NFT: Невероятно Фальшивый Тип - Эдуард Сероусов

с каким-то новым выражением – смесью усталости, смирения и, возможно, крошечной доли надежды.

– Ладно, – сказал он наконец. – Допустим, я согласен с твоим планом. Что конкретно тебе нужно от меня?

– Все материалы, – я был готов к этому вопросу. – Исходные файлы работ Фантома, документация процесса их создания, эволюция алгоритмов, всё, что может доказать наше авторство. И, что более важно, всё, что может быть представлено как документация концептуального проекта.

Дима кивнул и наконец расстегнул рюкзак.

– Я так и думал, – сказал он, доставая небольшой внешний жёсткий диск. – Здесь всё – от первых эскизов до последних работ. Полная документация процесса, включая все версии, все эксперименты, все неудачи. Плюс копии всех наших переписок, всех статей и интервью, всё, что когда-либо публиковалось о Фантоме.

Он положил диск на стол и подвинул ко мне:

– Я сделал резервную копию перед тем, как уехать. На всякий случай. Думал, может быть, когда-нибудь это станет частью истории искусства… или криминалистики.

Я взял диск, чувствуя его вес в руке – физическое воплощение всего нашего проекта, всей нашей аферы, всего нашего безумия.

– Спасибо, Дима. Это… это больше, чем я мог надеяться.

Он пожал плечами:

– Не благодари. Я делаю это не только для тебя. И не только для себя. Я делаю это для Фантома.

Я удивлённо посмотрел на него:

– Что ты имеешь в виду?

Дима допил эспрессо и отставил чашку, прежде чем ответить:

– Знаешь, я много думал об этом в последние недели. О том, что мы создали, о том, как оно развивалось, о том, как оно в конечном итоге вышло из-под нашего контроля. И я пришёл к выводу, что Фантом действительно стал чем-то большим, чем просто инструмент для заработка денег. Он стал… я не знаю, как это правильно сформулировать… каким-то самостоятельным явлением, отдельным от нас.

Я кивнул, вспоминая свои собственные недавние мысли о том, что Фантом создал нас, а не мы его.

– Поэтому, – продолжал Дима, – я хочу, чтобы вся эта история имела какой-то смысл, какое-то значение. Чтобы она не была просто случаем мошенничества в криминальной хронике. Чтобы она стала чем-то… я не знаю… значимым. Культурно, художественно, концептуально значимым.

Он говорил теперь с неожиданной страстью, его глаза блестели, и я вдруг увидел в нём не просто технического специалиста, создающего работы по моим указаниям, а настоящего соавтора, человека, вложившего в проект не только время и навыки, но и часть души.

– Я понимаю, – сказал я. – И я чувствую то же самое. Как будто мы случайно создали что-то гораздо более важное, чем планировали.

– Именно! – Дима оживился ещё больше. – Мы хотели просто заработать денег, а в итоге сделали заявление о состоянии современного искусства, о природе ценности, о кризисе подлинности. И это заявление оказалось настолько сильным, настолько резонансным, что никто даже не заподозрил подвоха – все приняли его за чистую монету.

Я улыбнулся, чувствуя странное родство с этим нервным, параноидальным человеком, с которым мы создали историю, потрясшую мир искусства.

– Так ты в деле? – спросил я. – Ты присоединишься к нам в попытке переосмыслить Фантома как концептуальный проект?

Дима покачал головой:

– Я не могу вернуться в Россию, Марк. Слишком рискованно. Но я могу помогать дистанционно – отвечать на вопросы, предоставлять технические объяснения, создавать новый контент, если потребуется.

– Этого достаточно, – я был искренне рад даже такой ограниченной поддержке. – Материалы на диске и твоя удалённая помощь – это уже огромный вклад.

Мы проговорили ещё около часа, обсуждая детали предстоящей кампании по переосмыслению Фантома. Дима предложил несколько интересных идей, включая создание интерактивной онлайн-выставки, документирующей весь процесс от зарождения концепции до разоблачения и последующей трансформации.

– Это может стать частью проекта, – говорил он, увлечённо жестикулируя. – Не концом, а новым началом. Фантом 2.0 – уже не как мистификация, а как открытый концептуальный эксперимент, исследующий всё, что произошло.

Его энтузиазм был заразителен, и я начал видеть новые возможности, новые горизонты для того, что мы создали.

Наконец, взглянув на часы, Дима сказал, что ему пора – он должен был успеть на последний автобус до Ивангорода, чтобы пересечь границу и вернуться в Эстонию.

– Будь осторожен, – сказал я, когда мы выходили из кафе. – И спасибо. За всё.

– Ты тоже, – он пожал мне руку. – И держи меня в курсе. Я хочу знать, чем всё закончится.

– Это ещё не конец, – улыбнулся я. – Скорее, новое начало.

Дима кивнул и быстро пошёл в сторону автобусной остановки, не оглядываясь. Я смотрел ему вслед, пока его фигура не растворилась в вечернем сумраке Петербурга.

Я позвонил Андрею, который ждал моего звонка в каком-то баре на окраине города, и договорился о встрече. Через полчаса я уже сидел в его машине, бережно держа в руках жёсткий диск – наше главное оружие в предстоящей битве за переосмысление истории Фантома.

– Всё нормально прошло? – спросил Андрей, выруливая на КАД.

– Да, – я кивнул. – Даже лучше, чем я ожидал.

Он больше ничего не спрашивал, за что я был ему благодарен. Меньше знаешь – крепче спишь, особенно в таких ситуациях, как наша.

Дорога обратно в Москву показалась короче. Я дремал на заднем сиденье, время от времени просыпаясь, чтобы проверить, на месте ли диск (он был надёжно спрятан во внутреннем кармане куртки) и посмотреть в окно на бесконечные леса и поля, проносящиеся мимо.

Мы приехали в Москву около трёх часов ночи. Андрей высадил меня в нескольких кварталах от моей квартиры – мера предосторожности, на которой настояла Софья.

– Спасибо за поездку, – сказал я, протягивая ему конверт с деньгами.

– Без проблем, – он пересчитал купюры и спрятал конверт в бардачок. – Если понадобится ещё куда-то съездить – звони.

Я кивнул и вышел из машины. Было холодно, но я решил немного пройтись пешком перед тем, как вернуться в квартиру. Мне нужно было подумать, осмыслить всё, что произошло за этот длинный, насыщенный день.

Встреча с Димой, его неожиданная поддержка, его собственное видение Фантома как чего-то большего, чем просто афера – всё это придавало мне уверенности в правильности выбранного пути. Если даже Дима, самый прагматичный и циничный из нас, начал видеть в проекте художественную и культурную ценность, значит, это действительно было там.

Когда я наконец добрался до квартиры, Вероника ещё не спала. Она сидела за кухонным столом с ноутбуком, работая над каким-то текстом.

– Ты вернулся! – она вскочила, увидев меня. – Как всё прошло?

Я достал диск и положил его на стол:

– Лучше, чем можно было надеяться. Здесь всё – полная документация проекта от начала до конца. И