Аферистка - Кристина Грэн

Она была скверной поварихой. Единственное, на что она способна, это посыпать полуфабрикаты после размораживания сушеной петрушкой и поставить их на огонь. Рыбу она посыпала укропом, а блюда из яиц — луком. Что касается меня, то за всю свою жизнь я не сварила ничего, кроме кофе. Но это по крайней мере последовательно.

Герман помог мне отвести Клару в дом, но она не желала ложиться в постель, и мы посадили ее на веранде. Кларе захотелось выпить рюмочку на ночь, и Герман пошел за джином, тоником, льдом и лимоном. Герман предпочитал покупать спиртные напитки в магазине, расположенном за пределами курортной зоны. Его возмущали фантастические цены на территории гостиничного комплекса. Экономный человек.

— Он очень любезен, — сказала Клара.

Глядя на нее, я поняла, что это мой рок, что мы с ней связаны крепкими неразрывными узами и составляем единое целое — семью. Клара накинула на свои белые плечи черный шелковый платок и стянула его узлом на груди. Вытянула ноги и положила их на перила веранды. До нашего слуха доносился шум прибоя, легкий бриз играл листьями пальмы. Я села на перила и свесила ноги.

— Он старый, толстый и вульгарный.

— Тебе все равно не понять меня.

— Не понять, что тебя привлекают только его деньги?

Клара усмехнулась:

— Я по крайней мере думаю головой, а не тем, что находится ниже живота. Твой жиголо был бесполезной тратой времени. Презираю мужчин, которые насмехаются над женщинами. Что ни говори, а Вондрашек по-своему любил всех женщин, с которыми имел дело. У него было большое щедрое сердце. А у твоего Антонио вместо сердца в груди маленький жесткий мяч для гольфа. Неужели этого достаточно для романа? Ничего, Фея, придет время, и мы снова сосредоточимся на деле. Деньги тают на глазах, их чертовски легко тратить.

Я могла бы привести несколько аргументов в защиту Антонио, но не стала этого делать. У Клары железные убеждения.

— Мои отношения с Антонио нельзя назвать романом. Это был секс. И тебе не было никакой необходимости врезаться в его машину. Теперь его вышвырнут из отеля, он лишится работы. И все из-за тебя. Я не хочу больше слушать твою жалкую болтовню о проблемах стран «третьего мира». Ты настоящий сноб, Клара, хотя и разделяешь марксистские взгляды.

Клара достала выпивку из мини-бара, так как больше не могла ждать Германа.

— Мы находимся в первом мире, который простирается до выхода из курортной зоны. А что касается гоминида, то его никак не назовешь жертвой, — заявила она.

Я тоже сделала себе коктейль. Ветер утих, ночная жара окутала Каса-де-Кампо, словно тяжелое одеяло. Я хотела есть и не имела никакого желания общаться с Германом, поклонником Клары.

— Не понимаю, по каким критериям ты делишь людей на плохих и хороших. Ты даешь щедрые чаевые садовнику, который наверняка пропивает их, а потом колотит свою жену и насилует дочь. Никто по своей воле не становится жертвой, Клара, никто и нигде. Я очень надеюсь, что дочь садовника однажды убежит из дома, а жена всадит ему кухонный нож в живот. Должна же существовать справедливость и среди жертв!

— Сумасшедшая, — сказала Клара и залпом осушила джин с тоником.

Дно стакана оставило на деревянном столе влажный след.

— Нет, это ты сумасшедшая. Где мы сегодня будем ужинать?

Клара сказала, что, поскольку у нас теперь нет машины, мы должны дождаться Германа и попросить его накормить нас ужином.

— Надеюсь, в течение вечера я придумаю, что нам делать с ним, — заметила она.

— Хочешь оставить его на ночь и обокрасть во время сна?

Клара рассмеялась:

— С него нечего взять. Он носит с собой немного наличности и всего одну кредитную карточку. Кроме того, Герман не тот человек, которого легко обчистить. Он жаден и хитер.

Клара была уже навеселе, когда вернулся Герман с литровой бутылкой джина и льдом. Этакий Санта-Клаус в цветастой рубахе, человек, каких много. Герман был совладельцем бара в Санта-Паули, но дела шли не блестяще, и тогда он обосновался в Доминиканской Республике. В то время здесь можно было купить землю и недвижимость за смешные деньги. Когда Герман приобрел часть побережья, начался туристический бум. Цены сразу же взлетели, и он продал несколько земельных участков немцам и американцам под строительство отелей и ресторанов, получив при этом баснословную прибыль. Вырученные деньги он вложил в строительство гостиничного комплекса.

— В Доминиканской Республике деньги валяются прямо у вас под ногами, — говорил Герман, — надо только нагнуться и поднять их.

Солнце светило задаром, найм обслуживающего персонала обходился дешево. Никаких профсоюзов, а правительство было стабильным и всегда за небольшую мзду шло навстречу иностранным инвесторам.

Герман открыл ресторан немецкой кухни, потому что часто испытывал тоску по родине, а также по зажаренной свиной ножке, кислой капусте и доброму немецкому пиву. Когда увеличился поток немецких туристов, его ресторан, как и гостиница, администратором которой была уроженка Штутгарта, стал процветать. Проживание в гостинице стоило постояльцам Германа примерно восемьсот марок в неделю. В эту сумму была включена оплата за ночлег, еду, напитки, сигареты, пользование бассейном со всеми его водными аттракционами, просмотр немецкоязычных видеофильмов в видеосалонах гостиницы. Каждый получал немного экзотики, в бассейне клиенты пили баночное пиво.

— Конечно, это просто дешевое пойло, — говорил Герман, — но они платят за него большие деньги.

Местные проститутки, работавшие в гостинице и ресторане, платили ему пятьдесят процентов от своих доходов. Герман подчеркивал свою цивилизаторскую роль здесь, в этом Богом забытом месте. Он осчастливил несколько заливов и отдаленных деревень тем, что создал здесь инфраструктуру туризма, дал местным жителям работу, построил дороги, провел электричество и телефонную связь. Герман говорил, что туризм всех хорошо кормит. И в первую очередь, конечно, его. Но не бывает так, чтобы жизнь все время была безоблачной. И в конце концов Германа стали преследовать человеческая зависть и происки конкурентов. Тем не менее его дело расширялось, полным ходом шло строительство нового гостиничного комплекса.

— Пласа дель Маре превратилось в одну большую стройплощадку, — с мрачным видом жаловался Герман.

Он вынужден был покинуть свою резиденцию, так как у него болела голова от постоянного шума строительной техники, и переселиться сюда, в Каса-де-Кампо.

У Германа были большие уши. Он чем-то напоминал мне Альфонса, проводника ночного поезда. Впрочем, некоторые черты характера роднили его с Генрихом, добрым, великодушным боксером.