Возрождение любви - Бобби Хатчинсон

– Роб, не надо, назад! – Майлс не был уверен, что закричал.

Ружья загремели почти одновременно, и Майлс увидел, как Роб завалился в седле и рухнул лицом вниз на землю.

Майлс стоял теперь во весь рост, забыв, какую цель он собой представляет. В его ружье кончились патроны, и он стрелял из револьвера, отчаянно пытаясь попасть в сумасшедшего индейца с томагавком, который догонял женщину с детьми, добежавшую уже до сарая.

Томагавк обрушился на голову женщины как раз в тот момент, когда пуля Майлса нашла цель. Женщина рухнула на землю, и ребенок, которого она держала, вывалился из ее рук, как тряпичная кукла.

Оставались двое индейцев, они с кровожадными воплями скакали прямо на Майлса с ружьями наготове.

Он тщательно прицелился, уверенный, что сам он вне досягаемости их пуль. Майлс нажал на курок и индеец, в которого он целился, вскрикнул и свалился с лошади. Майлс пытался выстрелить в последнего индейца, скакавшего по направлению к нему, но патронов в револьвере не осталось. Он спрятался за Майором, когда визжавший индеец выстрелил в него и скрылся за гребнем холма.

Наступила неожиданная тишина, нарушаемая только истерическим плачем ребенка. Майлс вскочил на ноги как раз тогда, когда у Майора подкосились передние ноги, и большое животное рухнуло на землю. Майор был мертв.

Майлс быстро перезарядил свой револьвер, понимая, что индеец в любую минуту может вернуться. Он поспешил к тому месту, где бросил ружье, и его тоже перезарядил, а потом побежал во двор.

Здесь повсюду валялись трупы. Индейцы были мертвы, было очевидно, что такая же участь постигла и поселенца, но в отношении Роба Майлс не был уверен. Он взял Роба под мышки, потащил к амбару и уложил его там за дверью. После этого он вернулся во двор посмотреть, что с детьми.

Мальчик сидел на земле, ошеломленный, и молчал, а маленькая девочка цеплялась за тело матери и вопила во всю силу своих легких.

Майлс взял их на руки и поспешил с ними в безопасность амбара. Девочка вопила и билась, как маленькое животное, не желая разлучаться с матерью. Майлс был вынужден прижать ее маленькое извивающееся тело к своему плечу, осматривая окрестности. Не было никаких признаков того, что индеец возвращается. Майлс опустился на колени рядом с Робом и тут же понял, что молодой констебль мертв.

Его отчаянная храбрость спасла жизнь девочки, бившейся на руках у Майлса, и мальчика, молча сидевшего в углу амбара, где оставил его Майлс. Глядя на веснушчатое молодое лицо констебля, Майлс ощущал пожирающую его ярость на обстоятельства, которые привели Роба Камерона сюда, где он встретил свою смерть.

Уже многие годы индейцы не вступали на тропу войны и не убивали поселенцев. Майлс не сомневался, что эта трагедия связана с восстанием метисов.

Майлс долго стоял в дверях амбара, наблюдая и выжидая, но никаких признаков возвращения индейцев не было видно. Наконец маленькая девочка затихла, ее вопли сменились судорожными всхлипываниями на плече у Майлса. Дом был охвачен пламенем – это был единственный звук, нарушавший тишину. Все лошади убитых индейцев и конь Роба ускакали. Несколько цыплят кудахтали из-за загородки вдалеке, и никаких других признаков жизни не было.

Майлс подошел к мальчику и присел рядом, чтобы видеть его лицо.

– Как тебя зовут, сынок?

Глаза у мальчика казались безжизненными от потрясения, он сидел, крепко обнимая свои колени. Он посмотрел на Майлса, горло у него сдавило, когда он пытался ответить:

– Да… Данни.

– А как зовут твою сестру?

– Мисси.

– Ну, Данни, ты большой, сильный мальчик. Сколько тебе лет?

– Шесть. А Мисси только три. – Он сглотнул и спросил дрожащим голосом: – Вы из Конной полиции?

Майлс кивнул.

– Да, и кроме того я еще и доктор.

Данни обдумал этот ответ.

– Я должен называть вас «док»?

– Меня зовут Майлс, но ты, конечно, называй меня доком. Понимаешь, сынок, теперь мы с тобой должны заботиться о Мисси, мы ведь мужчины. Как ты считаешь, ты можешь сейчас помочь мне – посидеть на этой куче сена и подержать ее несколько минут? Мне нужно кое-что сделать снаружи.

Данни встал и пошел к тому месту, которое указал ему Майлс, и тот передал ему пухленькую девочку. Она зарыла свое личико в его грязную фланелевую рубашку, сжала ручонкой край рубашки и снова принялась плакать, тихо и безнадежно. У нее были длинные вьющиеся рыжеватые волосы, такие же буйные и непослушные, как и у Пейдж.

Майлс судорожно глотнул воздух, глядя на этих двух детей.

– Она хочет маму, – произнес Данни безутешным голосом.

– Я даже не могу выразить словами, Данни, как я сожалею о том, что случилось с твоими родителями.

Майлс потрепал соломенные волосы мальчика, переживая, что он не сумел каким-то образом спасти отца и мать Данни.

– Порой то, что происходит, кажется таким бессмысленным. – Майлс подумал о Пейдж и должен был сдержать себя, прежде чем подбадривающе подмигнуть мальчику, укачивавшему сестру. – Данни, я хочу убедиться, что эти индейцы уехали, поэтому я должен на несколько минут оставить тебя и Мисси здесь. Но я быстро вернусь, так что ты оставайся тут. Договорились, сынок?

Данни кивнул, и Майлс выскользнул за дверь амбара, перебегая от одного прикрытия к другому. Он обошел амбар и все вокруг. Никаких признаков чьего-либо присутствия.

Он переходил от одного трупа к другому, подбирал ружья и патроны и складывал их за дверью амбара. Потом он найдет для всего этого безопасное потайное место.

Вернувшись на двор, он понял, что у него нет ни времени, ни сил на то, чтобы рыть могилы, но, памятуя о детях, он перенес тела их родителей под маленький навес, где хранились тележка и кое-какие инструменты, и уложил там покойников. Потом он перенес туда же труп Роба, закрыл ему глаза, пробормотал поспешную молитву, вышел и плотно закрыл дверь, приперев ее большим камнем.

Индейцев он оставил лежать там, где они валялись.

К задней стене амбара была прислонена лестница, он перенес ее к фасаду и вскарабкался по ней. Отсюда ему открывался вид довольно далеко в трех направлениях. Ни следа, ни одного живого существа, включая лошадь Роба.

Майлс спустился с лестницы и вернулся в амбар. Мисси уснула на руках у брата, но оба ребенка дрожали от холода. На них не было никаких пальтишек, только у Данни на ногах имелись ботинки, а Мисси была босая.

Майлс снял с себя запачканный кровью китель и закутал в него девочку, устроив для нее постель в стогу сена.

– Мы дадим Мисси поспать здесь, а у нас с тобой есть дела.

Он взял Данни за руку и повел на двор. Мальчик сразу же посмотрел туда, где остались лежать его родители.

– Я перенес твоих маму и папу туда, под навес, – мягко пояснил Майлс.

Глаза Данни наполнились слезами, но он кивнул головой.

– Мне нужна твоя помощь, сынок. Моего коня застрелили, и я должен подняться на холм и забрать седло и кое-какие вещи. Понимаешь, одно из правил полицейского заключается в том, чтобы никогда не оставлять ничего врагу. Я пойду вон туда. – Майлс показал в ту сторону, где лежал Майор. – От тебя я хочу, чтобы ты влез на эту лестницу и внимательно следил, не появится ли что-нибудь движущееся. Если ты что-нибудь увидишь, крикни мне, быстро спускайся и беги в амбар.

Данни вскарабкался вверх по лестнице, проворный, как кошка. Майлс побежал на склон холма. У него ушло немало времени на то, чтобы вытащить седло из-под крупа коня. Майлсу пришлось использовать нож, чтобы разрезать подпругу и высвободить седло.

В знак прощания он положил руку на мертвую голову коня. Майор был отличным и верным скакуном.

Майлс принес седло, седельные мешки, медицинскую сумку и скатанную постель к амбару.

– Ты хороший часовой, сынок, – сказал он.

Данни сполз о лестницы и помог Майлсу занести часть вещей в амбар.

Майлс развязал скатанную постель и завернул в нее Мисси, надев на себя свой китель, потом он вытащил из седельного мешка пальто из оленьей кожи и протянул его Данни.

– Одень, а то замерзнешь.

Данни просунул руки в рукава. Они свисали дюймов на восемь с его ладошек. Майлс закутал мальчика в пальто, повязав поверх ремнем от скатанной постели, рукава он подвернул насколько мог.

Майлсу казалось, что он здесь уже бесконечное количество часов, но он знал, что сейчас всего часа два пополудни. В уме он перебирал все возможности, как спасти свою жизнь и жизни этих двоих детей.

Он не сомневался, что индейцы рано или поздно вернутся, чтобы забрать своих убитых. Он должен как-то вывезти отсюда этих детей и как можно скорее доставить их в форт. Если здесь были шесть озверевших индейцев, вышедших на тропу войны, то есть все основания предполагать, что их будет еще больше.

При дневном свете Майлс и дети будут легкими мишенями в открытой прерии. Единственный шанс у них спастись – это пробираться ночью, но ночи все еще очень холодные, а у Майлса нет лошади. Если идти пешком, то дети могут умереть, прежде чем они доберутся до форта. Майлс проклял про себя лошадь Роба – она была молодая и пугливая, и очень мало шансов, что она вернется, как это сделал бы Майор при аналогичных обстоятельствах.