Повседневная жизнь паломников в Мекке - Зегидур Слиман

Женщина спит рядом с мужем. Их тела укрыты, но все же гармонично и изящно вырисовываются под тканью. Она предусмотрительно отвернулась от него, но что-то неуловимое в позах указывает на нежность, связывающую их. Неподалеку бреется, насвистывая веселую мелодию, одноногий мужчина. Воздух наполнен смесью шафрана, жареного мяса и мусора, в изобилии валяющегося между «домами». Каждый выбрасывает отходы за «дверь». Нас приглашают выпить чаю и предлагают конфет. Чтобы сделать обстановку совсем домашней, семьи прикрепляют на стену туннеля, одновременно служащую им стеной «комнаты», плакаты с изображением Мекки и Каабы.

Сколько их в этом подземелье? Аталла предполагает, что не так уж много, и у него есть план, чтобы их подсчитать. Но чтобы снова вернуться сюда, нужно сначала выйти на поверхность и вдохнуть свежий воздух. На сотом шаге остановиться, повернуться и медленно выйти, считая тех, кто живет в коридорах. Сказано — сделано. Результат ошеломляет: только в первой сотне метров от входа расположились более 600 паломников. Каждый туннель тянется примерно 800 метров, значит, «детей подземелья» здесь от четырех с половиной до пяти с половиной тысяч. Но жизнь здесь кипит, несмотря на скученность и духоту. Исламу всегда было присуще умение властвовать над преходящим, получать удовольствие от созерцания камней, справляться с человеческим горем — этих свойств достаточно, чтобы преобразить бедность и посредственность. И в этих жалких пещерах мы обнаружили больше благородства, тонкости чувств и искренней веры, чем в лучших кварталах Мекки.

Арабское кафе, в котором нет ни кофе по-арабски, ни «экспрессо» — только Нескафе, именуемое здесь нускафв (полукофе). Стандартное кафе — это ряд металлических столов и стульев и два внушающих жалость йеменца, кипятящие воду и раздувающие жар в печке, предназначенной для наргиле. В чае плавают молочные пенки и кусочки заплесневевшего табака. Уже полночь. Проезжает автобус, и мостовая гудит под его колесами. Фантасмагория, карнавал, начало и конец восстаний. Муравейник, погруженный в свет, оглушенный шумом, отупевший от зноя, украшенный дешевой мишурой.

Посетитель забывает на стуле свои газеты: среди них — ежедневная «Ан-Надва», названная так в честь старинного совета города. В ней говорится о прибытии премьер-министра Турции Тургута Озала с супругой и о его остановке в Джидде, где состоялась встреча с «Ахмедом Уаджи, членом постоянного Исполкома Конгресса китайского народа, вице-президентом исламской ассоциации Китая». В присутствии 1200 паломников-«коммунистов» он заявил, что «мусульмане должны благодарить Бога за то, что Он дал верующим такое государство, как Саудовская Аравия, которое заботится об их нуждах и облегчает им выполнение ритуальных обязательств». Какой реванш взял Мухаммед у Ататюрка и Мао Цзэдуна! В статье, помимо всего прочего, говорится о и том, что президент Бангладеша, генерал Эршад, также приглашен в Мекку. Король Фахд собирался сделать Мекку и Медину «жемчужинами мира».

В другой ежедневной газете Джидды, «Указ», носящей название знаменитой доисламской ярмарки, есть страница на французском языке, которой посвящена шейху Ибн Баззу и напоминает о запрете на ввоз в королевство книг и «публицистических памфлетов» под страхом сурового наказания. На четыре колонки крупным шрифтом тянется: «Пытки, убийства и конфискации — разменная монета Ирана».

В забытой стопке имеется и «Ар-Рабия» — ежемесячник Лиги ислама, основанной в Мекке в 1962 году и до сих пор находящей здесь прибежище. В этом номере следует особо отметить репортаж, рассказывающий о «геноциде», начатом благотворительными христианскими миссиями в Черной Африке. «Как я хотела бы, — вздыхает руководитель женской группы Комитета по спасению ислама, созданного в 1978 году, — увидеть мать-мусульманку, из собственных рук дающую пищу правоверному сироте, а не оставляющего его на попечении монашенки». В статье также говорится и о том, что религиозная ассоциация Бельгии выслала из страны 32 000 детей правоверных, лишившихся родителей, что Швеция хочет приютить 30 000 ливанцев, что доставило израильтянам в Южном Ливане столько радости». Лига, более драматичная по содержанию, пишет о том, что верующие, находящиеся на грани между бедностью и нищетой, едва не умирают с голоду, что в странах Юго-Восточной Азии 12 миллионов мусульман отреклись от своей веры… Согласно проведенному опросу, виноваты во всем этом христиане, наживающиеся на голоде уммы, на слезах ее детей и на стонах ее больных.

Час ночи. Радио играет благопристойную мелодию, в новостях объявляют, что пятница станет днем великого собрания «нации Мухаммеда», что суббота — день бегства в пустыню, а воскресенье — день остановки на горе Арафат… Истинное путешествие, на самом деле, еще не началось. Нужно позаботиться об усталом теле, как следует поесть и поспать. Но как противостоять этому волнению, которым все охвачены, этому неистовому очищению плоти и души, этому покою, который баюкает колыбель «лучшего из людей»?

Вслух говорят, что святой город — одна большая мечеть, но шепотом прибавляют, что это еще и рынок. Ночью же он становится спальней. На тротуарах, на автобусных остановках, на площадях и в мечетях, на скамейках и прямо на земле под звездами — всюду спят тысячи людей. Вот темная улочка, засыпанная мусором. Самое походящее место для головорезов, но именно здесь спит пожилая пара и множество детей, а местные коты дерут глотки, выясняя отношения и ухаживая за дамами сердца. Некоторые паломники спят с еще не погасшей сигаретой, зажатой в пальцах, другие устроились на спине или на животе. На каменной террасе храпят во всю мощь несколько африканцев. Военные автомобили и полицейские на мотоциклах бодрствуют над ними.

Холл отеля — настоящий базар. Администрация свалена с ног глубоким сном. В углу возникает маленький блошиный рынок. Продают одежду, прочие шмотки и бритвенные лезвия. Продавец — озлобленный алжирский студент из мекканского университета богословия. Зачем он работает? «Для ислама и для его пропаганды». И словно для того, чтобы избежать дальнейших расспросов, он добавляет, что торговля остается одним из основных средств в распространении истинной веры. Он, например, продает здесь журналы своим соотечественникам, во-первых, чтобы заработать немного денег, но главным образом для того, чтобы наставлять своих братьев в вопросах догм и ритуалов. Первыми «облагодетельствованными» этим гуру семинарии и базара становятся мужчины, которые топают ногами, выражая нетерпение. Неистовый разносчик знаний об исламе убеждает их в том, что, если они не удалят полностью волосы с тела и особенно не побреют подмышки, их хадж будет стоить не больше, чем «гнилая луковица». Заросший бородой старик, подросток с гладкими, как персик, щеками выстраиваются в очередь, чтобы купить бритву. Но на самом деле их наивная тревога вызвана той беспощадной борьбой, в которой принимают участие и иитегристы из некоторых стран. Они занимаются исключительно осуществлением политического контроля над паломниками, уделяя мало внимания его религиозной составляющей. Они успешно используют маски бродячих торговцев для осуществления своих намерений — вербовки сторонников. Эти люди ведут с покупателями беседы на религиозные темы, делятся советами по выполнению того или иного обряда, сопровождают паломников, когда те идут на рынок, снабжают их лекарствами, если в этом возникает необходимость. Но кто осмелится запретить паломнику вести со своими собратьями по вере беседы о религии, да еще на пороге Дома Божия? Хотя Саудовская Аравия, вероятно, в курсе о деятельности этих партизан. Злые языки говорят даже о том, что правительство принимает в этом участие. Ибо наш знаток ислама — стипендиат королевства; если ему верить, стипендия составляет всего 800 реалов (немного больше, чем получает дворник из Шри-Ланки), но живет и питается он в университетском городке.