Мерзкий старикашка - Алексей Герасимов

— И ваше высочество полагает, что Асиния непременно вторгнется в Парсуду, причем в ближайшие месяцы? — вопросил Латмур Железная Рука.

— В гавань погляди, — посоветовал я. — Много ты там видишь скарпийских судов?

— Последние полгода их действительно стало изрядно меньше, — нахмурился Осе. — Да и соглядатаи морского воеводы доносили, о сильном увеличении числа асинов в скарпийских городах.

— Вот так-то, — резюмировал я. — Парсуда в очередной раз переживает упадок, власть царя царей ослабела как никогда, а нынешний сатрап Бантала — полное ничтожество. Ему перед асинско-скарпийским ударом не устоять. Ну а там, боюсь, случится та же история, что и два с половиной столетия назад. Вот только Совет Первейших вместе с армией не отправится, и даже первые неудачи, если они и будут, завоевателей не остановят.

— Так к чему нам поддерживать того, кто проиграет? — князь Самватини недоуменно воззрился на меня. — Выступив против парсюков мы приобретем не в пример больше!

— Надолго ли? — обронил Яркун. — Асины если куда-то приходят, то остаются там навсегда.

— Соображаешь, — похвалил я князя.

— Ну а если и совместно с солдатами сатрапа мы не одолеем врага, что тогда? — спросил капитан гвардии.

— Тогда нам конец, — я пожал плечами. — Можем начинать смазывать маслом задницы — у асинов, я слыхал, весьма распространены такие забавы. Впрочем, ежели останемся с ними один на один, то нас и на сухую могут оприходовать.

В комнате вновь повисло тяжелое молчание.

— Царевич, а не высадится ли противник в Аарте с моря? Флот наш невелик, и со скарпийским ему не тягаться, — спросил, наконец, Осе.

— Запросто, — ответил я. — Причем еще и до вторжения в Парсуду. Потому, до его начала, надо прикинуться ветошью, держать большую часть солдат близ столицы и побережья, готовить дополнительные войска, а раздрая внутри Ашшории не допускать.

Новая минута молчания была еще более… хм… многотонной.

— Лично меня царевич Лисапет в серьезности положения убедил, — обронил Латмур.

— Меня тоже, — вздохнул Яркун. — Эх, довелось же жить в интересные времена…

— Ну тогда решено, — кивнул Осе. — Мы принимаем ваше предложение, и вы можете полностью нами располагать, ваше высочество.

Очень хотелось заорать: «Йах-ху-у-у! Сработало!», но я позволил себе лишь одну скупую улыбку.

— Тогда, господа, — я забрал свое письмо с кондициями, — предлагаю посетить главного министра, а по пути обсудим план экстренных мер.

Я (со скрипом в спине и коленях) поднялся из кресла, и князья тут же последовали моему примеру.

Увидав Тоная Дамурианского я понял, отчего он в текущей ситуации спокойно предается своим обычным занятиям, вместо того, чтобы найти себе «важные и неотложные дела, требующие личного присутствия» вне дворцовых стен. Нечего ему уже бояться. И некого.

Главному министру перевалило за сорок лет.

Когда мы четверо, миновав его обширный секретариат, без стука вошли в министерский кабинет, он подслеповато сощурился, разглядывая незваных гостей, пожевал губами, и медленно, очень медленно поднялся.

— Надо ше, а я-то, когда мне долошили што ты оштановилща прашдновать Громолет-мяшоед решил, што дейштвительно принял верное решение, — прошамкал он.

— Это которое? — усмехнулся я.

— А огранишить влашть балбеша, — спокойно ответил Тонай.

— Очень интересно, — я усмехнулся, отодвинул одно из кресел и по хозяйски в нем расположился. Князья-командиры встали у меня за спиной. — Продолжай. Очень интересно, чем ты руководствовался, когда страну собирался разодрать.

— Отшего ше — рашодрать? — Дамурианский владыка столь же медленно и аккуратно опустился на свое место — простим ему такую дерзость в силу дряхлости. — Шохранить. Времена бешпокойные, не хотелошь, што бы дурак на троне што-то… навертел.

— Времена беспокойные, — ясен пень, и спорить с ним об этом незачем. — Единоначалие нужно. А ты чего пытался устроить? Собрал для управления страной великий сброд…

Я пренебрежительно фыркнул.

— Я-то их окоротил бы. А вот ты — шмошешь? Талантами ты в юношти не блиштал, в ушениии в монаштыре не ушердштвовал, вше шлобу копил, да мштительные шамышлы лелеял. Мне докладывали.

— Окоротил бы он… — скепсис изображать даже не пришлось. — Даже если в это верить, а я чего-то сомневаюсь, то что было бы, коли вдруг помер? Не мальчик ведь, чай.

— Ришк имеетщя, — не стал препираться главный министр. — Но я ешше годик протянуть надеюсь. А там и Ащир подрош бы, и помошников я ему бы доштойных подобрал.

— Чрезмерно рискованно, и ты сам это понимаешь, — я прислонил свой посох к столу и сложил руки «домиком». — План слишком ненадежен, базируется на чересчур многих допущениях.

— Допушкать, што ты поумнел было бы ешше более необошнованно, — вот нахал, прям правду-матку в глаза режет. — Што делать-то теперь шобираешься?

— А с тобой договариваться, — небрежно ответил я. — Князья предлагали выжечь измену каленым железом, но мне что-то не хочется.

— Договариватьша… — главный министр снова пожевал губами. — И о шем ше?

— О будущем. Жизнь твоя мне не нужна, да и что той жизни-то осталось? Свои остатки с толком потратить бы теперь. Большой крови страна сейчас себе позволить не может. Согласен?

— Да, швара нешелательна, — кивнул князь Дамуриани.

— Тогда давай так, — я чуть подался вперед. — Ты на завтрашний полдень созываешь совет, и когда я заявлю там о своих правах, ты, не вспоминая ни о каких условиях, но и не предупреждая своих… подельников, меня поддержишь.

— Те долшны решить, што ты шоглащилша с нашим предлошением?

— Ну, если прямо спросят, то врать не стоит. Но ты уж расстарайся, чтобы они спросить не успели. А я про писульку вашу забуду просто, и никому не стану о ней рассказывать. После моего избрания ты попросишь отставки — сразу же, — по дряхлости и удалишься в поместье. А я не буду создавать твоим наследникам и приближенным проблем.

— И кого ше ты хошешь поштавить главным миништром пошле меня? — поинтересовался Тонай.

— Зулика, князя Тимариани. Ты его и кандидатуру и выдвинешь. Тебя устраивает мое предложение? Это честный договор.

— Шулика… Молодой ешшо… Но шправится долшен, — князь поглядел на меня своими слезящимися глазами и вздохнул. — Што ше, будь по-твоему, шаревищь Лишапет. Не шаштавляй меня шалеть о том, што я в твое благорашумие поверил.

— Я постараюсь. Кстати, ты не знаешь, чего на самом деле затевают хефе-башкент и князь Ливариади?

— Подошреваю, што торшественную вштрещу. Шкалапет даше любимого племянника тебя вштрещать сегодня отправил.