За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году - Андрей Пржездомский

Но ответил Жене другой сослуживец Орлова — Виктор Георгиевич Третьяков, слывший в центральном аппарате КГБ одним из лучших аналитиков, на счету которого была не одна сотня документов, подготовленных для Политбюро и лично Генерального секретаря ЦК КПСС. Высокий, симпатичный, с пышной копной седеющих волос, знающий себе цену человек, он был известным скептиком и непримиримым критиком разрушительного курса Горбачева. Он никогда не пропускал колкости в свой адрес и всегда умел достойно ответить.

ИНФОРМАЦИЯ: «Он разведчик и контрразведчик, журналист и стряпчий, юрист и аналитик, остроумный собеседник и серьезный человек, молчун и говорун… одновременно… Он мог на равных, с достоинством говорить с руководителем любого ранга, звания и должности…

Третьяков — неординарный человек. Наверное, большинство разведчиков неординарные личности, у них профессия такая…»

(А.Ф. Яровой о В.Г. Третьякове. «Прощай, КГБ». Москва, 2001 год).

Виктор Георгиевич, обращаясь к Жене, резко сказал:

— Да это вы… такие, как вы, тащите страну в пропасть. Вмиг перекрасились, побросали партбилеты, а теперь хотите развалить великую державу! Ваш Ельцин…

— Виктор, остановись! — попытался урезонить коллегу Лео Альфредович. Но куда там! Если Виктор Георгиевич вступал в словесную схватку, уже никто не мог остановить его.

— Ваш Ельцин приведет страну к гибели! Еще вспомните! Демократы! Да чекисты во сто крат больше демократы, чем вы!

Женя побледнел, затем поднялся со своего места, будто собирался вступить не в словесную, а в настоящую схватку. Глаза его горели, ладони сжались в кулаки.

— Да вас, чекистов… Вы утопили страну в крови! Вас будут судить еще…

— Правильно! — подал голос еще один родственник. — Коммунистов будут вешать на столбах!

Туг уж не выдержал Лео Альфредович. Всегда спокойный и чуть флегматичный, он тоже поднялся со своего места, будто его вызвали на дуэль и он готовился произвести выстрел из пистолета.

— Вы, молодой человек, не соображаете, что говорите! К сожалению, именно из-за таких невежественных людей, как вы, демократия у нас может приобрести самые извращенные формы!

— А вы хотите этой демократии? — уже не говорил, а кричал Женя. — Вы для себя уже устроили хорошую жизнь! Пайки там всякие… Персональные машины!

— Женя, прекрати! — раздался крик Оли. — Прекратите спор! Эта чертова политика! Хватит! Лучше идите покурите.

— И правда, пойдем покурим! — примирительно сказал Андрей.

Все с облегчением восприняли это предложение и поспешили выйти из-за стола, пока словесная баталия не переросла в потасовку.

Больше политические проблемы за столом не обсуждались, но вечер был испорчен и настроение у всех заметно упало. Сослуживцы вскоре заторопились по домам и ушли еще до чая, а родственники, отведав испеченные Олей и бабушкой пироги, покинули квартиру Орловых где-то уже в десятом часу.

СТАТЬЯ: «…Гранитная громада КГБ… не пускает нас в будущее… Вся их цель — существовать для себя и подавлять всякое движение в народе. Этому ЧК-КГБ с его кровавой 70-летней злодейской историей — нет уже ни оправдания, ни права на существование…»

(А.И. Солженицын. «Как нам обустроить Россию». «Комсомольская правда», 18 сентября 1990 года).

СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «Насколько умело действовали радикальные демократы — они ополчили весь народ против чекистов… Я приезжаю в деревню, встречаюсь со знакомым егерем… Он сидит напротив меня, вдруг хватает нож, стучит им по столу и кричит:

— Вы, с…, всегда против народа выступали!

— Да я-то тут при чем? — говорю ему.

— Так ты же кагэбэшник! А НКВД и КГБ — это одно и то же!

Зная меня, он вдруг ко мне как к врагу стал относиться. Вот ведь как настроили людей. Здесь и средства массовой информации постарались…»

(Ю.И. Скобелев, помощник начальника Десятого отдела КГБ СССР).

ИНФОРМАЦИЯ: «Помню, как-то один из совестливых депутатов стал честно рассказывать об отсутствии привилегий у работников органов государственной безопасности. Для оперативных сотрудников была смешной даже постановка этого вопроса. Только круглый дурак, а скорее, провокатор мог серьезно обсуждать эту проблему. Руководство КГБ СССР в ту пору могло бы организовать экскурсию для депутатов, желающих посетить наши столовые. Мы бы скинулись по рублю, чтобы накормить парадных избранников. Вряд ли после этого им захотелось бы еще раз отведать таких «разносолов»…»

(И.И. Леган, старший инспектор Инспекторского управления КГБ СССР. «КГБ — ФСБ: взгляд изнутри». Москва, 2001 год).

Все это Орлов вспомнил вчера, когда они колесили со Стрельниковым по улицам ночной Москвы, с опаской проезжая мимо перегораживающих улицы толп возбужденных людей.

Ночью сотрудники Российского КГБ практически не спали. По домам были отпущены только женщины, мужчины же, расположившись в кабинете Иваненко, смотрели телевизор, слушали радио и время от времени звонили по телефону, чтобы узнать, как развивается обстановка в регионах.

Наутро, наскоро побрившись безопасной бритвой, которую предусмотрительно взял вчера, попив пустого чая, так как буфет еще не работал, Орлов помчался в Белый дом. Попасть в него двадцатого августа было уже гораздо сложнее, чем накануне. Людей вокруг было море, и, в отличие от предшествующего дня, организованы они были гораздо лучше. Вокруг Дома Советов образовались три линии обороны: с внешней стороны — «живое кольцо», о котором в кабинете Бурбулиса рассказывал Андрею шахтер; средняя линия, сформированная из боевых отрядов, сведенных в «сотни»; внутренняя линия обороны в составе милицейской охраны, вооруженной табельным оружием.

Орлову удалось пройти в Белый дом только благодаря тому, что его уже знали милиционеры, несущие службу на посту у двадцатого подъезда. Правда, опять, еще на подходе к зданию, его чуть было не избили, увидев удостоверение сотрудника КГБ, которое он вынужден был предъявить каким-то малым с повязками на рукавах.

Президент России Ельцин издал Указ о принятии на себя функций Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР и пообещал всем военнослужащим, сотрудникам органов внутренних дел и госбезопасности, которые приняли участие в перевороте, не привлекать их к ответственности, если они будут выполнять распоряжения российских властей. Вице-президент Руцкой призвал офицеров и солдат «переходить на сторону законно избранных народом органов власти», а назначенный накануне председателем Комитета по оборонным вопросам генерал-полковник Кобец издал приказ, признающий казачество в качестве реальной боевой единицы.

Орлов снова «курсировал» весь день между Домом Советов и Дзержинкой. Только делать это стало намного труднее, так как теперь весь центр Москвы был буквально запружен народом. На двенадцать был назначен митинг у Белого дома, но из-за неразберихи несколько тысяч граждан собралось на Манежной площади. Многим из них было объявлено, что митинг состоится именно там. Военные, видимо получив приказ, стали перегораживать площадь, чтобы не допустить проведения митинга. Тогда его организаторы призвали толпу двигаться на улицу Горького, к Моссовету.

Запрудив всю площадь и прилегающие улицы, толпа ревом приветствовала появление «лидеров демократии» — Попова,[118] Яковлева, Шеварднадзе, Станкевича,[119] Пономарева…[120] «Долой хунту!», «Янаева под суд!», «Сво-бо-да!» Речи выступающих тонули в этих громогласных криках, сотрясающих стекла в окнах близлежащих домов. Взлетающий над толпой в такт выкрикам лес рук с пальцами, сложенными в виде латинской буквы «V», должен был свидетельствовать об уверенности участников митинга в своей победе. Становилось очевидным, что возбуждение людей по сравнению со вчерашним днем значительно повысилось и достигает своей кульминации.

Когда Орлов в очередной раз оказался у здания КГБ, он услышал непонятный приближающийся гул. Первое, что ему пришло в голову: «Сейчас начнется штурм!» Но это было нечто совершенно иное!

— Несут! Несут! — прокричал кто-то рядом, указывая рукой в сторону «Дома книги» в начале улицы Кирова.[121]

Орлов посмотрел туда, куда указывал человек, и увидел приближающуюся колонну демонстрантов. Во главе ее шли молодые парни в костюмах, куртках и просто в рубашках. На некоторых были галстуки, у отдельных под пиджаками виднелись футболки с пестрыми рисунками и надписями на английском языке. Они шли уверенно, переговариваясь между собой и не обращая внимания на стражей порядка, стоящих на тротуарах у палисадника рядом с Политехническим музеем и около входа на станцию метро «Дзержинская».

Но главное было позади этих парней. Сначала Орлов даже не понял, что это такое. За их спиной колыхалось что-то огромное, похожее на гигантский купол яркого парашюта, ткань которого растекалась по всей улице, извиваясь и колыхаясь волнами. Три цвета: красный, голубой и белый. Это был российский флаг шириной во всю проезжую часть улицы и длиной не менее сотни метров! Его несло множество людей, держа за края, натягивая над мостовой, поддерживая изнутри, как будто они участвовали в каком-то невиданном ритуале жертвоприношения или восхваления Божества.