Истребивший магию - Юрий Никитин

Барвинок закричала отчаянно:

— Олег! Держись! Не сдавайся!

Олег прохрипел:

— Он… сильнее…

Она вскрикнула:

— Не сдавайся, я пропаду без тебя!

Он прошептал сквозь стиснутые зубы:

— Правда?.. Ну… тогда…

Острие кинжала, что почти касалось века его правого глаза, так же медленно начало отодвигаться. Колдун хрипел, сопел, тужился, на висках и лбу вздулись багровые вены, похожие на перепивших крови пиявок, Олег молчал, только смотрел в упор ненавидящими глазами.

Движение кинжала замедлилось, Барвинок с ужасом поняла, что Олег истратил все силы, но ничья долго не продлится, вот снова начинает неумолимо двигаться к лицу Олега…

— Держись! — прокричала она. — Ты же герой!.. Ты самый сильный… Я в тебя верю!

— Хорошие слова, — прохрипел Олег, — нужные…

Лезвие снова начало отодвигаться. Колдун застонал, лицо стало страшным, все жилы вздулись и застыли, превратив его почти в звериную морду. Барвинок видела, как лопнули его рукава, обнажая вздувающиеся мышцы, что растут и превращаются в чудовищные нагромождения тугого мяса.

— Олег! — прокричала она. — Ты победитель!.. Все женщины мира — твои!..

— Эти слова… — прохрипел Олег, — еще… лучше…

Лезвие пошло от его лица быстрее. Колдун в отчаянии оглянулся на Барвинок и закричал затравленно:

— Женщина, не вмешивайся! Это мужское дело!

— Я тоже имею право, — крикнула она.

— Ничего ты не имеешь… — прорычал колдун. По глазам поверженного волхва он понял, что тот с ним согласен, оба хрипели и напрягали мышцы из последних сил, у колдуна из носа пошла кровь, Олег брезгливо отстранился, из-за этого нож приблизился к его горлу.

Барвинок пришла в голову безумная мысль подбежать и поцеловать Олега, у любого мужчины должно сразу прибавиться сил, но это у простого, а этот совсем не такой, как остальные, хоть она его и обзывает постоянно…

— Олег! — прокричала Барвинок.

Колдун повернул голову в ее сторону и прошипел люто:

— Убирайся… иначе я тебя, дура…

Олег краем глаза увидел справа камень, быстро ухватил одной рукой, пользуясь моментом, что нажим врага чуть ослабел, и с силой ударил им его в висок. Колдун дернулся, нож выпал, Олег с отвращением скинул с себя обмякшее тело.

— С женщинами нельзя так разговаривать, — прохрипел он. — Хоть они и дуры, ты прав…

Барвинок подбежала и жарко поцеловала его в щеку.

— Спасибо!

Он посмотрел на нее с подозрением.

— За что?

— Ты спас меня!

Он пробормотал:

— Вообще-то я дрался, если без брехни, не за тебя… Но если нужна милостыня… то есть милосердие…

Она чувствовала, как ее щеки вспыхнули жарким огнем.

— Ничего мне от тебя не нужно!

— Это хорошо, — сказал он с облегчением. — А то всегда требуете, требуете, требуете… Даже когда не требуете. Ладно, надо закончить с этим делом…

Колдун не двигался, руки раскинуты в стороны, из пробитого виска вытекает темная кровь. Олег постоял над ним, всматриваясь с подозрением, вдруг да притворяется, а его пальцы методично перебирали на груди амулеты.

Барвинок обратила внимание, как аккуратно и ловко, что говорит об отточенности и этого движения, снял со шнурка серый камешек. Она смотрела во все глаза, стараясь уловить, что же в нем особенного, увидеть ничего не успела, волхв размахнулся и швырнул вслед за булыжником.

Вода всколыхнулась, будто в озеро обрушилась целая скала. Барвинок в испуге отпрыгнула, волна жадно лизнула ее сапожки и отступила. И продолжала отступать. И отступать. Воздух стал влажным, а вода уходила и уходила, обнажая камни на дне.

— И что, — прошептала она, — вот так… исчезнет?

— Нет, конечно, — удивился волхв. — Как это исчезнет? Мне кажется, в мире вообще ничего не исчезает, только изменяется. Странно, правда?

— А эта вода?

Он наморщил лоб.

— Тот камешек должен был прожечь дырку на дне. Вот вода и…

Она вытаращила глаза.

— Дырку? Какую дырку?

— Такую. Подходящую.

— Но… какая должна быть дырка?

Он сдвинул плечами.

— Достаточно широкая, как видишь, вода уходит быстро. И, конечно, глубокая. Не обязательно до самого панциря той черепахи… Раньше попадутся слои с подземными реками. По ним вся и уйдет.

— А на поверхность?

— Не выйдет, — заверил Олег. — Тяжеловата, будет вообще стремиться вглубь. Подземные реки и ручьи чаще всего идут по глине, для простой воды она непроницаема, а для непростой…

Он говорил обстоятельно, уже спокойный, будто за его спиной не лежит труп могучего колдуна, будто только что не было смертельной схватки, когда жизнь висела на волоске, она смотрела в его колдовские зеленые глаза и вдруг потрясенно ощутила, что это крохотный эпизод в его полной приключений жизни, а вообще ему приходилось встречать противников и пострашнее.

Дрожь прошла по ее телу, стало страшно, и очень захотелось прижаться к нему и спрятаться там от него же, сильного, жестокого и непримиримого.

— И тебе, — прошептала она, — не жалко? Мог бы сам воспользоваться. Здесь и богатство, и власть… и вообще все.

Он покачал головой.

— Как раз не все. Синица в моих руках бывала не раз. Теперь хочу журавля с неба… Пойдем.

Подниматься ей показалось даже легче, чем когда спускались, нет страха и предчувствия беды, что холодили ноги, да и волхв идет прямой и собранный, не чувствуется в нем ни сожаления, ни раскаяния.

Она вспомнила начало схватки, зябко передернула плечами. Олег лишь покосился, когда маленькая женщина догнала и пошла рядом, поглядывая большими глазами.

— Ты что, — спросила она дрогнувшим голоском, — в самом деле надеялся, что он вот так возьмет и откажется от… как ты говоришь, случайно добытого? И ринется изучать доброе, вечное?

Он поморщился.

— Нет, конечно.

— Это хорошо, — сказала она с облегчением, — а то думала, что совсем дурак. Кто по доброй воле откажется от сокровищ и пойдет изучать это самое доброе, вечное?

— Я таких знавал, — ответил он коротко.

Она изумилась:

— Правда?

— Точно, точно.

— Странные люди, — проговорила она задумчиво. — Интересные, наверное. Ну а ты зачем ему это говорил? Если знал, что откажется?

— Давал шанс, — объяснил Олег. — Человеку нужно всегда давать шанс. Конечно, не тогда, когда распростерт под тобой, а ты уже замахнулся мечом… Тогда за любой шанс ухватится! Не-е-ет, надо вот так, когда он еще уверен в своей мощи…

— Свинья ты, — сказала она с упреком. — Ты давал не шанс, а видимость! Нет, конечно, шанс давал, но подстраивал так, чтобы он его не принял!.. И тогда твоя совесть как будто бы чиста.