Дорога в Омаху - Роберт Ладлэм

— Не знал, Уорти, что твой однокашник по школьной комнате — юрист, — съехидничал Дузи.

— Он, конечно, не юрист. Но если имя моего старого товарища будет где-то упомянуто, Манджекавалло не долго удастся держаться в тени, ну, а уж когда начнется проверка всей его деятельности, то настанет и ваша очередь.

— А чего еще ты ожидал, господин секретарь? — заметил светловолосый Фрогги холодным, словно из морозильной камеры, голосом, оглядывая сидевших за столом. — Облекая головореза властью, ты несешь ответственность и за него, и за его подельников.

Воцарилась мертвая тишина.

— Боже милостивый, нам будет его так недоставать! — высказался Муз из «Монарк-Макдоуэлл», прерывая молчание обреченных.

— Значит, мы пришли к единому мнению? — решил выяснить Уоррен Пиз.

— Само собой, старый приятель! — заверил его Дузи, изгибая брови дугой и придавая лицу трогательное выражение невинности. — У нас нет иного выхода.

— Все дороги ведут в прекрасный мой банк на Бикон-Хилл! — воскликнул Брики. — Ну, а что касается этого типа, то он уже то же, что дохлая обезьяна!

— Его-то только и не хватало каждому из нас! — выкрикнул Смитингтон-Фонтини. — Барон преступного мира в самом сердце службы безопасности! И к тому же он знает нас и может с завязанными глазами составить наш список!

— Надо же наконец назвать вещи своими именами!.. Но кто, черт побери, возьмется исполнить это? — вопрошал Муз.

— Я, — проговорил Фрогги своим монотонным голосом. — Здравствующий ныне Винсент Манджекавалло должен как можно скорее стать покойным Винсентом Манджекавалло... Понятно, речь идет о несчастном случае, без каких бы то ни было подозрительных обстоятельств.

— Но как это устроить? — снова заговорил госсекретарь.

— Не исключено, что я сумею ответить, — произнес Смитингтон-Фонтини, небрежно затягиваясь сигаретой в длинном мундштуке. — Я единственный владелец «Милано-Фонтини индастриз», а где, как не в итальянском городе Милане, всегда найдутся недовольные, которым мои неуловимые помощники смогли бы предложить несколько сот миллионов лир? Скажем так... мне не составило бы особого труда организовать все это.

— Крепкий малый!

— Славный человек!

— Чертовски интересно!

— Когда все это останется позади, — воскликнул Уоррен Пиз, чей левый глаз на этот раз не проявил почему-то обычного своего норова, — то сам президент наградит тебя почетной медалью!.. Но, разумеется, церемония будет весьма скромной.

— Как же ухитрился он пробиться на этот пост? — спросил бледнолицый представитель Новой Англии. — Я никак не ожидал, что все обернется таким образом.

— А я вот, например, не имею ни малейшего желания разбираться в этом, — отозвался однокашник президента. — Что же касается выдвижения на столь высокую должность этого умеющего хранить в тайне свою щедрость мистера Манджекавалло, то я могу вам напомнить, что это произошло в результате деятельности консультативного комитета при избранном, но еще не вступившем в должность президенте. Большинство членов этого комитета присутствует за этим столом. Я уверен, что вы думали, что он не пройдет в сенате, но он прошел, и вот вам итог... Джентльмены, вы сами повинны в том, что кресло директора Центрального разведывательного управления занял крестный отец мафии.

— Это уж слишком круто, старина! — высказался гербоносный Дузи, ерзая и выставляя вперед челюсть. — В конце концов, мы с тобой учились в одном колледже.

— Бог свидетель, мне больно, Брики, старый приятель, но — ты, конечно же, сам понимаешь — я должен защитить «нашего парня»: это моя служебная обязанность, дело чести, долг мой и все в том же духе.

— Но он ведь не учился в колледже вместе с нами. И даже не входил в наше братство, поскольку никто не поручился за него.

— Жизнь несправедлива по отношению к большинству из нас, Брики, — молвил Фрогги, окидывая холодным взглядом государственного секретаря. — Но как сможешь ты защитить «нашего парня» в Овальном кабинете, возлагая на нас ответственность за Манджекавалло, что мы будем громогласно и решительно отрицать?

— Ладно, — проговорил, едва не задохнувшись, госсекретарь. Левый глаз его выпрыгнул из орбиты, будто стальной шарик, притянутый магнитом. — Получилось так, что совершенно случайно у нас оказались все протоколы заседаний консультативного комитета.

— Как?! — взорвался Брики, бледнолицый банкир из Новой Англии. — Там не было секретарей, и протокол не велся.

— Вас подслушивали, ребята, — сообщил шепотом глава государственного департамента.

— Что? — спросил кто-то из тех, кто не расслышал.

— Этот сукин сын, наш лояльнейший отпрыск благородной семьи, сказал, что нас записали на пленку! — гаркнул в ярости Муз.

— Объясните же, Христа ради, как могло произойти такое? — потребовал Дузи. — Я не видел там никаких приспособлений!

— Имеются микрофоны, которые включаются при звуке человеческого голоса, — произнес госсекретарь чуть громче. — Их нетрудно установить под любыми столами... где бы вы ни встречались.

— Как это так?.. И что это значит — «где бы вы ни встречались»?

Лица сидевших за столом окаменели в гневном изумлении. Потом, осознав трагичность своего положения, участники совещания затараторили наперебой:

— Выходит, микрофоны могут быть и у меня дома?

— И в моем коттедже на озере?

— И в моей усадьбе в Палм-Спрингз?

— И в моем кабинете в Вашингтоне?

— Да, их могли установить везде, — признал мертвенно-бледный Уоррен Пиз.

— Как ты, черт тебя возьми, допустил такое? — взревел угловатый Смитингтон-Фонтини. Галстук его перекосился, а мундштук принял положение сабли на изготовку.

— Вот оно — твои «дело чести» и «долг»! — заговорил блондинистый Фрогги. — Ты ублюдок, которому нет равных! Не рассчитывай больше играть в моем клубе!

— А я предупреждаю тебя, чтобы ты, презренный дегенерат, оставил всякие помыслы об участии во встрече выпускников нашего класса! — заорал Дузи.

— Начиная с этой минуты я жду от тебя заявления о твоем выходе из «Столичного общества»! — возгласил Муз с пафосом.

— Но я же его почетный председатель!

— Уже нет. К сегодняшнему вечеру у нас у всех будут отчеты о твоем чудовищном поведении во время пребывания в должности государственного секретаря. Там все будет сказано о твоих сексуальных домогательствах по отношению и к женщинам, и к мужчинам. А этого мы не потерпим! Среди нас такое невозможно!

— Мы не станем более держать в своем яхт-клубе твою жалкую однокаютную лодчонку! — не отстал от других и Смити. — Знай это, грязный алкоголик!

— Муз, Фрогги, Дузи и ты, Смити, как могли вы так обойтись со мной? Ведь вы решаете мою дальнейшую судьбу, лишаете меня всего того, чем я столь дорожу!

— Тебе следовало бы подумать об этом раньше...

— Но я не имею к этому никакого отношения. Ради Создателя, не уничтожайте гонца только за то, что он принес дурную весть!

— В этом слышится что-то знакомое, — молвил Брики. — Вроде пропагандистского трюка этих комми и розовых.

— А по-моему, это скорее смахивает на стиль японцев, что еще хуже! — поделился своим мнением облаченный в зеленый пиджак Муз. — Они утверждают, будто наши холодильники слишком громоздкие, чтобы раскупаться, а машины — чересчур большие для их улиц. Почему бы им не строить жилье попросторней, а улицы — расширить? Одним словом, проклятые фанатики-протекционисты!

— Не о том вы ведете речь, старые друзья! — закричал госсекретарь. — Я же прав!

— О чем ты? — спросил Фрогги.

— Ну, о том, что гонец не должен отвечать за доставленную им весть. Это он подкупил официантов и садовников, чтобы установить подслушивающие устройства!

— О чем, черт подери, толкуешь ты там, Бенедикт Арнольд?[110]— изрек язвительно «петротоксический» Дузи.

— Да о нем же, об Арнольде!

— Об Арнольде? Но о каком?

— Об Арнольде Сьюбагалу, руководителе аппарата президента!

— Никогда не мог запомнить его имени! Как, понятно, и никто другой из нас. Так что с ним такое?

— Это от него узнал я о микрофонах! Что я понимаю в этих штучках, включающихся от звука человеческого голоса? Боже милостивый, да я не знаю даже, как включается мой собственный видеомагнитофон!

— И что же сделал этот Субару? — вновь попытался понять хоть что-то бледнолицый банкир из Новой Англии.

— "Субару" — это автомобиль, — поправил финансиста министр. — Он же Сьюбагалу.

— Это ты о холодильнике? — поинтересовался Муз из «Монарк-Макдоуэлл». — «Суб-Иглу» — чертовски хорошая машина! Он должен быть в любой занюханной японской семье!

— Ты имеешь в виду «Субзиро». А я говорю о Сьюбагалу, руководителе аппарата!

— О, так ты об этом шустром парне с Уолл-стрит? — встрепенулся Смитингтон-Фонтини. — Он выступал по телевизору, и довольно забавно. Это было несколько лет назад. Я думал, что у него будет собственная программа на телевидении.