Безвременье - Виктор Колупаев

Появилась Каллипига, слегка распаренная, но успокоенная, причесанная. Вдвоем нам удалось натянуть на нее платье, которое все-таки треснуло при самоснимании. То ли размер был не тот, то ли Каллипига чуть вширь раздалась, то ли это платье было выбрано ею специально, чтобы максимально подчеркнуть ее божественные формы? Не знаю. Тем более, что разошедшийся шов на платье медленно самозатянулся.

— Каллипига, — сказал я, — Прости. За нами наблюдали.

— Конечно, наблюдали, — сказала она совершенно спокойно. — Здесь всегда и за всем наблюдают. А как же иначе?

— Я, тот — второй, попросил Фундаментала выключить монитор. Потому и тебе сразу не сказал.

— Это не имеет значения. Все записано, обработано на компьютере и в сжатом виде будет представлено Фундаменталу. Даже то, что мы говорим сейчас.

— Значит, я предал тебя?

— Нисколько. Фундаментал все знает. И все знают, что Фундаментал все знает. И Фундаментал знает, что все знают, что он все знает. Поэтому здесь никто ничего не скрывает. Полная, абсолютная свобода.

Мы вышли из кварсека и направились в какую-то сторону, Каллипига это лучше знала, мимо дверей с интереснейшими надписями на некоторых из них, указателями и знаками запрета. "Сюда не ступала нога виртуального человека". Согласен. "Бди свою бдительность!" Ладно, буду. "Держись от меня подальше" Прошли уже. "Задумайся!" Над чем? "Не думай!" О чем? "Баста!" Каллипига не обращала на них внимания, видать, предназначались они для кого-то другого, и легко ступала босыми ногами на полшага впереди меня. Мы остановились перед дверью с приглашающей надписью: "Входите. Прошу." Каллипига сдвинула дверь в сторону и пропустила меня первым.

Я было задумался, в кого мне лучше воссоединиться: в себя, стоящего, или в себя, сидящего. Чашка с недопитым, но еще горячим кофе решила дело в пользу меня сидящего. Тем более, что, прими я второе решение, все равно пришлось бы проходить и садиться. И вот Я-сам сидел и прихлебывал кофе из кремнезема. А Каллипига все еще стояла в дверях.

— Проходи, дорогуша, — предложил ей Фундаментал. — Присаживайся. Наливай кофе. Обед ты пропустила, так что потерпи до ужина. Я, между прочим, тоже не обедал.

Каллипига села, налила себе кофе, отпила пару глоточков, зажмурилась от удовольствия, Никогда бы не подумал, глядя на нее сейчас, что она могла из-за чего-то плакать.

— Из-за чего ревела? — спросил Фундаментал. Он уже, конечно, все знал.

— Обманщик он, — кивнула в мою сторону Каллипига. — Пообещал стариков и младенцев отделить, а потом их всех и подсунул мне. Радоваться, что ли, было?

— Да, — согласился Фундаментал. — Радости, наверное, мало. По себе знаю. Но и рыдать из-за этого не стоило. Ладно, обработаем возможные версии случившегося на компьютере.

— А что я мог сделать? — как можно более жалобнее затянул я. -   Понабежало это старичье, не отобьешься. Как мухи на мед!

— Ладно, ладно, — успокоил меня Фундаментал. — Конфуз, но не смертельно. Перейдем к делу.

— Нет уж, позвольте мне объясниться до конца, — взмолился я. И начал перечислять бесконечный ряд немощных стариков с их нелепыми в таком возрасте поползновениями. Фундаментал поморщился, попытался перебить меня. Но я не давался ему в руки. Он сделал, было, отсутствующий вид. Но и это меня не остановило. Тогда он нервно застучал костяшками пальцев по столешнице. Я только пуще разошелся.

— Фу... — брезгливо фыркнула Каллипига.

— Хватит! — заорал Фундаментал. — Сколько можно?!

— Сами видите, — передернулась Каллипига.

— Действительно, — согласился Фундаментал. — Бедная женщина от этого не только зареветь, а и удавиться, наверное, может.

В запасе у меня было бесконечное количество историй, но Фундаментал не дал мне рассказать их до конца.

— Да ясно, ясно все! Успокойтесь!

— Как же тут можно успокоиться? — удивился я.

— Вы что, сатисфакции хотите?

— Да, именно ее. И готов начать немедленно.

— Ну уж, увольте. Будет, будет у вас еще не один случай получить сатисфакцию.

— Хорошо, — согласился я, — договорились.

— Договаривайтесь с ней. Я тут ни при чем.

О информации на спине Каллипиги ему, кажется, ничего не было известно. Или я удачно загораживал съемочную камеру, или она не могла снимать сквозь толстый слой мыльной пены.

— Инцидент исчерпан, — с нажимом сказал Фундаментал. — Приступим, наконец, к делу. У нас время идет, не то что у вас, виртуалов.

Я нехотя согласился.

— Плацдарм для создания нового мира у нас есть, те десять тысяч квадратных метров, которые мы своими силами уже превращаем во Дворец Дискуссий. Вокруг Дворца должен раскинуться город на сто двадцать две тысячи человек. План застройки вы, дорогой мой... Нет, все же без имени нельзя быть даже и виртуалу. Плавный ход беседы спотыкается. Взяли бы себе какое-нибудь.

— Пока не знаю, какое.

— Ну и будете бомжем на новой территории.

— Кем, кем?

— Бомжем.  Виртуальным человеком без определенного места жительства.

— А у других оно будет определено?

— А как же! Прописка, жилплощадь и все прочее.

— А эти сто двадцать две тысячи? Их список тоже вполне определен или мне брать виртуалов наугад?

— Только по нашей рекомендации. Список получите. План застройки — тоже. Реки, холмы, водозабор, сточные воды, леса, полянки... Без пригородов не обойтись. Поле для зерновых, картофеля, сахарной свеклы. О, черт! Многовато получается. А еще деревеньки нужны... Но если взять меньше, город захиреет, вымрут все или бунт учинят. Никак нельзя меньше.

— Да, конечно, берите больше! — сказал я. — Что стесняться-то? Виртуальный мир не обеднеет. Из него ведь можно не одну Вселенную создать.

— Слишком много тоже плохо. Контроль можно утерять. Вы еще не знаете людей.

— Человеко-людей?

— Нет, просто людей, без "человеко". Толпа! Никакого порядка. Наводить придется... Ага!.. И последнее: наше сотрудничество основано на полнейшем доверии. Я вам доверяю. Вот и Каллипига в полном вашем распоряжении... Так что уж вы не подведите меня.

56.

Пров растолкал меня утром. Мы наскоро позавтракали, договорились, что я буду исследовать левую часть города от известной нам улицы. Пров — правую. Место встречи — бар, в котором мы уже были. Это днем. Или "стоянка" нашего мотоцикла — ночью. Пров отсыпал мне половину монет, не считая. Все равно мы не знали их достоинство. На некоторых из них был изображен профиль женщины с надписью внизу "Несравненная Сапфо", на других — профиль мужчины и слова: "Ильин", "Иванов", "Межвременная" и даже "Безвременная". А на одной так была уже совсем дикая надпись: "Имеет хождение только в сингулярности".

— Любопытная денежная система, — сказал Пров.

Я же вообще имел смутное представление о деньгах. На Земле уже давно была другая система расчетов. Мы вошли в город. Я тотчас же заметил, что он чем-то изменился. Тише стал, что ли? Неприметнее, словно чего-то выжидал.

Возле бара мы разошлись. Мне было все равно, куда идти.

Улицы встречали меня какой-то не радующей новизной. То ли сосредоточенно-озабоченные лица прохожих, спешащих по своим делам; то ли согнутые фигуры людей в каких-то плащах, отрешенно сидящих на асфальте; то ли вот эта, уже третья по счету группа солдат, совершающих обход; а может, и просто мое, чем-то искаженное восприятие окружающего, привело меня к такой мысли, но так или иначе, город показался мне каким-то враждебным и настороженным. Полицейский, добросовестно взмахивающий белыми перчатками на перекрестке улиц; полуметровые буквы, бегающие по фасаду древнего храма: "Голосуйте за свободу, равенство и братство"; и, наконец, вымуштрованные, это было видно с первого взгляда, головорезы в голубых мундирах, застывшие у входа в какое-то административное здание, — на всем этом лежала печать неуверенности и скрытого тревожного ожидания.

В предчувствии каких-то тяжелых перемен бродил я по городу, то тут, то там замечая их нездоровые ростки. И без того тревожное настроение стало совсем тяжелым, и я пошел искать какое-нибудь укромное местечко, где можно было бы присесть и отдохнуть.

Ноги сами собой принесли меня в район речного порта. И тут я впервые в жизни увидел реку. Настоящую реку! Ее воды плавно текли. И такая величавая мощь чувствовалась в этом потоке, что я остолбенел. Погода была безветренной, пустынная гладь играла солнечными бликами. Противоположный берег был лесист и крут.

— Эй, парень! Ты что, плохо видишь? — вывел меня из созерцания невиданной красоты грубоватый голос. Невысокого роста человек с узловатыми от вздувшихся вен руками смерил меня строгим взглядом. — На сегодня работа — стоп! Так что ходи стороной

Я оглянулся. Меж двумя рельсовыми путями, проходящими неподалеку от длинных приземистых складских помещений, царила тишина. Стрелы кранов сиротливо торчали в безоблачном небе и их безвольно опущенные тросы замерли в вынужденном бездельи... И там, у причальной стенки, и тут, у ограды, где я стоял, толпились грузчики. Выгоревшие до белизны куртки-безрукавки броско выделялись на темно-сером бетонном покрытии портовой территории. Суровые, прокаленные лица были спокойны. Но приглядевшись внимательнее, я заметил решительные черточки, залегшие между сдвинутыми бровями и в углах плотно сжатых ртов. Точно вросшие в землю, их сутуловатые фигуры выражали твердую уверенность людей, сознающих опасность и все же идущих ей навстречу. Нечто грозное чувствовалось в этой, воедино связанной нитью солидарности, безмолвной толпе.