Дорога в Омаху - Роберт Ладлэм

— Надеюсь, я не помешал?

— Ах, сеньор Фонтини! — откликнулся голос на другом конце линии. — Чем обязан я такой чести? Полагаю, в Милане все идет как по маслу?

— Совершенно верно! Как и в Калифорнии.

— Счастлив, что мы смогли вам услужить.

— Но решение, которое принято только что, не доставит тебе особой радости. Не считая всех прочих гадостей, отмене оно не подлежит.

— Послушайте, что кроется за столь зловещими словами?

— Esecuzione[112].

— Che coza? Chi?[113]

— Tu[114].

— Me...[115]Ax они, сукины дети! — взорвался Манджекавалло. — Мерзавцы!.. Тутти-фрутти... Ублюдки!..

— Мы должны обсудить план действий. Я предлагаю корабль или самолет: вопрос о возвращении на родину остается открытым. Билет у тебя будет в один конец.

В состоянии, близком к апоплексическому удару, Винни Бам-Бам нажимал яростно на кнопки своего тайного телефонного аппарата в нижнем ящике правой тумбы письменного стола. Дважды на суставах его пальцев появлялась кровь, когда он задевал рукою за острые края боковых деревянных панелей. Наконец он пролаял номер комнаты в отеле, куда пытался дозвониться.

— Да-а-а? — протянул сонно Крошка Джо по прозвищу Саван.

— Отрывай от постели свой ублюдский зад, Джо: сценарий изменился!

— О чем ты там?.. Ах, да это же ты, Бам-Бам!

— То, что это так, можешь побиться об заклад на могилы своих предков в Палермо и Рагузе! Эти гомики в своем шелковом исподнем только что решили убрать меня! После всего, что мы для них сделали!

— Ты что, шутишь? Наверное, это ошибка. Они изъясняются на столь вежливом языке, что невозможно понять, когда они хотят воткнуть тебе перо в спину, а когда — умаслить...

— Баста! — заревел директор Центрального разведывательного управления. — Я слышал то, что слышал, и это верняк!

— Вот проклятье! Что же нам делать?

— Только не паникуй, Крошка Джо. Я собираюсь на некоторое время — на недельку, а может, и на две — лечь на дно. Мы обдумаем все это чуть позже в деталях. А сейчас ты получаешь новое задание. И выполнишь его как надо, ты понял, Джо?

— Все будет в порядке, клянусь могилой матери!

— Придумай что-нибудь другое: у твоей мамочки еще много времени впереди.

— У меня есть племянница. Монашка...

— Забыл ты, что ли, как ее вышвырнули из монастыря? Вместе с тем чертовым слесарем?

— Ладно тебе! В конце концов, у меня имеется и тетя Анджелина... Она померла после того, как наелась моллюсков в Умберто. Свет не видывал женщины более благочестивой, чем она. Так что я, пожалуй, поклянусь ее могилой.

— Она была такой жирной, что ее могилы хватило бы на шестерых...

— Она была святая, поверь мне, Бам-Бам! Не расставалась с четками ни днем ни ночью...

— Ей просто нечего было больше делать, но я согласен все же на твою тетю Анджелину. Итак, готов ты поклясться ее святой могилой?

— Клянусь выполнить все как надо! Если же я нарушу свою клятву, то пусть в меня вселится нечистый, что вполне вероятно, когда имеешь дело с этими нью-йоркскими ублюдками... Иногда мне кажется, что эти ирландские клоуны плутуют.

— Достаточно! — возгласил Винсент Френсис Ассизи Манджекавалло. — Заранее предполагаю, что дашь мне мысленно обещание молчать о том, что я скажу тебе сию минуту.

— Возблагодарю же я Господа за то, что ты руководишь мною, Бам-Бам! Кому я должен укоротить дни?

— Напротив, Крошка Джо, ты будешь оберегать жизнь других!.. Я хочу, чтобы ты вступил в переговоры с этим Повелителем Грома и его приспешниками. Внезапно я понял, что горой стою за их дело. Нацменьшинства слишком часто и слишком много попирались. Этого нельзя больше терпеть!

— Ты, должно быть, выжил из ума!

— Нет, Крошка Джо, это они рехнулись!

Глава 15

Дверь номера в отеле «Ритц-Карлтон» распахнулась, и оба Дези — Один и Два — при галстуках и смокингах, ввалились в комнату, готовые ринуться в бой. Дивероу уронил свой бокал с мартини, а Дженнифер Редуинг, стремительно повернувшись на стуле, слетела на пол, вероятно генетически ощущая, когда от белого человека исходит угроза.

— Прекрасно, адъютанты! — громогласно объявил одетый в оленьи шкуры Маккензи Хаукинз, торопливо входя в помещение в сопровождении смущенного Арона Пинкуса. — Враждебных действий не предвидится, поэтому — «вольно»! Можете расслабиться, принять любую позу. — Дези-Один и Дези-Два ссутулились. — Ну не так же, сержанты! И держите ухо востро: в любой момент может быть подан сигнал к атаке!

— Что ты думать сейчас? — спросил Дези-Один генерала.

— Мгновенное повиновение — первый признак готовящейся контратаки. Забудьте про высокого и тощего: он безопасен, но не спускайте глаз с особы женского пола — они часто носят гранаты под юбками.

— Ах ты, допотопный сукин сын! — завопила Редуинг, вскакивая на ноги и гневно оправляя одежду и волосы. — Ты варвар! Мычащий реликт из пятисортного фильма о войне! Что ты, черт бы тебя побрал, вообразил о себе?

— Это тактика герильи, — объяснил Мак едва слышно своим адъютантам. — Изъявив покорность, противник тут же обрушивает на вас громкую брань — чтобы помешать вам сконцентрировать свою мысль, а затем вытаскивает незаметно булавку.

— Если хочешь, я вытащу эту твою булавку прямо из твоих волосатых зарослей, ходячий борец за гиблое дело! Как смеешь ты носить эту одежду? В ней ты — словно беженец из лагеря для перемещенных лиц! Ясно тебе, ослиный хвост?

— Видите, видите? — бормотал Хаук, калеча сигару, торчавшую изо рта. — Сейчас она старается обескуражить меня... Следите за ее руками, ребята! А за этими своими буферами она может прятать пластиковые бомбы.

— Я выясню это, генерал! — закричал Дези-Один, сфокусировав взгляд на цели, и задвигал плечами. — Что ты думать?

— Сделаешь ко мне шаг, — начала Редуинг, потянувшись к сумочке, лежавшей на стуле, и, выхватив оттуда тюбик «мэйса», закончила фразу: — Ослепнешь на месяц! — Стоя между разряженными в смокинги двумя сержантами и их командиром в костюме уопотами, она энергично размахивала своим грозным оружием. — Тронь меня, и получишь на орехи! Да так, что надолго запомнишь!

— Ну а теперь вступаю в игру я, — заявил Сэм Дивероу и, подойдя к зеркальному бару и графину с мартини, подбросил вверх ногой валявшийся на полу бокал, словно это был футбольный мяч.

— Минуточку! — закричал Арон Пинкус, поправляя очки в стальной оправе и вглядываясь пристально в красавицу с бронзовой кожей. — А я вас знаю... Семь или восемь лет назад... Гарвард... Реферат по праву... Вы были одной из лучших на своем курсе... Выдающийся анализ особенностей осуществления цензуры в рамках конституционного права...

— Боже мой, тогда-то и была эта «Нэнси» с ее гадкими шалостями! — воскликнул Дивероу со смехом, наливая себе напиток.

— Успокойся, Сэмюел!

— Ах, так мы возвращаемся к Сэмюелу?

— Заткнитесь, адвокат!.. Да, мистер Пинкус, вы еще провели со мной собеседование. Я была вам очень признательна за это и польщена тем, что привлекла к себе ваше внимание.

— И все же вы отвергли наше предложение, моя дорогая. Интересно, почему? Конечно, вы не обязаны мне отвечать: это — ваше личное дело. Но мне любопытно. Я отчетливо помню, как выспрашивал у своих коллег, в какую из вашингтонских и нью-йоркских фирм собираетесь вы направить свои стопы. Откровенно говоря, я собирался позвонить в эту фирму и сказать, как им повезло. Обычно самые лучшие и одаренные устремляются в Вашингтон и Нью-Йорк, хотя я с этим, откровенно говоря, не согласен. Вы же, если память мне не изменяет, связали свою судьбу с маленькой, но хорошей фирмой в Омахе.

— Я из тех мест, сэр. Как вы уже, вероятно, поняли, я из племени уопотами.

— Я догадывался об этом, хотя надеялся все же, что вы такое заключение сочтете нелепым. Если бы только было возможно такое, чтобы в жизни стало поменьше путаницы!

— Но путаницы в жизни меньше не стало, мистер Пинкус. Мое имя — Дженнифер Редуинг. И я дочь племени уопотами. Чем и горжусь чрезвычайно.

— Но где, скажите мне во имя Господа Бога, повстречали вы Сэмюела?

— В лифте отеля «Времена года». Это произошло сегодня утром. Он был очень усталым. Во всяком случае, утверждал, что вымотался вконец, и сделал несколько глупейших замечаний.

— И этого оказалось для вас достаточно, чтобы быть здесь вместе с ним, мисс Редуинг?

— Она заявилась ко мне домой, — вмешался Дивероу. — Я извинился перед ней, даже дал за нее чаевые швейцару, а потом вдруг услышал, как эта безумная леди дает таксисту мой адрес! Что бы вы сделали на моем месте, Арон?

— Ясно, последовал бы за ней до своего дома.

— Я так и поступил.

— Я отправилась к нему домой, мистер Пинкус, потому что это был последний адрес, где рассчитывала я обнаружить этого ненормального, что стоит сейчас рядом с вами!

— Маленькая разозленная кобылка, верно? — изрек Хаук.