В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори

— Я не знаю, что ты там себе напридумывал, но у нашей с тобой мёртвой точки не будет никакого продолжения. На ней мы всё и закончим! — стараясь игнорировать его взгляд, обещающий блаженство, выдаю твёрдо и решительно, что лишь в очередной раз вызывает на его губах насмешливую улыбку.

— Мы закончим, когда я так решу, а пока… — Адам бросает короткий взгляд на свои наручные часы. — Завтра в полдень будь дома. За тобой заедет водитель. — Ни с того ни с сего он врубает режим начальника, прямо-таки повергая меня в шок.

— Что?! Какой ещё водитель? — я теряюсь от неожиданности, тупо таращась на него.

— Завтра вечером ты сопровождаешь меня на одно мероприятие. — И это, на минуточку, никакое не приглашение, а постановка в известность, будто ему даже не требуется моё согласие.

— Ещё чего? — ошарашенно фыркаю. — Я никуда не поеду!

— У тебя нет выбора. Я выкупил тебя у Эрика на целые сутки, — говорит таким небрежным тоном, словно я вещь, а не живой человек.

— Что?! Какого хрена? Вы оба вконец обнаглели?! — я почти что задыхаюсь от негодования.

— В чём наглость? Ты сама сказала, что не уйдёшь из клуба, поэтому придётся работать, просто в этот раз на выезде.

— Смена в «Атриуме» начинается только вечером, да и эскорт не входит в мои обязанности, поэтому я никуда не поеду! — категорично заявляю я, еле удерживая себя на трясущихся от возмущения ногах.

— Поедешь, Николина, и это не обсуждается, — строго отрезает Адам, глядя на меня с чувством превосходства.

— Нет, пошёл к чёрту! Ты не мой начальник и потому не сможешь меня заставить! Так что — ОТВАЛИ!

Мой яростный возглас заглушает резкий шквал ливня, который мы совершенно не замечаем, ведя противостояние взглядов, полных агрессии и какой-то магии, заставляющей мою и так тонкую броню неумолимо приближаться к тотальному краху.

— Ещё как смогу, только тебе лучше не проверять мои способы! — Металл в его голосе красноречиво выражает, что его терпение подбирается к нулевой отметке. — Да и я вообще не понимаю, почему должен тебя заставлять? Тебе что, не нужны деньги? Я заплачу больше, чем ты сможешь заработать за целую ночь, танцуя на коленях у десятков клиентов. И не только танцуя, — глухо добавляет он с толикой презрения.

— Я не сплю с клиентами! И с тобой спать не буду, сколько бы ты ни заплатил! — мгновенно выпаливаю, покрываясь жаром, даже несмотря на обильный поток капающего дождя.

— А я разве предлагаю тебе спать со мной? Можешь даже не мечтать об этом, детка. Речь идёт о торжественном приёме, на который мне нужна компания, и ты мне её составишь.

Ещё одно безапелляционное предложение, дающее мне понять, что он не отступится, не изменит принятого им решения и не оставит меня в покое, пока не добьётся своего.

Но только я усвоила свой суровый урок ещё после нашей первой истории о «просто танце» за десять тысяч долларов, поэтому не куплюсь на подобную глупость, как какой-то светский приём, на который он решил позвать невежественную девчонку.

Мне нужно бежать и прятаться. Опять. И как можно скорее. Об остальном подумаю позже.

И намереваясь оборвать наш разговор прямо на этой ноте, порываюсь сорваться на бег, но, делая очередной шаг назад, я обо что-то неуклюже цепляюсь и начинаю спиной валиться назад.

Адам быстро реагирует: хватает меня за лацкан пиджака и плотно припечатывает к себе.

— Отпустиии! — тут же сдавленно скулю и в попытке отстраниться толкаюсь ладонями в его каменную грудь.

— Мне показалось или ты опять хотела сбежать? — низким шёпотом спрашивает Адам, уставившись на мои губы с животным интересом.

— Не показалось! Отпусти меня! — упираюсь твёрже и замахиваюсь рукой для удара, но он удачно её перехватывает.

— А теперь ещё и ударить пыталась? — его голос мрачнеет, пробирая меня до озноба, до сведённых мёрзлой судорогой мышц, но я всё равно повторяю попытку другой рукой, которую он пресекает с той же лёгкостью, заключая запястье в цепкий захват своих пальцев.

— Ещё раз сделаешь подобное, и я верну тебя в подворотню и трахну прямо среди мусорников так, что ты ни драться, ни даже ходить больше не сможешь, — чеканит он таким тоном, от которого кровь должна была застыть в жилах, но вместо этого вскипает, сжигая весь низ живота.

Чёрт побери! Так не должно быть, это отвратительно и аморально, но я растекаюсь, как мороженое в жару, от его грозного обещания отыметь меня прямо в вонючем закоулке Энглвуда.

— Одно твоё слово, и я это сделаю. — Хищная улыбка трогает его губы, когда он властным жестом схватывает мои скулы, приподнимая голову выше к его лицу, покрытому стекающими дождевыми каплями. — Ты этого хочешь, дикарка?

Мать твою, это ужасно, но да! Именно этого я сейчас хочу!

И удерживает меня от громкого, отчаянного «Да!» лишь его голос, что впервые за нашу сегодняшнюю встречу звучит сдавленно, с тихой нотой мучения, что непроизвольно вынуждает меня смирно застыть и мгновенно прийти в смятение, отмечая в до сих пор непроницаемом лице Адама разительные изменения: он закусывает губу, словно от боли; на острых скулах проступают очертания желваков; венка на лбу учащённо пульсирует, а по чернеющей радужке глаз и тяжёлому дыханию мне начинает казаться, что он испытывает нечто подобное, что и я.

Да только как такое возможно?!

Я не только не владею его мистической силой, но и выгляжу сейчас как жалкая голодранка, которая вряд ли способна вызвать у мужчины даже намёк на столь мощное возбуждение.

— Я не понимаю… — Полностью сбитая с толку, я совершаю самую непозволительную ошибку, продолжая всматриваться в глубину его глаз, стремительно опутывающую меня своими порочными сетями.

Буквально сразу чувствую, как спасительная злость угасает, сменяясь бархатной тьмой, что бесцеремонно ныряет в центр сознания, отрезая всякую возможность продолжать и так неравный бой между разумом и телом.

— Тебе сейчас лучше меня не злить, дикарка. Ты даже не представляешь, что со мной делаешь.

Не понимаю, что он имеет в виду, но прерывистая хрипотца в его голосе намекает, будто моя близость для него невыносима.

Вздрагиваю, но больше не сопротивляюсь, когда мужские ладони спускаются к бёдрам, грубо сжимают их и рывком прибивают к паху, позволяя ощутить свой возбуждённый до предела член.

— А-а-ах… — громко всхлипываю от удивления и безнадёжности своего катастрофического положения.

Чувствую, как заливаюсь пунцовой краской от ощущения близости его дыхания и внушительных размеров желания, что упирается в мою чувствительную, ноющую плоть.

Время будто застывает, пока мы неотрывно смотрим друг на друга, а воздух вокруг нас становится плотным, опутанным электрической сетью, где в любой момент может произойти короткое замыкание.

Я не знаю, о чём думает Адам, но в моей голове затевается жестокая вакханалия: непристойные мысли с ним в главной роли вертятся непроглядным, мутным смерчем, разметая всякую возможность увидеть просвет.

— Вот же дьявол, а ты хороша: так невинно краснеешь, что не знал бы я наверняка, где ты работаешь, никогда бы не поверил, — выдыхает он, едва касаясь тыльной стороной ладони моей влажной, но пылающей щеки.

Ему не понять, что к чрезмерному мужскому вниманию, ответному возбуждению и чувственным прикосновениям привыкла только «Аннабель».

Я же никогда в жизни не испытывала на себе взаимного влечения. Всегда была в тени других и только наблюдала, как Остин раздаёт себя всем вокруг. Всем, кроме той, что готова душу дьяволу продать, лишь бы получить в ответ его любовь и хотя бы долю того желания, что сейчас источает Адам.

— Отпусти! — умудряюсь сипло повторить, как заезженная пластинка, несмотря на жизненную потребность вкусить удовольствий, что обещает доставить мне его пламенное тело.

— Ты сейчас не просишь по-настоящему, — хрипло шепчет он, одной рукой зарываясь в мои мокрые волосы, второй — проводя большим пальцем по линии нижней губы, и, клянусь, заставляет меня испытывать те же прикосновения там, где хочу ощутить его огромную твёрдость.