Аферистка - Кристина Грэн

Выпив, Герман становился сентиментальным, он не замечал, что белокожая Клара водит его за нос. Слова Германа не трогали ее. Она осушала стакан за стаканом и молча смотрела вдаль, туда, где чернело море. До моего слуха доносились шум прибоя, стук кубиков льда о дно стаканов и голос Германа, который звучал очень нежно и не соответствовал его грузной фигуре.

Мне немного не хватало молодого красавца Антонио, его ласковых прикосновений. Он говорил не так уж много, во всяком случае, я уже забыла все те слова, которые меня раздражали. Женщине, наверное, нужны двое мужчин: один — безмолвный, для занятий любовью, и другой умный, чтобы слушать его. Или вообще ни одного. Инвестиции в чувства не окупаются. Внезапно я почувствовала себя очень одиноко в обществе двух пожилых людей, которые на двадцать лет старше меня. От Клары меня отдалял ее жизненный опыт, а от Германа — его успех в бизнесе. Он с энтузиазмом делился с нами своими планами. Герман мечтал построить настоящий рай, нечто вроде Каса-де-Кампо, небольшой роскошный гостиничный комплекс на берегу отдаленного залива, подальше от шума и суеты обжитых туристами мест. Это будет гостиница для таких знаменитых гостей, как Борис Беккер, Франц Бекенбаур, Штеффи Граф и княгиня Глория. Весь высший свет приедет в райский уголок Германа…

Клара усмехнулась, но Герман принял ее усмешку за одобрительную улыбку. Он поцеловал ей руку.

— Это была бы подходящая оправа для такого бриллианта, как ты, — сказал он. — Осталось найти спонсоров, которые необходимы для реализации такого масштабного проекта. Я уже присмотрел участок земли и нашел архитектора.

Чтобы не дать Кларе возможность сделать какое-нибудь замечание, которое поставило бы нас в затруднительное положение, я заявила, что очень хочу есть.

— Фея производит впечатление умирающего с голоду человека.

Клара вылила остатки джина себе в стакан. Герман впился взглядом в ее полуобнаженную грудь. Я заметила у него в носу и в ушах пучки волос. Такие, как он, должны обладать особыми талантами, чтобы соблазнить женщину. Герман добивался расположения Клары с помощью денег и собачьей покорности. Клара же, эта роковая женщина, была, с одной стороны, польщена его вниманием, а с другой стороны, пьяна. И то и другое опасно, поскольку я знала, что она испытывает огромное искушение обвести Германа вокруг пальца. До сих пор Клара предостерегала меня от излишней самоуверенности, но сейчас сама, похоже, утратила бдительность и чувство реальности.

Герман был, вероятно, действительно влюблен и не совсем трезв, но его глаза внимательно следили за каждой реакцией Клары.

— Я умираю от голода, Клара. Если хочешь, я оставлю вас наедине, а сама пойду в ресторан.

Нет, она не хотела этого. И тогда Герман заказал ужин на дом. Вскоре появились одетые в белое официанты и накрыли стол на веранде. Нам подали омаров и шампанское. За все платил Герман. Официанты не поднимали на нас глаз и избегали смотреть в лицо. Должно быть, таково было распоряжение администрации. Или они не хотели, чтобы мы заметили выражение зависти в их взглядах. Герман не обращал на официантов никакого внимания, его в этом мире интересовала только Клара. Взглянув на него, я вдруг почувствовала страх. Своей добротой и любовью он был способен причинить Кларе массу серьезных неприятностей. На это Германа могла подвигнуть свойственная ему безмерная пошлость.

В два часа ночи Клара заснула в своем плетеном кресле и захрапела в такт шуму прибоя. Я спросила Германа, что он теперь намерен делать. Он сидел напротив Клары, спавшей с открытым ртом, и охранял ее сон. Герман был похож на динозавра, застывшего перед жирной добычей, которую он принял за Афродиту. Он казался мне слишком трезвым, если учесть то огромное количество спиртного, которое мы выпили. Страх не давал мне заснуть. Я чувствовала усталость, но мне нравились теплая ночь и тишина, нарушаемая мерным шумом прибоя.

— Чего ты хотела от Антонио Моралеса? — спросил Герман, не ответив на мой вопрос.

— Секса. В моем возрасте он время от времени необходим.

Герман засмеялся, и у него затрясся живот.

— Он в любом возрасте необходим, Фея. Здесь большой выбор потенциальных любовниц. Но местные женщины начали мне надоедать. Они такие нежные и такие продажные. Клара — очень интересная особа. Мне она нравится. Может быть, мы даже поженимся. Общаясь с Кларой, я не опасаюсь, что ей от меня нужны только деньги. Она сама богата.

— Да, конечно.

Мне оставалось только соглашаться, потому что я не знала, что именно Клара наговорила ему о себе.

По ночам, лежа с Антонио в постели, я слышала ее голос. Она рассказывала Герману бесконечные истории о величии и совершенстве.

— Послушай, детка, твой отец оставил миллионы. Если вы обе вложите свои деньги в мой проект, через десять лет ваш капитал удвоится. Впрочем, дело не в ваших деньгах. Я любил бы Клару, даже если бы она была бедна как церковная мышь. Она особенная, я сразу это заметил.

В этом я нисколько не сомневалась.

— Кларе сорок шесть лет, Герман.

— Ну и что? А мне пятьдесят два. Неужели ты думаешь, что только мальчишки и юные красотки имеют право на романтику и любовную страсть? Я здесь, на острове, имею деньги и могу переспать с любой женщиной, с какой захочу. Но это секс. Все равно что есть каждый день омаров и икру. В конце концов это тебе надоест и ты вернешься к зажаренной свиной ножке, кислой капусте и жареной картошке.

Я смотрела на его живот, обтянутый яркой цветастой тканью. Ее узор расплывался перед моим взором. Я была пьяна, а Герман — нет.

— Клара не зажаренная свиная ножка, Герман. Она довольно хрупкий человек, хотя по виду этого не скажешь. Кроме того, она любила моего отца.

— Но он умер.

Квадратный, практичный и добрый. Таков Герман. Мне очень хотелось жареной картошки, но Герман тут был ни при чем. Когда я голодна, мне все представляется в черном свете. Желудочный сок и алкоголь настраивают меня на мятежный лад.

— Мой отец оставил нам долги на несколько миллионов, дорогой мой. А у Клары от горя совсем помутился рассудок. Она живет в мире фантазий. Не подумай, что она сошла с ума, но она явно утратила чувство реальности. У нас нет денег, и это истинная правда.

Герман перевел взгляд с меня на Клару, а потом уставился на пепельницу и стал так внимательно рассматривать ее, словно хотел пересчитать все окурки. Где-то на пляже лаяла бродячая собака на луну, дворняжка, заблудившаяся в раю.

— Если ты такая честная, то, может быть, расскажешь ему и все остальное? — раздался голос Клары, в котором угадывались интонации мамаши Кураж.