Запретная зона - Олег Приходько

— Здравствуйте, Валентина Иосифовна, — улыбнулся гость.

— Боже мой, — отшатнувшись, шевельнула Тамара Александровна губами.

— Мой патрон господин Шейкин просил передать вам гостинец.

Тамара Александровна заплакала, замотала головой, потеряв дар речи от накатившей вдруг горестной волны. Молодой человек полез было в сумку, но, увидев странную реакцию хозяйки, застыл в изумлении.

— Простите, Валентина Иосифовна, что-нибудь не так?

Справившись с волнением, Тамара Александровна отступила в глубь прихожей.

— Нет, нет, — сказала она тихо, — извините… Входите, пожалуйста…

— Спасибо, — молодой человек тщательно вытер ноги о влажную тряпку, вошел в квартиру и запер дверь. — Вы извините, я совсем ненадолго, проездом.

— А… вы не знаете? — залепетала женщина. — Все произошло так быстро, я только сегодня собиралась дать телеграмму Аарону, я…

— Простите?

— Дело в том, что я не Валентина Иосифовна. Меня зовут Тамара Александровна Ухнович. Я ее подруга, — она подняла на смущенно улыбнувшегося гостя полные страха и слез глаза. — Валентина Иосифовна умерла.

Улыбка исчезла с лица молодого человека, несколько резких морщин пересекли лоб; придерживая сумку за ремень, он медленно поставил ее на пол прихожей и прислонился плечом к стене. Для того, чтобы переоценить ситуацию, ему понадобилось секунд тридцать.

Тамара Александровна всхлипнула в передник, и худенькие ее плечи затряслись.

— Прошу меня извинить, — прошептал гость. — Господин Аарон Шейкин, верно, ничего не знает об этом…

— Это вы меня извините, — направилась в комнату Ухнович. — Проходите же, пожалуйста.

Молодой человек снял куртку, аккуратно повесил ее на вешалку. Под курткой оказался модный синий пиджак, металлические пуговицы которого подчеркивали его строгость. К лацкану был пришпилен маленький круглый значок со звездой Давида на голубом фоне. Гость взял сумку, осторожно вошел в комнату и огляделся. Увидев портрет пожилой женщины в траурной рамке, сложил перед грудью руки, склонил голову.

Оба молчали.

— Даже не знаю, как вас утешить, — вздохнул гость и поднял на Тамару Александровну влажные глаза. — Мне очень неловко, но я не смел спросить господина Аарона Шейкина, кем ему приходится… приходилась Валентина Иосифовна. Она была его сестрой?

— Нет, она была женой его покойного брата Даниила Шейкина, — Тамара Александровна засеменила на кухню. — Позвольте, я напою вас чаем.

— Спасибо большое, — подхватив сумку, гость пошел за ней. Водрузив ее на скамью, расстегнул молнию и принялся выкладывать на стол бананы, апельсины, киви в пластиковой упаковке, пачки печенья израильского производства, куриный бульон, коробочку конфет в целлофане, швейные иглы, газовый шарфик в розовой обертке…

— Ой, ну что вы, — растерялась Ухнович, — зачем это?.. Это же не мне…

Молодой человек внимательно посмотрел ей в глаза:

— У нас говорят: дружба сочувствием и помощью уменьшает беду. Вы ее подруга? Значит, ее второе «я». И потом, это, право же, мелочь.

— Спасибо, — Тамара Александровна поставила на плиту чайник. — Может быть, вы хотите кофе?

Гость достал из сумки израильский кофе в вакуумной упаковке и плоскую бутылку виски.

— Мы вместе выпьем кофе… и вот это, — опустошив, наконец, сумку, он сел на скамью и грустно добавил: — Не ожидал, что придется пить за упокой.

Тамара Александровна присела напротив. Помолчали.

— Я даже не спросила, как вас зовут.

— Виктором.

— Русское имя.

— Латинское. Эпитет Юпитера, победитель. А у вас имя наше, еврейское. Древнее имя. Означает: финиковая пальма.

— Что вы говорите? А я даже не знала. Стыдно. Вы так хорошо говорите по-русски.

Гость улыбнулся:

— Я москвич. Уехал всего пять лет назад.

— И вернулись?

— Нет. Приехал по делам фирмы «Оранж. Аарон Шейкин энд компани». Занимается поставками свежих овощей и фруктов в супермаркеты Тель-Авива, Натании, Хайфы… В основном, с плантаций возле долины Вади-Газа.

— Знаю, знаю. Я ведь хорошо знакома с Аароном. Он приезжал сюда месяц назад.

— О, да! Он подписал контракт о поставках фруктов по линии вашего Внешторга. А в мою задачу входит создание представительства фирмы в Санкт-Петербурге и филиала в Москве.

— Успехов вам.

— Спасибо.

— Кто-то из родных остался здесь, в России?

— Так, дальние родственники…

Минут десять говорили о том, что творится на белом свете, сравнивали уровни жизни в России и Израиле. Кофе гость варил сам. Наполнил три рюмки виски, одну отнес к портрету и положил сверху кусочек хлеба.

— Царство небесное, — сказал он и выпил.

Опять повисла грустная тишина, которую усиливали ходики на кухонной стене.

— Давно вы дружили с Валентиной Иосифовной? — осторожно поинтересовался гость.

— Пятнадцать лет. С тех пор, как они переехали сюда с Даниилом. Раньше они жили в Москве, а здесь — Аарон с родителями. Потом Аарон уехал, забрал стариков с собой.

— Разве здесь лучше, чем в Москве? — спросил он, наполняя рюмки.

— Пожалуйста, мне не нужно. У меня давление, — робко запротестовала Тамара Александровна, хотя почувствовала, как потеплело на душе и на какое-то мгновение отступило горе. Захотелось выговориться. — Не лучше, конечно. Только в Москве у нее не сложилось в последние годы. Они жили в «академическом» доме на 2-й Фрунзенской, в квартире ее бывшего мужа.

— Даниил не первый ее муж?

— Нет, второй. Первый покончил жизнь самоубийством.

— Ужас! — выдохнул гость. — Но почему?

Тамара Александровна налила себе чаю. Видя, что она не решается взять конфеты, он распечатал коробку, потом высыпал печенье в вазочку с сухарями.

— Спасибо… Видите ли, поздний брак… Ей было уже тридцать семь, детей заводить не решались… Может быть, и к счастью. Он был ученым, пропадал в своей лаборатории, горел на работе, совсем не уделял ей внимания…

— Физик, что ли?

— То ли физик, то ли биолог… Да, да, кажется, биолог. Валя говорила, что он занимался проблемами мозга или рефлексов, шутила: «Променял меня на обезьян»… Потом с ним что-то случилось. Облучился, что ли… В общем, понимаете… она же женщина, ей еще сорока не было. Он бросил работу, вроде стал даже выпивать, а потом во всеуслышанье заявил, что хочет уехать из этой страны… Вы, наверно, не помните, какие это были времена?

— Нет, отчего же, я помню, — грустно сказал молодой человек. — Мой отец умер, так и не дождавшись визы.

— Вот, вот… Валя делала все, что могла, чтобы его спасти. Ходила, просила за него… А он совсем сошел с ума, однажды избил ее. Ревнивым был, все кричал, что жить не хочет. Кончилось тем, что и впрямь угодил в психбольницу. Лечился. А у нее в это время появился Даниил. Потом Изю выписали… Он ее здесь с Даниилом нашел, устроил страшный скандал, стекла бил… И тогда она поняла, что больше к нему не вернется.

— А потом?

— Потом ей сообщили, что он убил себя. Влез на крышу какого-то дома здесь, в Лобне… По пожарной лестнице… Да зачем я вам все это рассказываю, прости господи… — она махнула рукой, подлила ему кофе.

— Я спросил, почему она в Москве жить не осталась? — напомнил гость.

— Ах, да… Сами понимаете — дом Академии наук, все друг друга знают. И Изю, конечно, тоже. А когда он покончил с собой, ее посчитали виновной, будто бы это случилось из-за ее ветрености, супружеской неверности.

— Изя — его так звали?

— Она его так называла… Она его все-таки любила. Очень любила, уж поверьте мне. Мы за эти годы уйму переговорили, и я знаю. Она даже о Данииле так часто не вспоминала. Но, видно, тогда ничего не могла сделать. Он был шизофреником, понимаете? Это очень страшно.

Гость кивнул.

— А отчего она умерла?

— От инфаркта, — снова приготовилась плакать Тамара Александровна. — Простите, я не хочу больше об этом. Меня замучили вопросами, даже подозревали… — она заплакала, отвернувшись и закрыв лицо руками.

Он понуро сидел, всем своим видом выражая сочувствие. Когда женщина, наконец, взяла себя в руки, нежно провел по ее плечу.

— Не плачьте, пожалуйста, — попросил он. — Все равно уже ничего нельзя вернуть. Вам нужно отдохнуть, — поднялся вдруг гость. — Я, пожалуй…

— Да нет, что вы, что вы, Витенька, я вам так благодарна, так благодарна. Я обязательно напишу Аарону о том, что вы заезжали…

— Не стоит, Тамара Александровна. Я его увижу раньше, чем дойдет ваше письмо, и обязательно расскажу обо всем. Неприятная, конечно, предстоит миссия: никогда не доводилось бывать вестником смерти. — Он подошел к тумбе, на которой стояла урна с прахом. — Ее кремировали? — спросил он удивленно.

— Да, на следующий день. Тело… В общем, она ведь пролежала долго одна, я была на даче целую неделю. Врач из морга сказал, что умерла приблизительно в четверг, а обнаружили во вторник. У нее диабет был, тела больных диабетом быстро разлагаются.