Горец. Оружейный барон - Дмитрий Старицкий

— Так-то уже лучше, — показал мне в улыбке он все свои монаршие зубы, так что стали видны золотые коронки на верхней челюсти. — Но это еще не все. От моего личного фонда я даю вам, барон, заказ на два десятка таких аппаратов для моей личной курьерской службы. Справитесь?

— Так точно, ваше императорское величество. Справимся.

Император продолжил. Он был явно в ударе.

— В городе Калуге, что в Рецком герцогстве, создать школу пилотов для управления этими… как вы их называете?

— Аэропланами ваше величество. Так как это уже не воздухоплавание, а авиация.

— Тем лучше, — кивнул монарх. — Создать авиационную школу по подготовке пилотов аэропланов. Начальником школы назначить лейтенанта Гоффена. Ему же отобрать первые сорок курсантов в эту школу.

— Служу императору и отечеству, — гаркнул лейтенант, который в это время вставлял в пропеллер стопор.

— И это еще не все. Шефом пилотируемой авиации империи в составе имперского воздушного флота назначить барона Бадонверта. С присвоением ему чина капитана-командора. Кобчик, через полгода я желаю иметь у себя авиационную курьерскую службу. Гонять для этого дирижабли накладно. А эти птички в самый раз будут. Теперь все. Вейхфорт заготовит необходимые для этого бумаги.

И довольный собой император стал вылезать из высокой кабины, а свитские подорвались его поддержать, чтобы не дай ушедшие боги монарх не упал.

— Кстати, Кобчик, — сказал император, когда встал твердо на землю. — Подарите мне этот карабин. Он мне нравится. Хотя в ГАУ эти автоматические карабины под пистолетный патрон мне ругали. Не армейское, мол, оружие.

ППГС уже висел у императора на шее.

— Он ваш, ваше величество. Я также пришлю вам в подарок и другие образцы такого оружия.

И пока монарх не предложил мне что-нибудь еще… типа, отметить банкетом свой первый полет на самолете, я попросил.

— Дозвольте, мне ваше величество, вернуться в свою часть, как я и намеревался ранее. Служба.

— А когда ты станешь выполнять мое повеление?

— С нового года, ваше величество.

Что там осталось до нового года? Совсем ничего. Только обкатать в бою свои коробочки и успею. А так хоть разорвись.

Но, положа руку на сердце, скажу, что авиация и для меня самого приоритетнее.

Небо это… небо. Небо достойно того чтобы им бредить.

14

Садились в расположении бригады уже в густых сумерках. Как только аппарат не поломали… Сам удивляюсь, но из Гоффена действительно выковывается хороший летчик.

По прилету меня сразу огорошили. Вражеская разведка скрала Тортфорта. И даже подтереться ему не дала. Его денщик, стоящий на стреме майорской дефекации, убит. Ножом. Услышав эту новость, я только и подумал: 'млять, а кто моего ребенка-то теперь кормить будет?'

И тут же понял, что я сам себе сморозил глупость. Так может думать фельдфебель после случки в санитарном вагоне. Фельдфебель, у которого месячное жалование чуть больше двух золотых. Но я-то давно уже штаб-офицер, камергер, помещик и фабрикант. Помочь материально баронессе мне труда не составит.

Да и не об этом нужно сейчас думать, а о том, что такого плохого нам принес этот захват языка вражеской разведкой. С учетом того, что планы мы уже поменяли, только в бригаде пока об этом не знают.

— Подробности… — приказал я своему второму квартирмейстеру.

Тот оглянулся, и под его взглядом вокруг нас образовалось пустое место метров пяти в окружности.

— Командир, — доложил он вполголоса, — мы сами себя перехитрили, когда отдали группам приказ только наблюдать. Они и наблюдали, как чье-то упакованное тело республиканские разведчики волокли по промоине под проволокой. И согласно отданному строгому приказу не вмешивались.

— Пошли в штабную палатку, — мне крайне необходима была пауза, чтобы эта шокирующая информация устаканилась в голове. — Там все решим. Чаю горячего хочется. Лучше кофе.

Большая поляна освещалась неверным светом двух десятков факелов. Прямо Голливуд со своим готическим кино. Лица солдат были видны, а все остальное тонула в лесном мраке.

Я забрался на крышу 'артштурма' и оглядел свое воинство. Бронемастера, штурмовики, ремонтники… Проверенные люди из тех, что я давно знал с 'кровавой тризны' и те, которых еще недавно сам готовил на полигоне 'под себя', напряженно скрестили свои взгляды на мне в бегающих всполохах факелов, щедро сдобренных касторовым маслом и керосином. Несколько сотен человек, а тишина напряженная такая… Были бы в начале декабря тут мухи, мы бы их полет слышали отчетливо.

— Бойцы, — начал я свою речь.

Негромко сказал, меня и так прекрасно слышало это одно большое ухо, шестым солдатским чувством предугадавшее уже, что случилось нечто плохое.

— Соратники. Горцы. Братья мои по 'кровавой тризне'. Я должен повиниться перед вами, — снял я головной убор и склонил голову. — Начальство ошиблось. И в больших штабах и я вместе с ними. Мы недооценили противника. Наступать завтра здесь даже не гибельно, а уже просто глупо. Республиканское командование успело стянуть на наш участок всю артиллерию корпуса и из их тыла выдвигаются еще резервы. И все против нас.

Слушают внимательно. Не бухтят. Ловят каждое мое слово.

— Враг умен и опытен, но и мы не лыком шиты. Есть у нас козыри в рукаве. Вы все устали после трудного грязевого марша и настроились эту ночь отдохнуть как следует и завтра со свежими силами пойти в атаку. Но от вас я вместо отдыха потребую от вас сделать еще одно сверхусилие. На пределе человеческих возможностей. Требуется совершить этой ночью пятидесятикилометровый марш и ударить на рассвете врага в том месте, где он нас не ждет. А здесь мы оставим небольшой заслон, который будет только имитировать нашу атаку, чтобы враг ничего не заподозрил. Про нашу атаку, назначенную на завтрашнее утро, враг уже знает, потому как выкрал у нас 'языка' — командира саперного батальона, который строил нам мосты под бронеходы через лесную речку. Мосты, которые должны быть полностью готовы к рассвету.

Я замолчал, вглядываясь в открытые горские лица, уже покрытые белесой щетиной. Внимательные льдистые глаза ловили каждое мое движение. Как же тяжело бросать людей на гераклический подвиг, самому оставаясь на месте.

— Вас поведет в ночной марш и завтра в атаку гвардии майор Вальд.

— А ты, командир? — раздалось несколько возмущенных голосов их строя. — Ты же наш вождь!

— Я как ваш вождь, назначил Вальда командовать вами в этом непростом деле. Теперь он ваш походный вождь. Сам я остаюсь здесь и буду возглавлять имитацию нашей атаки малыми силами, чтобы враг и дальше стягивал свои войска сюда, а не там где вы должны будете ударить и прорвать его оборону. Я все сказал. Есть у кого возражения против того, чтобы именно Вальд был вашим вождем в этом рейде? Путь их выскажут сейчас или молчат до конца жизни.

Молчание мне было ответом. Вальда все же уважали.

— Нет возражений, — констатировал я. — Тогда, 'железная' бригада, слушай боевой приказ…

Горская военная демократия закончилась. Началась армейская субординация.

Понтонный парк ушел в рейд первым, сразу после того как только я вошел за полог штабной палатки. Наши саперы проведут инженерную разведку маршрута и где надо обустроят понтонные мосты через возможные ручьи и реки. Затем соберут понтоны и догонят колонну. Судя по карте болот на пути следования бригады нет, но кто его знает, что может быть на самом деле. Морозец еще не настолько сковал почву, чтобы на него наедятся.

Обоз, точнее его содержимое, оставалось здесь, внавалку на грунте. На рутьеры и прицепы посадили штурмовиков, которые реально настроились протопать полста километров и после этого с ходу вступить в бой. Гвозди бы делать из таких людей. Не думаю, что в предельной тесноте кузовов, да по проселочной дороге ехать удовольствие большее, чем по той же дороге ломить пешком.

Боезапас боевые машины взяли двойной, в перегруз. Еще и на крышу разных узлов и ящиков закрепили. Людей сажать на броню, да еще ночью, я посчитал излишним — посбивает еще в темноте ветками под гусеницы. Никто и не заметит в узком луче ацетиленовых фар.

Обнялся с Вальдом на прощание.

— Может, все-таки передумаешь и сам пойдешь, а я здесь останусь, — предложил он.

— Нет, — возразил я. — Ты все, что нужно делать и так знаешь. На полигоне не раз отыгрывали. Что я, что ты разницы никакой. Разве что мне славы будет поменьше, но у меня ее и так хоть отбавляй. К тому же император опять меня призвал в авиацию, так что развивать бронемобильные войска в империи по любому придется тебе. А раз так, то твоя рука первая вести их в первый бой. Главное не давай никаким генералам дербанить коробочки. Бей всегда кулаком, а не растопыренными пальцами. Прижмут — посылай всех по матушке к фельдмаршалу. Бригада подчиняется ему напрямую. Все. Хранят тебя ушедшие боги. Время. Возвращайся генералом.