Мы умирали по воле режиссёров - Николай Ващилин

Вторая засада на мушкетёров снималась в том же лесу. Ехать на съёмку около часа. Потом час гримироваться в автобусе гримёров. Наклеить усы и бороды десятку гвардейцев не так просто. С раннего утра в гостинице гримировали актёров. А на всю ораву ни рук, ни времени не хватало. Слава Богу, костюмы мы брали с собой в гостиницу, обживали их и экономили рабочее время. Пока всех не подготовят, начать репетиции с теми, кто готов, довольно сложно. Люди ищут любой повод, чтобы лечь под кустом и затянуться сигареткой, обмусолить вчерашние похождения. По замыслу режиссёра засада должна закончится победой Арамиса, воззвавшего к магической силе молитвы и таким образом прочертить его линию аббата. Кроме того Игорь хорошо сидел в седле и смотрелся на коне очень изящно. Ещё придумывая сцену, я решил оставить его верхом, рубящим гвардейцев, галопируя среди толпы. Репетиции Старыгин выдерживал блестяще. Ракурс съёмки сцены планировался мной из центра поляны, а Арамис галопирует вокруг камеры и рубит пеших и конных гвардейцев шпагой. Так было бы легче обеспечить движение на галопе, удерживая из центра лошадь Старыгина на корде из тонкой капроновой лески. Оператор Саша Полынников в день съёмки встал не с той ноги и решил камеру поставить сбоку от поляны и снимать всё одним кадром на общем плане. Тут и крылась гибель замысла. Если я давал Саше совет как снимать, он делал всё наоборот. Даже если бы лошадь под Арамисом пошла галопом по кругу, видно бы ничего не было. Ближняя точка в двух метрах, дальняя в десяти. Но лошадь на съёмку привезли другую и она под Арамисом галопом не двигалась. Толя Ходюшин помочь делу не спешил. Его замыслы тоже стали понятны немного позже. Хотелось ему стать главным, а советские законы не позволяли. Не было у Толи нужных документов. От гвардейцев, размахивающих шпагами, лошадь шарахалась как от чертей. К полной моей «радости» пиротехник привез только четырёхгранные рапиры, которыми мушкетёры в XVII веке не вооружались. Рубящие удары с коня делать ими не разумно. Только уколы. Не сразу я понял влияние рапириста Володи Балона на выбор оружия в фильме. Так, лучшая по рисунку сцена засады на Арамиса превратилась в серое месиво. Но каскадёры работали отлично. Особенно старались боксёры Женя Топоров и Костя Яковлев, получившие накануне от меня упрёк за трусость. Они не смогли по команде «начали» спрыгнуть с деревьев между скачущих на лошадях мушкетёров. Зато скачка и фехтование Игоря Старыгина были выше всяких похвал. Управлять лошадью одной рукой и при этом рубиться шпагой — это занятие не для слабонервных. Стоп! Снято!

Съёмки во Львове закончились и группа переезжала в Одессу. Закончились "львиные" игрища, происки четвёрки мушкетёров под предводительством Балона де Жюссака. Владимир Балон — симпатичный дядя, но актёр весьма слабый, пытался компенсировать свою малозначимость в искусстве важной ролью в быту. Он занял позицию пахана, старшего по возрасту и знающего, где хранится золотой ключик от ящика Пандоры. Актёры с удовольствием повелись на эту блесну и со всеми вопросами обращались к Балону. Он, наконец-то, искупался в «Славе» провинциального метрдотеля.

Во время моих отъездов из Львова /а я параллельно работал у Андрея Кончаловского на «Сибириаде», ставя трюки пожара на нефтяной вышке и дублируя Никиту Михалкова в горящем тракторе/ Володя Балон с режиссёром сняли сцену фехтования д'Артаньяна при сопровождении Констанции и Бекингема после свидания с Анной. Опасных падений там не предполагалось и д'Артаньян всех обманул своей хитростью и филигранным фехтованием и я спокойно подписал журнал выполненных мероприятий по технике безопасности.

Драку д'Артаньяна в доме Бонасье с двумя сексотами кардинала, где проломив пол Миша побрил одному их них голову, вообще, не знаю кто придумал. Лучше бы я этого не видел!

Приехав в Одессу, Хил для разгона решил снять сцену поединка д'Артаньяна с де Жюссаком на берегу Ламанша в Грибовке /это 60 км. От Одессы/. Там крутой песчаный обрыв у моря и я подсказал ему хороший ход, чтобы закончить этот поединок. Финал всегда очень важен. Так вот, фехтуя наверху обрыва, Балон де Жюссак, опытный боец, должен оступиться и, слетев с обрыва, запутаться в рыболовных сетях. Тут то д'Артаньян у него и отберёт пропуск с подписью Ришелье, но оставит его в живых.

Точно такой же ход я использовал в драке на берегу реки в «Сибириаде» и думал, что реплика будет допустима в этой сцене. По ошибке, в суете съёмки, Миша спрыгнул с обрыва первым и запутался в сетях, импровизируя сцену. Но он оказался в ситуации проигравшего и они долго выкручивали по камням с нудным обменом ударами и немыслимыми пируэтами вымучивая победу д'Артаньяна над лучшим фехтовальщиком Франции. Останавливать сцену Хилл не хотел, потому что плёнки в кассете оставалось мало и на второй дубль всё равно бы не хватило. Снимать второй дубль у актёров не было сил, но главное, сильно стемнело. Съёмка была режимной, то есть рассчитанная на короткий период сумерек. А пока перезаряжали бы камеру наступила бы ночь. Хилл дал команду печатать этот единственный дубль и посчитал сцену снятой. Когда я увидел рабочий материал затянутой, однообразной дуэли на рапирах, стало понятно куда из Львова исчезли обоюдоострые шпаги. Балону фехтовать на рапирах было сподручнее. Он с детства был и оставался рапиристом. Представляю чтобы сказал мне про оружие в фильме мой друг и учитель Лёня Тарасюк. Со времён нашего знакомства на «Короле Лире» мы с ним мечтали поработать на «Трёх мушкетёрах» и репетировали у него в Эрмитаже все нюансы боёв времён Людовика XIII. Моя наивность и вера в людей долго не позволяла мне рассмотреть интриги и подковёрную борьбу.

В павильонах одесской киностудии заканчивали строительство декораций таверны «Красная голубятня» и Таверны, в которой драться с гвардейцами должны были Атос и д'Артаньян в последней засаде по пути в Лондон. По замыслу перевес в драке двоих мушкетёров против дюжины гвардейцев должен был решить прыжок Атоса на лошади в окно таверны. Уступив свою лошадь д'Артаньяну, Атос должен прикрыть его погоню своей шпагой. Толя задал плотникам необходимые размеры окна, чтобы он мог прыгнуть в декорацию на лошади и мы сосредоточились на репетициях драки в «Красной голубятне». Прямо на территории киностудии находился причал яхт клуба и можно было совершить морскую прогулку. Но мне было не до прогулок.

Драка в «Красной голубятне» была самой сложной по накалу, трюкам и раскрытию характеров мушкетёров. Именно здесь нужно было придумать скупое, экономичное фехтование прожжённого бойца Атоса, сметающего всё, как ураган, Портоса, мастера изящного клинка, Арамиса и неуёмного драчуна д'Артаньяна. Балона в этой сцене не было даже в массовке. Он уехал в Москву. С Георгием Эмильевичем мы упросили художников построить «рушащиеся» перила лестницы, откуда могли падать гвардейцы и винную бочку, пробиваемую головами ненавистных гвардейцев под сокрушительными ударами Портоса пенопластовой скамейкой.