Жемчужная бухта - Элизабет Лоуэлл

Мерцание, исходившее из другого ящика, привлекло внимание Ханны. Она посмотрела на Сражающихся Лински – никакого намека на перемирие – и боком подвинулась к новому ящику. В небольшом углублении под стеклом находился золотой прямоугольник примерно восемнадцать на четырнадцать дюймов. Бесчисленные жемчужины, вправленные в золото, изображали одежды святого: головной убор, мантию. Все это излучало эфирный внутренний свет, присущий слоям перламутра. Вокруг сверкали рубины, изумруды и сапфиры, но преобладал все же жемчуг, который являлся мерой благочестия и состоятельности.

– Откуда такая роскошь?.. – прошептала Ханна.

– Либо мужской монастырь, либо библиотека. Может быть, даже очень богатый человек, – спокойно отозвался Арчер. – Это средневековое изделие, творение русского мастера. Возможно, одно из красивейших на земле. Это обложка для рукописной книги.

Мгновение Ханна не могла думать ни о чем: ей вспомнились пальцы Лэна, впивающиеся в ее руку, когда он кричал, что «Черная троица» не закончена. Не могла быть закончена, потому что он не исцелился. Его образ представился ей так ясно, что Ханна произнесла вслух его имя. Низко и сипло.

– Не думай об этом, – сказал Арчер. – Он был не первый, кто сошел с ума и пытался уравнять преходящее, мирское с божественным и вечным. Что-то там мерцает под поверхностью жемчужин, что может дать умиротворение, но может и отнять рассудок. Зависит от человека.

– Я знаю. Просто… иногда воспоминания такие отчетливые, как будто это случилось две секунды назад…

Арчер потянулся обнять ее, прежде чем вспомнил их уговор о защите и сексе. Утешение и поддержка не входили в их сделку. Он сунул руки в карманы и отвернулся к очередному выставочному ящику.

– Пройдет время, и все успокоится.

Подойдя к новому экспонату, он сказал:

– А здесь другой кусок жемчужной истории. Нитки жемчуга, которые могли бы украшать королевские сокровищницы Индии и Персии в любое время в течение последних двух тысяч лет. Вероятно, так и было. Торговцы знают, что за жемчужины, имеющие собственную историю, заплатят любую сумму.

Ханна сосредоточенно стала разглядывать жемчужины бус, которые могли заставить зарыдать любого принца или магараджу.

– Красивые, – машинально сказала она. В тот момент красота жемчуга не трогала ее. Ханна по-прежнему испытывала глубокое отвращение к покойному мужу.

– Только в Иране есть бусы, подобные этим. Они бесценны даже в наш век культивируемых жемчужин.

Не касаясь Ханны, Арчер повел ее вдоль ряда шкафов, указывая на особо нравившиеся ему изделия. Инкрустированные жемчугом ожерелья из средневековой России и Англии. Персидские комнатные туфли – размером меньше, чем кисть его руки, – полностью усыпанные жемчугом. Ожерелье из жемчужин, бриллиантов, рубинов и аметистов, некогда принадлежавшее индийской принцессе. Крошечный золотой ящичек, украшенный жемчугом, принадлежавший фаворитке Генриха VIII.

– Едва ли это хорошая рекомендация, – добавил Арчер. – Он менял любовниц как перчатки.

Ханна молчала. Она все еще не полностью справилась с нахлынувшим на нее прошлым.

– Интересно, что мы всегда связываем ценные жемчужины с соленой водой, – продолжал он. – Но сегодня все больше ценятся жемчужины пресной воды.

– Совершенно верно, – сказал Фред так, словно не он только что громко и увлеченно выяснял с женой нюансы исторических событий. – Я всегда говорил, что пресноводный жемчуг даст сто очков морскому.

– Ха! – воскликнула Бекки. – Ты прекрасно знаешь, что это глупость. Никакая пресноводная жемчужина не может сравниться с золотистыми жемчужинами южных морей.

– Глупость! – взревел Фред. – А как насчет натуральной розовой жемчужины, которую я приобрел в прошлом году в Теннесси?

– Что насчет нее?

Арчер скрыл улыбку. Недаром стариков окрестили Сражающимися Лински. Пара полностью оправдывала свое прозвище.

Ханна посмотрела на супругов и улыбнулась, несмотря на собственное подавленное настроение. Тот энтузиазм, с которым Лински сражались друг с другом, мог сравниться разве что с их чувствами друг к другу.

– Бекки занимается морским жемчугом; – сказал Арчер.

– Никогда бы не подумала, – сухо произнесла Ханна. Арчер посмотрел на часы и вздохнул. На скорое возвращение домой рассчитывать не приходилось. Молча он следовал за Ханной вдоль ряда шкафов. Они шли мимо стены с фотографиями самых известных жемчужин, принадлежавших западным королям и королевам и восточным императорам. Вот фотография жемчужины «Надежда». Это громадная белая жемчужина причудливой формы весом в тысячу восемьсот граммов. Вот знаменитая «Перегрина» Элизабет Тейлор, купленная для нее любовником и обманутым мужем Ричардом Бартоном.

«Перегрина» – это огромная пятисотлетняя жемчужина, которая некогда принадлежала королевской семье. Ходили слухи, что драгоценность съела одна из болонок Тейлор, после чего жемчужина, когда ее вновь получили назад, стала выглядеть уже чуть иначе. Фотография на стене Лински запечатлела сокровище, видимо, до попадания в желудок негодной собачонки.

– Чрезвычайно печальная история, – констатировал Фред, материализуясь у локтя Ханны, – Жаль, что Лиз Тейлор не скормила животным один из своих огромных бриллиантов. С ним бы ничего не случилось. Карбонат кальция, чувствительный даже к слабым кислотам человеческого пота, еще более восприимчив к кислотам в желудке млекопитающих.

– Я слышала, что собака разгрызла, но не проглотила жемчужину, – сказала Бекки.

– Так или иначе, легендарная жемчужина была потеряна. Я не могу представить, как можно позволить собаке съесть жемчужину.

– Сомневаюсь, что мисс Тейлор сделала это нарочно, – сказал Арчер. Затем, взглянув на часы, добавил:

– Наверное, болонка утащила жемчужину с прикроватной тумбочки.

– Барбара Хаттон скормила жемчужины Марии Антуанетты гусю, – сказала Бекки.

– Что? – переспросила Ханна.

– Ей сказали, что это лучший способ прибавить жемчугу блеска.

– Господи Боже! – Ханна покачала головой, не веря, что уникальная и ценная вещь могла иметь такой бесславный конец.

– Да, – добавил Арчер, – когда Рим сгорел, самые лучшие персидские жемчужины погибли в дыму.

– Стоп, – приказала Ханна. – Я не хочу думать об этом.

– Тогда подумай о другом, – сказал Арчер и жестом указал на молитвенный коврик, изящные геометрические, узоры которого были вытканы жемчугом. Благочестивый и состоятельный мусульманин творил свои молитвы на этом коврике пять раз в день.

– Элегантный и красивый, – оценила Ханна. – Но это было то же самое, что вставать на колени на замороженные горошины.