Чужие сны и другие истории - Джон Ирвинг

— Правильно, — подхватил Анджело. — Я пошлю оттуда открытки и Флинну с Минной. Флинн, тебе какую открытку прислать?

— Чтобы вода была и скалы, — ответил повар, словно его спрашивал маленький мальчик.

— А там есть скалы? — спросил Анджело.

— Сколько угодно, — ответила Селеста.

— Минна, а ты что хочешь?

Минна стояла к ним спиной и, нагибаясь, собирала разбросанные цветы.

— Все, что тебе понравится, — ответила она.

— Тогда идем собираться, — сказала Селеста.

— Выйдите через другую дверь, — предложил им повар. — Там глаз меньше.

Он открыл дверь во двор. Дождь прекратился. Пахло травой, еще не успевшей высохнуть.

Когда Анджело с Селестой ушли и Флинн закрыл за ними дверь, Минна сказала:

— Хлопотный денек будет у нас завтра. Но, думаю, мы справимся.

— Обязательно справимся, — ободрил ее Флинн. — М-да, погано все сегодня получилось.

— И я еще добавила, — призналась Минна.

Эти слова она произнесла тонким, срывающимся голосом. Потом ее взгляд упал на супницы и подносы с картофельным салатом. Сколько же времени прошло? Ведь в зале заждались!

Минна приоткрыла дверь и осторожно выглянула в щелку. Столовая была пуста. Наверное, миссис Элвуд всех вежливо выпроводила.

— В зале — никого, — сообщила Минна.

— А с этим что прикажешь делать? — спросил Флинн, кивая на супницы и подносы.

Минна сидит у себя в комнате и коротает время до новостей и фильма. Она ждет, когда за окнами окончательно стемнеет. На гравийную дорожку и вязы мягко опускаются сумерки. Минна прислушивается к звукам из комнаты Селесты и ждет, когда ее машина выедет на дорожку. Вяло тянутся минуты. Потом Минне в голову приходит мысль, что они с Анджело, должно быть, уже уехали. Вещи погрузили где-нибудь в другом месте. Селеста об этом позаботилась. Комнату Минны наполняют сумерки; в неясном свете поблескивают немногочисленные вещицы на столе, прикроватной тумбочке, комоде, телевизоре и кофейном столике. Ярче всего блестят этикетки на баночках с экзотической едой, которые она так и не открывала. Рядом лежит вилка, купленная в антикварном магазине. Взглянув на вилку, Минна сразу вспоминает удивительный день, проведенный с Молли. «Бедняжка Молли», — думает Минна. Как ужасно, что девушка вынуждена и дальше оставаться в колледже, зная, что все видели ее унижение. И вдруг Минну охватывает такая же жалость к самой себе. Но эта жалость более эфемерна, и вскоре Минна благодарит судьбу, что занятия в колледже почти закончились.

Зажигаются уличные фонари. Ряды светящихся точек окаймляют учебный городок, от их света блестит листва вязов и трава лужайки. Все — как вчера; в этом пейзаже не хватает лишь Селесты. Минна отходит от окна, включает настольную лампу, берет с полки первую попавшуюся книгу и усаживается в свое любимое кожаное кресло с бархатной спинкой. Она просто сидит, уже не вслушиваясь в уличные звуки. Она не читает и даже ни о чем не думает. Ее утомленный разум вдруг утратил все зацепки.

Глаза Минны замечают мотылька. Он появился неизвестно откуда, из какого-нибудь укромного уголка, и теперь неистово порхает вокруг единственного огонька в комнате. И какая дьявольская сила выманивает мотыльков из темноты, где им ничего не грозит, и влечет к опасному свету? У мотылька отчаянно трепещут крылышки, он бьется о горячую лампочку настольной лампы. Пусть это и не огонь, но обжечься можно. Какое упрямое, беспечное и бесцельное порхание. Может, встать и погасить свет? Но ей не хочется сидеть в темноте. Конечно, можно взять газету и прихлопнуть мотылька, но Минна не настроена это делать. Она продолжает сидеть, а за окном становится все темнее. Шелест крыльев мотылька становится приятным, баюкающим, и Минна засыпает.

Потом она просыпается и решает, что вовсе не проснулась, а продолжает видеть сон. Заметив мотылька, Минна понимает: она все-таки проснулась. За окном совсем стемнело, и из темноты доносится знакомый назойливый стрекот мотоцикла. Минна встает с кресла, подходит к окну и видит вчерашний мотоцикл с пронзительно-красным бензобаком. Мотоциклист остановился в самом начале гравийной дорожки. Значит, думает Минна, он приехал не за Молли. Тогда бы парень подкатил к дверям спального корпуса. Мотоциклист озирается по сторонам, несколько раз добавляет и уменьшает обороты двигателя, глядит на часы и елозит на сиденье. Минна знает: он приехал за Селестой. Она следит за парнем, уверенная, что в других окнах девчонки тоже следят за ним. Никто не выходит из дверей спального корпуса. Из окон доносится девичий шепот, вспыхивая то в одном, то в другом месте. Мотоциклист снова подбавляет газу, заставляя мотор громко рокотать, затем заглушает его до легкого тарахтенья, свойственного вхолостую работающим двигателям. Входная дверь по-прежнему не открывается. Парень растерянно ерзает в седле, в который уже раз смотрит на часы. «Интересно, девушки знают, что Селеста уехала?» — мысленно спрашивает себя Минна. Конечно, девушки знают все, и кто-то из них, наверное, знал, что этот парень приедет снова, но не за Молли. А он заметно нервничает: видимо, чувствует, что Селеста не выйдет. Жаль, что за окном слишком темно и Минне не разглядеть его лица. Только белесое пятно его волос и красный бензобак, ловящий отсветы фонарей. Потом парень поворачивает ручку газа, из-под заднего колеса вылетают камешки, и мотоцикл уезжает. Шепот за окнами стихает; Минна и девушки слушают, как мотоциклист увеличивает скорость. Сегодня это занимает у него больше времени, чем вчера.

Минна сидит одна, в обществе мотылька. Она не знает, который сейчас час и придут ли девушки посмотреть новости. Если да, то придет ли Молли? Минна надеется, что нет; по крайней мере, не сегодня. Мотылек снова усыпляет ее, и она погружается не то в сон, не то в полусон под монотонное шелестение крылышек. Перед тем как заснуть окончательно, Минна вздрагивает от тревожной мысли: «Что я завтра скажу миссис Элвуд?» Но мотыльку удается прогнать и эту мысль. В комнатке Минны появляются счастливые лица племянников и племянниц, рты которых перепачканы конфетами. Среди племянников она почему-то видит и Анджело. Через какое-то время мотоцикл приезжает снова, и парень снова ждет, беспокойно ерзая на сиденье, снова терзает ручку газа, потом уезжает, сопровождаемый хихиканьем из окон. Но Минна уже ничего не слышит. Она спит, убаюканная музыкой неугомонных крылышек мохнатого мотылька.

«Утомленное королевство» (1967)

От автора

Публикация «Утомленного королевства» в этом сборнике требует от меня некоторого мужества, изрядной доли сентиментальности либо того и другого. На многих уровнях этот рассказ кажется мне дилетантским. Он изобилует писательскими приемами, которые сейчас вызывают у меня лишь глубокое сожаление. Это пространные куски в настоящем времени, начинающие и завершающие рассказ; непродуманная и неуместная пунктуация, раздутые абзацы в середине, написанные с намерением передать гнетущую узость мышления Минны… но вылившиеся (по крайней мере, для меня) в гнетущее чувство замкнутости описываемого мной мира. Сейчас я недоумеваю, как Селеста, жалуясь на состояние воды в Ревир-Бич, говорит: «Словно пи-пи туда делали». Такие слова были бы уместнее в устах Молли Кэбот; женщина типа Селесты просто сказала бы, что туда «нассали». Но сильнее всего меня сейчас ошеломляет и заставляет морщиться возраст Минны Баррет. Ей только пятьдесят пять, а она рассуждает и говорит так, будто ей по меньшей мере сто пятнадцать! Разумеется, я писал этот рассказ, когда мне самому было двадцать пять лет и я учился в Писательской мастерской при Айовском университете. В то время пятидесятипятилетних людей я считал старыми. (Сейчас от пятидесяти пяти лет меня отделяют всего два года; мне этот возраст видится достаточно молодым, чтобы позволить себе такую тупость ума и вялость тела, как у Минны.)

Я целый год переделывал этот рассказ, одновременно закачивая свой первый роман «Свободу медведям» (1969). «Утомленное королевство» было напечатано раньше, в журнале «Бостон ревью» (весна — лето 1968 года). Несмотря на многочисленные примеры моего дилетантизма, рассказ до сих пор дорог мне тем, что помог обрести некоторую уверенность в создании второстепенных персонажей, о которых говорится в третьем лице. Умение создавать таких героев необходимо любому писателю, при любой тематике и объеме его произведения. Даже в романе, написанном от первого лица, обязательно должны быть второстепенные персонажи, вводимые рассказчиком, и, что важно, — речь о них тоже идет в третьем лице.

Если в произведении есть четкий сюжет, для него тем более важны и ценны второстепенные, «проходные» персонажи. Чаще всего это несчастные или невезучие люди, которые двигают повествование в неожиданном направлении, и всё потому, что они совершенно не знают о характере действий главных героев. Минна Баррет — предшественница цепи вспомогательных персонажей в романе «Мир глазами Гарпа». В «Отеле “Нью-Гэмпшир”» это младшие дети семейства Берри (и насильник Чиппер Доув). С Минной Баррет перекликается Уолли Уортингтон (или суеверный начальник станции в Сент-Клаудз) из романа «Правила для виноделов». Это и Хестер (а также майор Ролз и преподобный Льюис Меррил) в «Молитве об Оуэне Мини». Это Мартин Миллс, инспектор Дхар и Нэнси в «Сыне цирка». Все они — «главные второстепенные персонажи», и умение взглянуть на события их глазами фундаментально важно для всей канвы повествования.