Тайна асассинов - Александр Воронель

В прошлом и в будущем

Для всего иудео-христианского мира образ вождя-освободителя связывается с именем Моисея. Почему именно он? Почему не Спартак, например? Ведь Спартак пытался сделать почти то же самое — вывести отчаявшихся иноплеменных рабов из организованного государства, в котором не предвиделось для них другой доли. И поначалу преуспел.

Но Спартак определил для них свободу, как право поступать по своему произволу и разумению. И они вскоре рассыпались по всей Италии, так и не дойдя до своей обетованной земли.

Моисей с самого начала связал их свободу с выполнением Закона. И это, рано или поздно, сделало евреев другими. Сделало их народом. Он дал им Б-га и Закон, но не дал рецепта удачи. И евреи по-житейски справедливо роптали, что Моисей их обманул. Действительно, он прилюдно обращался к Фараону с требованием отпустить их на три дня в пустыню, а сам задумывал вывести навсегда. Сколькие из народа были посвящены в его грандиозный замысел? И сколькие бы обязательно возражали, если бы поняли, что им предстоит? Цель, которую поставил перед собой Моисей, превосходит человеческое воображение. Народ и сейчас не прочь склониться к чему-нибудь попроще. Пустыня, куда Моисей вывел людей, выглядела как воплощение идеи свободы только до того первого момента, как им захотелось пить. А потом и есть. Потом еще пришли кочевые разбойники-амалекитяне…

Бескрайняя пустыня ограничивает эффективнее тюремных стен. Свобода для человека без цели легко становится тюрьмой души, рабством у необходимости. Рабы же при хозяине, напротив, живут беспечно: хозяин даст день — даст и пищу. У рабов зачастую даже остается время для духовной жизни.

Европейский прогресс направлен на устранение внешних случайных препятствий при достижении цели. Европеец свободен не «вообще», а только благодаря тысяче ограничений, которые он добровольно на себя принял. И еще примет в будущем. Он свободен, если у него есть цель. Те, у кого цели нет, или они затрудняются ее сформулировать из-за обилия внутренних препятствий, порабощены европейскими правилами цивилизованного поведения. Они справедливо бунтуют. И находят себе множество певцов и лидеров, делающих на этом бунте свою жизненную игру, преследующих совсем другие цели. Эта игра для Европы нешуточная.

Также и древние правила еврейской жизни были направлены на устранение внутренних случайных препятствий в сознании, мешающих сосредоточению на главном, на Б-жественном. Внутренние препятствия сравнимы по своей разрушающей силе с самыми тяжелыми внешними трудностями. Еврейская дисциплина ума оказалась творчески настолько плодотворна для тех многих, чей ум видел перед собой цель и способен был к ней стремиться, что без еврейских имен европейская цивилизация теперь существовать не может. Однако, если высшей цели нет, такой ум часто становился разрушительным. А если и эта дисциплина выдыхается, евреи становятся такими же варварами, как и те, кого вел Спартак.

В настоящем. Здесь и сейчас

Способность стать выше хаоса случайностей, поставить себе далекую цель и преследовать ее, вопреки внешним и внутренним препятствиям, поминутно возникающим из ничего, есть то единственное качество, которое может обещать человеку свободу. Не в будущем, когда-то и где-то, а всегда — здесь и сейчас. И только тому, кто при достижении далекой цели поминутно готов принять отказ от своей свободы отклониться на цель помельче.

По ту сторону успеха

Государство Израиль возникло почти 60 лет назад благодаря массовому движению, которое называют сионизмом. Это движение преодолело казавшиеся непреодолимыми трудности и создало процветающее государство на гиблом куске земли, заброшенном когда-то турками за ненадобностью.

Евреи осушили болота, насадили леса, провели дороги, построили электростанции и водопровод. За 50 лет население государства увеличилось в десять раз, а производительность труда достигла уровня Англии. Судебная, образовательная и больничная системы стали работать на уровне европейских стран.

Однако, уже 20 лет спустя после образования государства, может быть, именно благодаря внешним успехам, возникают серьезные сомнения достиг ли, в действительности, сионизм своей цели.

Старикам-пионерам, основателям этого государства, конечно, приутно сознавать, что они добились почти невероятного, но все они признают, что добились не совсем того, чего хотели. Наиболее радикально настроенные среди них утверждают, что это совсем не то. Израильская действительность во многих отношениях напоминает романтически настроенному энтузиасту анекдот о ветреной жене. В ответ на замечание мужа, вернувшегося после долгой отлучки, что «что-то в ней теперь не то», она легкомысленно отвечает: «Всему городу — то, а тебе — не то?».

Действительно, объективно (для всего города) Израиль смотритсу очень неплохо. Эффективная экономика в передовых областях. Уровень жизни — где-то между Англией и Италией. Седьмое (или шестое?) место по численности и ударной мощи вооруженных сил… Но все это привычного гражданина уже не вдохновляет. Даже победа на всемирном конкурсе красоты и первый приз на Евровидении не утоляют этой метафизической тоски по выдающемуся. Душа израильтянина и, тем более, репатрианта томится постоянным недовольством.

Ради чего все было? Борьба, алия, героизм, жертвы…

И куда ушло?

Благосостояние убило энтузиазм. Безопасность разрушила национальное согласие. Богатство унесло равенство. За 58 лет Израиль превратился в обыкновенную демократию. Все, как у всех. Здоровым в нем живется лучше, чем больным. Богатым — лучше, чем бедным. Своя рубашка остается ближе к телу. Даже в сорокаградусную жару… Несопоставимость экстраординарных усилий с заурядностью достижений наполняет израильтянина едким уксусом гражданского скептицизма. За что боролись?

Демократические общества вообще живут, всего лишь чтобы жить. Они развиваются вовсе не потому, что ставят себе такую цель. И жизненный уровень их граждан повышается не в ответ на требования справедливости. Скорее из-за их шкуродерства. Это шкуродерство, быть может и оправданное по временам, поглощает всякую жизнь, если становится общим принципом. Так же и политическая грызну, по-видимому, необходимая в какой-то степени, становится невыносимой, когда она проникает во все поры…

А на заре государства, говорят, все было иначе. Все были бедны, но все стремились к справедливости. Была общая цель. Были общие враги. Совсем не было воров. Все любили друг друга. И делились последним…

В Европе тем временем свирепствовал антисемитизм, и евреев нужно было спасать. Отруды федаинов рассыпались по всей стране, грабили и убивали. Армии арабских соседей продвигались к Тель-Авиву. В жизни было место подвигам…

Сионизм был идеалистическим движением и исходил из утопической веры, что, если евреи станут такими как все и поселятся в своем государстве, антисемитизму придет конец. Как идеология, он возник в девятнадцатом веке, позже других современных идеологий, но его источником (в светском варианте) была та же гуманистически-освободительная тенденция, что провозгласила непоследовательный лозунг «свободы, равенства и братства». Ранний сионизм был построен на рациональных аргументах, «естественных» правах (теперь их зовут просто «правами человека») и вере во всеобщий прогресс.

Рационализм прошлого века оказался удивительно наивным во всем, что касалось человеческой природы, национальной жизни и социального устройства. Все идеологии так или иначе разрушились под напором жизни, не считающейся ни с какими схемами. И победа сионизма также оказалась похожа на его поражение.

Большинство евреев Европы не принуло сионистский путь спасения и погибло в душегубках и лагерях. Образование государства не отменило антисемитизм, а переключило внимание антисемитов со своих биржевиков на «израильских агрессоров». Столица Израиля уже 58 лет находится в Иерусалиме, но все иностранные державы все 58 лет игнорируют этот факт и держат свои посольства в Тель-Авиве. И чем в большей мере израильтяне поступают «как все», тем громче клянут на всех перекрестках мира «ястребов из Тель-Авива». Индия, скажем, находится в таком же безвыходном конфликте с мусульманским Пакистаном из-за Кашмира, как Израиль с палестинцами (и по сходным причинам), но я ни разу не слышал выражения «индийские агрессоры» или «ястребы из Дели».

Оказалось, что для полноценного существования антисемитизма вовсе не обязательно физическое присутствие евреев. Достаточно их присутствия в людском воображении. Так, в Польше антисемитизм продолжает процветать, несмотря на то, что коммунистические власти выгнали оттуда последних евреев еще в 1968 г. Все попытки объяснить антисемитизм какими бы то ни было реальными причинами всегда наталкивались на тот несомненный исторический факт, что исчезновение ПРИЧИНЫ не устраняло следствия. Антисемитизм оставался, стойко переживая смену веков и социальных формаций. Поэтому причину антисемитизма, по-видимому, следует искать не в реальной действительности, а в психологии его носителей.