, его щит и меч у меня. Если Велизарий желает получить их, пусть возьмет».

Тут в комнату вбежал Иоганн.

— Торопись, король Витихис. Велизарий уже у городских ворот.

— Идем же встретить его, — сказал Витихис.

Слуги набросили на него пурпуровую мантию, вместо меча подали ему скипетр, и он направился к двери.

— Но ты не подписал договора, — остановил его Цетег, подсовывая ему документ. Витихис развернул его.

— Он очень длинен, — заметил Витихис, просматривая договор.

— Скорее, король, — торопил Иоганн.

— Теперь некогда уже читать! — с нетерпением вскричал Цетег. — Вот перо, подписывай скорее!

— Нет, я ничего не подписываю, не прочитав. Идем!

И, с улыбкой возвратив документ Цетегу, он, а за ним и остальные, вышли во двор.

— Подожди, — с бешенством прошептал Цетег, — ты его подпишешь!

У подъезда стояла лошадь короля. Он подошел и занес уже ногу, чтобы вскочить на нее. Но в эту секунду на него бросилось несколько человек из стражи Велизария, занявшей двор. Витихис закричал: «Измена! Измена!» Но ворота и дверь во дворце мгновенно были заперты, так что бывшие во дворце готы не могли помочь своему королю. Прокопий между тем сорвал развевавшееся готское знамя и вместо него водрузил византийское.

Витихис и все знатнейшие готы — герцог Гунтарис, граф Визанд и другие — были схвачены и брошены в темницу, находившуюся в глубоком подземелье самого дворца. Велизарий, въехав во дворец, тотчас созвал начальников города и потребовал, чтобы принесли присягу в верности Юстиниану, затем вручил Прокопию золотые ключи от Рима, Неаполя и Равенны и велел ему немедленно везти их в Византию с известием, что война кончена.

Прошло несколько дней. В комнату Велизария, запыхавшись, вбежал Иоганн.

— Военачальник! — вскричал он. — Император! Сам император Юстиниан подъезжает к Равенне! Он сам едет, чтобы поблагодарить тебя за победу. Такой чести не удостаивался еще ни один смертный!

— Но откуда же ты знаешь, что он едет? — с блестящими глазами спросил Велизарий.

— На корабле развивается императорский флаг: пурпур и серебро. Ты знаешь, это значит, что на корабле есть кто либо из царского дома.

— Скорее же в гавань, — заторопился Велизарий, — чтобы встретить нашего повелителя.

Иоганн ошибся: приехал не сам Юстиниан, а его племянник Герман, «лилия на болоте», как называли его при дворе за его благородство.

Когда он сошел на берег, Цетег бросил на него внимательный взгляд.

— Бледное лицо стало еще бледнее, — сказал он Лицинию.

— Да, — ответил тот. — Говорят, что императрица отравила его, после того как не могла увлечь. Между тем принц подошел к Велизарию.

— Здравствуй, — холодно сказал он ему. — Следуй за нами во дворец. Где префект? А, Цетег, я рада снова видеть величайшего мужа Италии. Проводи меня тотчас ко внучке Теодориха. Я прежде всего хочу приветствовать ее. Она была племянницей в своем государстве. Она должна быть царицей при дворе Византии.

Цетег низко поклонился.

— Я знаю, — ответил он: — ты давно уже знаком с княгиней. Ее рука была предназначена тебе, — ответил он.

Яркая краска разлилась по лицу принца.

— Да, я видел ее несколько лет назад при дворе ее матери, и с тех пор ее образ всегда у меня перед глазами.

Когда принц несколько отдохнул с дороги, он вышел в тронную залу Теодориха и сел на трон. Цетег, Велизарий, Иоганн и много других полководцев стояли вокруг.

— От имени моего императора и дяди принимаю во владение этот город Равенну и всю западную римскую империю, — начал он. — Главнокомандующий Велизарий, вот письмо императора к тебе. Распечатай его и прочти во всеуслышание. Так велел Юстиниан.

Велизарий выступил вперед, опустившись на колени, взял письмо, поцеловал его и распечатал.

«Юстиниан, император римлян, повелитель восточной и западной империи, победитель персов и сарацин, вандалов и алан, гуннов и болгар, аваров и славян и, наконец, готов — Велизарию, бывшему главнокомандующему войсками.

Префект Цетег уведомил нас о подробностях взятия Равенны. Его письмо будет показано тебе, по его просьбе. Но мы не можем разделять прекрасного мнения, высказанного им о тебе и о средствах, какими ты достиг успеха. Мы лишаем тебя звания главнокомандующего и приказываем тотчас явится в Византию для оправдания, так как в виду твоих заслуг, мы не хотим обвинять тебя, не выслушав. Без цепей, только в оковах собственной нечистой совести, предстанешь ты пред нами».