Слон Килиманджаро - Майк Резник

— Не нашел их следов после того, как Таити Бено похитила их с Винокса IV.

— Хочу попросить тебя об одной услуге.

— Слушаю.

— Пока я бреюсь, подготовь мне краткую историческую справку по масаи начиная с тысяча восемьсот девяносто восьмого года Нашей эры.

— Вы должны выразиться более точно. Я нахмурился:

— Тебе нужна конкретная дата в тысяча восемьсот девяносто восьмом году?

— Я хотел бы получить уточнение термина «краткая», — ответил компьютер.

— Не более пятисот слов.

— Приступаю. Исполнено.

— Я еще не побрился.

— жду…

Несколько секунд спустя я сел за стал.

— Компьютер, я готов.

— В тысяча восемьсот девяносто восьмом году племя масаи насчитывало двадцать пять тысяч человек. Ему принадлежала большая часть Рифтовой долины, а также практически весь юг Кении, включая Тзаво, Амбосели и Масаи Мара, и северные регионы Танганьики: плато Серенгети, гора Килиманджаро и кратер Нгоронгоро. В Восточной и Центральной Африке они считались самыми умелыми воинами, по репутации сравнимыми (до прямых стычек дело не доходило) с зулусами Южной Африки.

К тысяча девятьсот десятому году британцы ввели законы, лишившие масаи их былого могущества и привычного образа жизни Масаи запретили носить копья и даже щиты, они больше не могли нападать на другие племена. К тысяча девятьсот сороковому году их лишили даже традиционного обряда посвящения в мужчины, когда юноши с одним копьем выходили против львов.

Когда Кения обрела независимость, численность масаи увеличилась до двухсот пятидесяти тысяч, но их было гораздо меньше, чем кикуйю, луо или вакамба. Они продолжали пасти скот, отставая от других племен по уровню грамотности, продолжительности жизни, экономической мощи.

К две тысячи десятому году государства Кения и Танзания экспроприировали их земли. К две тысячи пятидесятому году их осталось тридцать тысяч. К две тысячи девяносто третьему году Нашей эры они уже не говорили на собственном языке, известном как Маа, поголовно перейдя на суахили. С началом Галактической эры и колонизацией Новой Кении ни один масаи не занимал ответственного поста в государственных структурах Кении или Танзании. В эпоху космических путешествий ничего значительного это племя не совершило.

— Очень печальная история.

— Моя программа не рассчитана на эмоциональные оценки.

— Я знаю, — автоматически ответил я, погруженный в свои мысли. Наконец вновь посмотрел на кристалл.

— Компьютер?

— Слушаю. — Кристалл ярко вспыхнул.

— Ты можешь проанализировать ситуацию в Восточной Африке, сложившуюся к тысяча восемьсот девяносто восьмому году?

— Проанализировать в каком аспекте?

— Я хочу, чтобы ты дал оценку взаимоотношениям племен, скажем, в тысяча восемьсот девяносто седьмом году, и подсчитал вероятность того, что влияние масаи сойдет на нет.

— Приступаю…

Я заказал чашку кофе, потом решил, что за последние двадцать четыре часа уже перепил кофе, поэтому отменил заказ, отдав предпочтение стакану сока. Компьютер ожил до того, как я его получил.

— Исходя изданных, имеющихся на тысяча восемьсот девяносто седьмой год, включая и его, вероятность изложенной выше истории масаи составляет один и сорок три сотых процента.

— Теперь рассчитай вероятность, взяв за точку отсчета тысяча девятьсот десятый год Нашей эры.

— Приступаю… Пятьдесят один и двадцать три сотых процента.

— Еще раз, отталкиваясь от тысяча девятьсот пятидесятого года.

— Приступаю… Девяносто три и семьдесят восемь сотых процента.

— Спасибо, компьютер. — Я пригубил фруктовый сок.

Внезапно передо мной возник образ Хильды.

— Я контролировала твой диалог с компьютером, Дункан.

— Кто тебе разрешил? — спросил я.

— Мне не требуется разрешения, я — руководитель департамента безопасности. И хотя я на тебя злюсь, твои вопросы очень заинтересовали меня. Позволишь предугадать твой следующий вопрос.

— Почему нет?

— Компьютер, я выдвигаю следующую гипотезу: потеря масаи власти и главенства среди прочих племен является прямым результатом смерти Слона Килиманджаро в тысяча восемьсот девяносто восьмом году. — Она помолчала. — Проанализируй, пожалуйста.

— Приступаю… Вероятность вашей гипотезы равна тридцати четырем десятитысячным процента.

— Очень интересно, — прокомментировал я.

— Что ж тут интересного? — спросила она. — Ты ошибся. — В ее голосе слышалось разочарование. — Знаешь, ты наполовину убедил меня, что тут есть какая-то связь.

— Есть.

— Но компьютер дал тебе тридцать четыре десятитысячных процента. Это не вдохновляет.

— Ты не права. Исходя из имеющейся информации я ожидал нулевую вероятность.

— Правда? Я кивнул:

— О связи масаи и слона ничего не известно. Вроде бы он никак не мог повлиять на будущее племени.

— Но вроде бы повлиял.

— Это всего лишь предположения, а компьютер оценивает только факты.

— Тогда спроси его, почему результат отличается от нуля.

— Спрошу. Я пытаюсь найти оптимальную формулировку вопроса. — Она помолчала, чтобы не мешать мне думать. Наконец я определился со словами:

— Компьютер, какие факторы изменили вероятность влияния Слона Килиманджаро на будущее масаи с нуля на тридцать четыре десятитысячных процента?

— Показания с чужих слов, касающихся некоторых заявлений Сендейо.

— Кто такой Сендейо?

— Один из вождей масаи, брат Ленаны, верховного вождя масаи в тысяча восемьсот девяносто восьмом году Нашей эры.

— И что заявлял Сендейо?

— Не имею достаточной информации.

— Если ты не знаешь, о чем он говорил, почему его слова повлияли на твои расчеты?

— Для изменения вероятности с нуля до тридцати четырех десятитысячных процента достаточно того, что он был одним из вождей масаи и упоминал о Слоне Килиманджаро.

— Спасибо. — Я повернулся к Хильде. — Я ошибся. — Тяжелый вздох. — Я и представить себе не мог, что простое упоминание о слоне может повлиять на величину вероятности.

— Возможно, ты ошибся, — согласилась Хильда. — Однако возникает другой вопрос. Компьютер?

— Слушаю?

— Как я понимаю, ты не нашел сведений, доказывающих причастность масаи к смерти Слона Килиманджаро. Это так?

— Так.

— Откуда же Сендейо узнал о смерти слона… и вообще о его существовании?

— Не имею достаточной информации. Хильда посмотрела на меня.

— Не знаю, куда приведут нас наши вопросы, но картина получается интересная.

— Очень интересная, — согласился я.

В последующие тридцать минут интерес этот заметно поугас, потому что я не смог заставить компьютер выявить связь между Сендейо и/или масаи и слоном. Вождь, возможно, лишь раз помянул слона, источник информации услышал об этом с чужих слов, так что его показания могли не соответствовать действительности, однако это единственное упоминание повлияло на расчеты компьютера. Но другая информация отсутствовала, не выдвигал компьютер и своих версий, ссылаясь на недостаточность имеющейся у него информации.