Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен - Отшельник Извращённый

вообще, откуда она это знает? Как долго она наблюдала за мной, чтобы заметить такие мелочи?

Я хмыкнул, отводя взгляд обратно к двору.

— Прошлый Я рассказывал тебе об этом?

— Нет, сама догадалась, — и улыбнулась. — Просто некоторые люди видят больше, чем ты позволяешь им увидеть, Казума. Особенно если они внимательно смотрят.

Повисла тишина — не неловкая, а особенная. Наполненная невысказанными словами и не случившимися признаниями. За окном медленно гасло солнце, а вместе с ним таяла и моя уверенность в том, что я смогу продолжать играть в забвение. Всё происходящее сейчас уже нечто большее, чем просто игра.

— Теперь понимаю, почему прошлый я выбрал именно это место в классе, — мои пальцы скользнули по поверхности парты, находя знакомые царапины.

Акане повернула голову с тем самым поворотом, который всегда выдавал её интерес:

— Почему?

— Потому что знал, — улыбнулся я чуть грустно, — что позади всегда будет кто-то, кто смотрит мне в спину. А значит, не смогу полностью расслабиться. Забавно, да? Использовать чужое внимание как мотивацию не спать на уроках.

Она молчала, но её взгляд… он говорил больше любых слов.

— И ещё, — добавил я тише, встречаясь с её глазами, — чтобы не чувствовать себя одиноким.

Она сглотнула, пытаясь удержать невозмутимость на лице. Но ведь я знаю, о чём ты думаешь, Акане. О том, как мы расстались в средней школе и ты исчезла, а я остался один. Знаю, теперь знаю, что твоей вины в этом нет. Так что и ты не должна себя винить. Впрочем, скоро я расскажу тебе всё, это моё обещание самому себе.

— Даже в таком простом выборе, как школьная парта, ты искал глубокий смысл? — прозвучал мягко её голос.

Я кивнул, развернувшись к ней полностью.

— Акане, — сказал я, глядя прямо в её глаза. — Ты знаешь обо мне слишком много. Слишком… личное. И твой взгляд… он не похож на взгляд просто школьной подруги.

Она замерла, как статуя. Лицо оставалось спокойным, но глаза… в них шла настоящая буря.

— Кто ты была для меня? — задал я вопрос, который заставил её дыхание на мгновение прерваться.

Акане не ответила сразу. Её взгляд скользнул по моим рукам, задержался на мгновение, а потом вернулся к глазам — в этом простом движении читалась целая история.

— Я… — голос подвёл её, оборвался на полуслове.

Тишина.

— Разве это важно? — тихо спросила она наконец, отведя взгляд.

Я всмотрелся в её лицо — такое знакомое и одновременно незнакомое, всё-таки несколько лет добавили ей оттенков новой, более взрослой красоты:

— Знаешь, ты права, — улыбнулся я немного грустно. — Вспомнить… всё равно не помню. Но то, что ты рядом… это уже ответ.

Её глаза расширились — всего на мгновение, но этого хватило, чтобы увидеть за маской настоящую Акане. Неудивительно, что она сразу вспомнила весь наш разговор сегодня и отсылку к человеку, который должен быть рядом не смотря ни на что.

— Говори, — я спрятал руки в карманы. — Какое твоё условие?

Она приподняла брови, её лицо на мгновение стало полностью спокойным, как всегда.

— Но я ещё не всё тебе показала.

Я покачал головой:

— Честно? Мне кажется, это бессмысленно, — и обвёл взглядом класс. — Вряд ли я вспомню что-то, просто посетив места прошлого.

— Ладно, — её голос стал тише. — Раз ты так считаешь…

И замолчала, поджав губы. Пальцы дрожат. Впервые за всё время передо мной показалась настоящая Акане, незнающая, что делать дальше.

— А насчёт условия… — начала она, но её голос затих.

— Акане? — произнёс я её имя так тихо, будто и сам боялся спугнуть момент её хрупкой искренности.

Она подняла глаза, и я замер. В её взгляде горело чувство, которое она так долго и тщательно прятала. И сейчас, в этом пустом классе, залитым закатным светом, оно наконец прорвалось наружу.

Акане шагнула ближе — так медленно, будто каждое движение могло изменить всё. Её рука поднялась и легла мне на грудь, прямо в районе сердца.

Время остановилось.

— Я хочу твоё сердце, Казума.

Сказано было так тихо, едва слышно, но в каждом слове столько искренности, что я едва удержался, чтобы не отвести взгляд. Что со мной…

Глаза Акане чёрные, глубокие, как бездонный океан, смотрели прямо в мои, и искали там нечто, что ощущали сами. На её щеках проступил румянец, делая её такой живой.

— Не всё, — добавила она дрогнувшим голосом. — Хотя бы часть.

Я не мог вымолвить ни слова, только смотрел на неё, а мир вокруг перестал существовать.

— Будь моим… — продолжила она шёпотом. — На десятую часть своего сердца.

Все маски сброшены — передо мной настоящая Акане, без защиты, без притворства. Просто девушка, открывающая своё сердце. Закатное солнце за окном окрасило её силуэт в золотистые тона, создавая картину, которая навсегда отпечатается в памяти.

Её глаза блестели от слёз, но она не отводила взгляда. Белокожие щёки залились алым румянцем, выдавая, насколько ей трудно было произнести эти слова.

Её рука, всё ещё лежащая на моей груди, чуть дрогнула.

— Твоё сердце… — начала она, но остановилась, глотая воздух. Затем, собравшись, произнесла: — Оно бьётся быстрее положенного.

Я молчал, ощущая, как сердце колотится о рёбра, точь пытаясь достучаться до её ладони.

— Сейчас… восемьдесят девять ударов в минуту, — прошептала Акане. — Как у влюблённого человека.

Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Не потому что было нечего. Наоборот. Хотелось сказать очень многое. Акане. Девчонка из средней школы, что по-настоящему любит меня до сих пор. Вопреки всему.

— И тебе этого будет достаточно? — наконец спросил я. — Десятая часть?

Она кивнула, и в этом простом движении было всё:

— Да.

Отступив на шаг, она обхватила себя руками — не защищаясь, скорее удерживая что-то внутри:

— Знаю, вместе мы не уживёмся. Ты… слишком сильный. Затмеваешь меня. Подавляешь. Единственный мужчина, которому я готова подчиняться. Единственный, перед которым я готова склонить голову.

В её словах звучала такая откровенность, что на мгновение показалось — передо мной совсем другая Акане. Не та безупречная Фудзивара, а просто девушка, открывающая душу.

— Я не выдержу быть рядом всегда, — её глаза, тёмные и глубокие, смотрели прямо в мои. — Потому что рядом с тобой теряю себя.