Игра в убийство. На каждом шагу констебли - Найо Марш

о которых она рассказывала ему, тут же начали ей казаться совсем незначительными.

Засунув руки в карманы, Тиллотсон присел на краешек стола. Он сказал, что в самом деле ничего особенного во всем этом не видит, и Трой с ним согласилась. Она мечтала лишь закончить разговор и поскорее добраться до постели.

— Так-так, — сказал Тиллотсон и беспечным тоном добавил: — Значит, у этого Лазенби левый глаз был прикрыт волосами? Как у хиппи? Странная манера для священника. Впрочем, волосы же были мокрые. Но глаз вы видели?

— Да нет, — сказала Трой. — Когда он надевал очки, он отвернулся.

— Может, у него какой-нибудь физический недостаток? — размышлял мистер Тиллотсон. — Кто знает. Джим Тритуэй — славный парень, правда? И жена у него просто прелесть. Как вы считаете, миссис Аллейн? Очень милая пара.

— Очень, — подтвердила Трой и встала.

Они уже простились, как вдруг мистер Тиллотсон, наверное, на всякий случай, предложил ей и в Лонгминстере «заглянуть» в их участок, где ее встретит старший инспектор Бонни — «симпатичнейший малый».

— По-моему, мне незачем его беспокоить, — сказала Трой, которой делалось все хуже.

— Ну просто чтобы мы все время были в курсе дела, — сказал Тиллотсон.

Он наскоро начертил план Лонгминстера и отметил крестиком полицейский участок.

— Зайдите сюда, и, может быть, у нас окажутся приятные для вас новости, — игриво добавил он. — В планах вашего мужа произошли кое-какие изменения.

— Рори! — воскликнула Трой. — Он собирается вернуться раньше срока!

— Это пока еще неясно, миссис Аллейн. Но если вы заглянете к нашим ребятам в Лонгминстер, мы будем вам весьма признательны.

Измученная Трой в этот момент была способна запустить в мистера Тиллотсона чернильницей, но она вежливо простилась с ним и вернулась на теплоход. По дороге ее стошнило, и ей стало легче.

Врач, который лечил Трой, предполагал, что все ее мигрени вызваны нервным возбуждением, и Трой подумала сейчас, что он, пожалуй, прав.

Ей захотелось взглянуть на причудливые руины, которые все яснее начинали проступать на фоне пышного заката, но после приступа головной боли Трой так устала, что решила лечь пораньше спать.

На «Зодиаке» было пусто. Она приняла душ, надела халатик и, став на колени на койку, начала глядеть через иллюминатор на берег, где вскоре появились возвращающиеся пассажиры.

На краю пригорка показался силуэт Кэли Барда, державшего сетку для бабочек. Лихо ею взмахнув, он совершил какой-то странный «балетный» прыжок. Вслед за Кэли мчалась мисс Рикерби-Каррик. Увидев, как они склонили головы над сеткой, Трой посочувствовала Барду. В этот миг из-за угла появился доктор Натуш. Мисс Рикерби-Каррик явно его заметила и, поспешно простившись с Бардом, с такой быстротой бросилась вслед за доктором с горы, что, казалось, она летит по воздуху. Трой услышала ее вопль:

— Доктор! Доктор! Нату-у-у-уш!

Он остановился, повернулся. Мисс Рикерби-Каррик бурей налетела на него. Он слушал ее с тем серьезным, внимательным видом, с которым врачи беседуют обычно с пациентами.

«Неужели она консультируется с ним? — подумала Трой. — А может быть, она решила поделиться с Натушем той самой тайной, которую намеревалась доверить мне?»

Мисс Рикерби-Каррик что-то протягивала доктору на ладони. Трой подумала, не бабочку ли? Натуш нагнулся и слегка кивнул. Они медленно шли к «Зодиаку», и по мере их приближения все слышнее становился трубный голос: …ваш лечащий врач… то, что вам поможет… весьма вероятно…

Трой поняла, что мисс Рикерби-Каррик и в самом деле консультируется с Натушем.

Затем оба они исчезли из поля зрения, и на фоне руин появились остальные пассажиры: Хьюсоны, Лазенби, Поллок. Они помахали Кэли Барду и по одному стали спускаться к реке. На бледнеющем зеленоватом небе их силуэты казались вырезанными из черной бумаги фигурками, и внезапно Трой почудилось, что она участвует в каком-то спектакле.

Вечер был теплый. Трой прилегла, и, хотя в каюте было темно, она не зажигала света, опасаясь, что мисс Рикерби-Каррик нагрянет с расспросами о ее самочувствии. Преодолев укоры совести, она даже заперла дверь. После мигрени ей всегда хотелось спать, и вскоре она задремала. Сквозь сон ей слышались какие-то голоса, кто-то царапался в чью-то дверь чуть слышно, как мышь, но упорно. Трой наконец проснулась, заставила себя встать и открыла дверь.

Никого.

В коридоре было совершенно пусто. Уже потом ей вспомнилось, что, когда она открывала дверь, кажется, тихо закрылась чья-то другая.

Она немного постояла, но не услышала ни звука. Тогда, решив, что это царапанье у дверей ей просто приснилось, она легла и сразу же уснула снова.

3

Когда она проснулась, было совсем светло и все, как видно, уже встали — слышались приглушенные стуки, голоса, шаги в коридоре и какой-то шум в соседней каюте номер 8. Потом раздался стук в ее собственную дверь, и вошла миссис Тритуэй с чаем.

— Что-нибудь случилось? — спросила Трой.

— Да как вам сказать, миссис Аллейн, — ответила та, излучая улыбку. — И да и нет. Дело в том, что мисс Рикерби-Каррик, кажется, нас покинула.

— Покинула? То есть уехала?

— Да.

— Но как же?..

— Очевидно, это произошло очень рано, еще до того, как мы встали, а Том уже в шесть был на ногах.

— И что же, она даже не оставила записки?

— Да нет, записочку оставила. Нацарапала на клочке газеты: «Меня срочно вызвали. Прошу извинить. Напишу».

— Как странно.

— Муж думает, что за ней кто-то приехал ночью: какие-нибудь знакомые на машине, а может, она вызвала такси из Толларка или Лонгминстера. Кто ее знает. А день сегодня чудесный, — заметила она и вышла.

Когда Трой вошла в салон, там уже близилось к концу обсуждение внезапного отъезда мисс Рикерби-Каррик. Приход Трой ненадолго оживил угасший интерес. Ее засыпали вопросами: не говорила ли ей чего-нибудь «беглянка»? Остальным она не говорила ничего.

— Вернее было бы сказать, не говорила ничего интересного, — ехидно уточнил Кэли Бард.

— Мистер Бард, вы злой. Как вам не жаль бедняжку? — вступилась мисс Хьюсон.

— А почему это она «бедняжка»? — возразил он.

— Вы прекрасно знаете почему, — сказала Трой. — О ней просто нельзя думать иначе, чем о «бедняжке мисс Рикерби-Каррик», и это делает ее еще более жалкой.

— Вы прелесть, — сказал Бард.

Трой ничего не ответила. Доктор Натуш, не принимавший участия в разговоре, взглянул на нее сочувственно — вероятно, у нее был очень растерянный вид.

Мистер Лазенби с похвалой отозвался о душевных свойствах мисс Рикерби-Каррик. Он сказал, что она воплощенная доброта. Мистер Хьюсон сухо заметил, что она «несколько возбудима». Мистер Поллок согласился с этим: «Ни на секунду не умолкнет».

«Они все рады», — подумала Трой.

Она вышла на палубу. Теплоход уже отчаливал, когда смотритель шлюза крикнул,