Девочки с блестящим будущим - Венди Кацман

ее успешного мужа, управляющего хедж-фондом, и выслушивать ее спесивые разглагольствования об университетах. Лучше она вдоволь пообщается с младшим братишкой, Саймоном, высокооплачиваемым лоббистом из Вашингтона, его женой Моникой и двумя очаровательными племянниками – пятилетним Джейком и трехлетним Тревором. Уж они-то артачиться не стали и без возражений поменяли Коннектикут на Сиэтл.

Так как среди собравшихся преобладала юная поросль, Келли полагала, что, может быть, на сей раз застольные псевдопраздничные беседы не перетекут непроизвольно в обсуждение тестовых баллов, учебной практики, перспектив трудоустройства и университетов, выбранных внуками родительских друзей, а также друзей друзей их друзей, вместе взятых. Но стоило родственникам переступить порог ее дома, и надежды Келли растаяли, будто весной – снег.

– Нет, Келли. Деревянной ложкой! – повысила голос мать, отрываясь от бокала с шардоне. После долгого перелета у нее обострился ревматизм, и она подавала команды, восседая на стуле у кухонного островка. – О чем это я? Ах да, о наших соседях, Берджерах. Их старшенький окончил Корнеллский университет и получил работу в «Голдман Сакс». И теперь этих Берджеров не унять. Трещат и трещат о сыночке и днем и ночью. Было бы чем гордиться. Подумаешь, Корнелл! Провинциальный университетишко, даром что входит в Лигу плюща.

Повернувшись к матери спиной, Келли закатила глаза и воровато отломила кусочек темного шоколада, спрятанного в ящичке со специями. Отец Келли окончил юридический факультет Гарвардского университета. Мать, целый семестр проведя в Рэдклиффе, этом «колледже невест» и женском придатке Гарварда, быстро выскочила замуж и теперь с законной гордостью разделяла мнение мужа, что лучше Гарварда ничего нет. Нигде! Элизабет тоже училась в Гарварде и вышла за Дэна, гарвардского выпускника. Оба их сына отправились в Гарвард по стопам родителей. Вполуха слушая мать, не жалевшую уничижительных эпитетов для Корнелла, Келли на мгновение вернулась в прошлое. В тот страшный день, до сих пор отзывавшийся саднящей болью в сердце, когда она заявила родителям, что намерена поступать в Стэнфорд, а не в их альма-матер. Родители разбушевались и, не стесняясь ее присутствия, начали обсуждать, стоит ли в таком случае оплачивать ее обучение.

– А младшего Берджера мы видим постоянно. День уже к обеду клонится, а он только из дому выходит. Окончил какой-то колледж, о котором я даже не слышала. Марти! В каком колледже учился юный Берджер? – завопила она мужу, смотревшему в гостиной бейсбол.

Дети Келли бейсболом не интересовались, но сегодня прилежно таращились в экран телевизора вместе с дедушкой, папой и дядей Саймоном. На что только не пойдешь, лишь бы избежать пристрастного допроса бабушки Нэнси, поющей дифирамбы двоюродным братьям, которые – кто бы мог подумать? – добились выдающихся успехов и теперь заслуженно загорают на пляже.

– В Геттисбергском! – пролаял в ответ дедушка.

– Ах да, верно. Подозреваю, он его даже и не окончил. Берджеры никогда о нем не говорят. Наверняка торчит дома и дни напролет играет в видеоигры, – брезгливо прошептала Нэнси, словно сообщая Келли о постыдной болезни молодого человека. – Келли! Почему вы не покупаете органические крекеры? Учеба в подобных заведениях – напрасная трата времени.

Откромсав кусочек обычного крекера, Нэнси слегка обмакнула его в инжирное варенье и элегантно откусила.

– Элизабет сказала тебе, что Таннеру поступило четыре предложения о работе и весной, когда он получит диплом, ему будет из чего выбирать? Думаю, он остановится либо на «Ю-Би-Эс банке», либо на айтишном стартапе… Келли! Не клади так много масла в картофель! – Нэнси от души глотнула вина. – А ты знаешь, что Таггарт этим летом стажировался в Нью-Йорке, в корпорации «Гугл»?

Келли со злости плюхнула в картошку еще одну ложку масла. Какого черта! Ей нет никакого дела до племянников! Почему мать вечно талдычит об одном и том же? Впрочем, с нее взятки гладки. Келли живет на Западном побережье уже тридцать лет, а мать до сих пор поражается, что в Сиэтле есть водопровод, и недоумевает, откуда взялась трехчасовая разница во времени.

– Ужасно досадно, что Крисси не увлекается спортом. Получила бы спортивную стипендию, как Таннер и Таггард, и без помех поступила бы в университет. Кстати, что говорят в приемной комиссии? Тебе известно, сколько студентов набирает Стэнфорд? – «Стэнфорд» мать произнесла, презрительно сморщив нос, хотя в прошлом году именно Стэнфорд занял лидирующее место в рейтинге «самых избирательных университетов Америки», опередив Гарвард. – Келли! Спрысни стручковую фасоль лимоном для придания вкуса!

– Нет, не известно, – покачала головой Келли.

Не приведи бог – мать прознает, что в Стэнфорд принимают только одного ученика Эллиот-Бэй. Да она Келли с потрохами сожрет! Затянет волынку – как Келли посмела пустить на ветер досрочную подачу Крисси! Почему Крисси не подалась в Гарвард, законной наследницей которого она является! И попробуй возрази ей, что Крисси (к удивлению и облегчению Келли) равнодушна к Гарварду. Тут такое начнется!

– В самолете я разговорилась с одним менеджером из «Амазона». Он рассказал, что их отдел кадров просматривает резюме только тех кандидатов, которые окончили один из пятнадцати ведущих университетов страны. Список этих университетов можно найти в интернете. Обязательно отыщи его, Келли! – Нэнси плеснула в бокал вина. – Уверена, Стэнфорд там есть, но лишний раз убедиться не помешает. Кроме того, проверь, есть ли там университеты, которые Крисси выбрала про запас. Ты же не хочешь, чтобы она поступила незнамо куда и после получения диплома осталась без работы?

– Хорошо, я его отыщу. – Келли, натянуто улыбнувшись, взяла крекер, щедро обмазала его инжирным вареньем и припечатала сверху толстым ломтем козьего сыра.

– Какие университеты Крисси выбрала на Восточном побережье? – спросила Нэнси, потрясенно наблюдая, как дочь, почти не разжевывая, проглотила этот самодельный бутерброд.

– Понимаешь, мама, этические нормы академии предписывают родителям уважать право детей на личную жизнь и не выпытывать, какие университеты они выбрали для поступления, – выдохнула совсем обессиленная Келли. – Если дети захотят, они сами обо всем расскажут. Пойди и поговори с Крисси, если тебе действительно интересно.

Келли вышла из кухни и поднялась наверх, чтобы пять минут посидеть в тишине и покое. Этим утром Нэнси увязалась за ней в ванную, спеша поделиться новостью, сколько баллов получила дочь ее маникюрши за общий тест.

Стоит ли удивляться, что, когда вся семья собралась за праздничным столом перед полными тарелками, Келли, уже выжатая как лимон, была доведена до белого каления: никто из любезных родственников не пошевелил и пальцем, чтобы ей помочь! Ей что, больше всех надо? Созерцая скромный обеденный стол, традиционно украшенный сосновыми шишками и веточками хвои, собранными племянниками на лужайке за домом, Келли отгоняла видение ломившегося от яств стола в доме Дианы Тейлор. Диана устраивала на День благодарения настоящее пиршество, и стол ее, возвышавшийся посреди величественной гостиной, выходившей окнами на озеро Вашингтон и Каскадные горы, напоминал произведение искусства.

– Чудесно, – причмокнул губами отец Келли и, не разводя лишних церемоний, изрек: – Приступаем!

Но не успел он поднести ко рту вилку, как пятилетний Джейк истерически взвизгнул:

– Нет, деда Марти! Нет!

Дед Марти застыл. Джейк, подражая расстроенному взрослому, укоризненно вздохнул:

– Глупый ты, деда. Забыл про молчаливую молитву.

Все оторвались от еды и дружно воззрились на Саймона и Монику. В День благодарения в их семье никогда не молились – ни про себя, ни вслух. Моника затрясла головой, погрозила сыну пальцем и зашипела: «Малыш, сегодня давай без молитвы», но Джейк упорно стоял на своем. Они должны вознести молчаливую молитву.

Слова Джейка стали для Келли настоящей отдушиной, разом сгладив тяготы этого скверного дня. Она снова почувствовала себя несносной старшей сестрой и, озорно подмигнув брату, обернулась к племяннику.

– Хм, Джейк, понимаешь ли, раньше мы никогда не молились. Может, ты покажешь нам, как это делается?

Саймон глухо застонал, зарывшись лицом в салфетку. Джейк важно кивнул.

– Вначале надо взяться за руки. Вот так. – Он схватил за руку Монику. – Затем склонить головы и произнести: «Благодарим тебя, Господи, за ниспосланную нам пищу». Но не громко. Молча.

Келли молча, но не благостно, как предполагалось молитвой, а, скорее, зловеще ела взглядом своих детей, пока те, сцепив руки, сидели за столом, дожидаясь, когда Моника скажет Джейку спасибо.

Дедушка Марти приподнял бровь, требуя от сына объяснений, причем основательных объяснений, но Саймон сделал вид, что ничего не заметил. Дедушка Марти пожал плечами и накинулся на индейку.