Стандартный случай - Марика Крамор

– Ну, ладно тебе… Не кипятись…

– До вечера! – в трубке послышались короткие гудки. На сердце резко потяжелело. Я действительно не успела среагировать. Если у Максима сегодня трудный день, зачем на мне срываться?

– А ты сейчас с кем разговаривала?

Вот, черт! Я не учла, что Мила отчетливо слышала каждое слово.

– Не бери в голову.

– Алька! Ты что, с Максимом Борисовичем замутила? – я, наверное, покраснела до корней волос. – Да?!

– С чего ты взяла?

– Он смотрел на неудавшегося ловеласа так… Аль, мне реально показалось, что Кульчицкий сейчас нанесет нокаутирующий удар, таким взбешенным он выглядел.

– Давай потом это обсудим?

Какое счастье, что мы выходим из кабинета последние и больше нас никто не слышит!

– Ну уж нет! Давай-ка, выкладывай!

Глава 37

– Ты все еще дуешься?

– Я тебе утром все сказал. Надеюсь, не пропустишь мои слова мимо ушей. А дуться не вижу никакого смысла. В конце концов, если когда-нибудь тебе понравится, что тебя лапают другие мужики, дуться уже буду только на себя.

От Максима исходят накаленные до предела волны напряжения и несвойственной ему растерянности. Почему-то я остро чувствую его неуверенность.

– С тобой все в порядке? Ты очень напряжен.

– Отец заходил сегодня.

– Если тебя до такой степени выбил из колеи еще утренний разговор, значит, ты еще в раздумьях, – осторожно начала я. Уже несколько дней минуло после неожиданной встречи в день рождения его мамы. Ему необходимо съехать с квартиры в ближайшие пару-тройку дней, но Максим, тем не менее, настойчиво вручил мне ключи на длинной толстой цепочке с очень милым розовым пушистиком (которого, между прочим, любимый повесил специально для меня).

Он с тяжелым вздохом уселся на диван, утянув меня за собой.

– Я не знаю. Говорят, каждые пять лет нужно менять место работы, потому что за долгое время все приедается. А я так прикипел. Мне там нравится. Нравится все. Коллектив, нормальные специалисты, род деятельности, моя должность и обязанности. Да и то, что мои полномочия на фирме несколько выше, чем у простого наемника, чего уж греха таить.

Посмотрела в любимые глаза. Передо мной сидит такой сильный, волевой мужчина, но и ему не чужды обычные человеческие слабости. Он тоже бывает не уверен, растерян. И до щемящей боли в груди вдруг накатило чувство радости от осознания, что он захотел поделиться всем этим со мной. И я готова его выслушать. Всегда.

– Разве тебя кто-то гонит?

– Наоборот. Отец просил остаться. Очень просил.

– Так отчего ты сомневаешься?

– Если бы он не зашел рано утром, я бы не колебался. Ни секунды. Но мы поговорили. И я многое осознал. То, над чем раньше даже не задумывался. И, кажется, я впервые за всю свою сознательную жизнь готов отвесить себе пару дополнительных подзатыльников за собственное поведение и глупые детские обиды, откусить язык за то, что называл отца эгоистичным тираном.

– Какой плодотворный разговор. Тогда почему ты до сих пор выглядишь ошарашенным?

– Потому что отец никогда не изменял матери. Потому что он хочет ее вернуть. Потому что он давно уже переписал эту квартиру на меня. Потому что он сказал, что гордится мной и с удовольствием сходил бы со мной на рыбалку.

Душу продолжало топить трепетное светлое чувство. Сквозь выступившие на глаза слезы я тихонько произнесла:

– Это ведь здорово.

– А я даже удочку ни разу в руках не держал, представляешь? Придется позориться! Вот какой из меня после этого добытчик?

– Самый лучший, – наклонилась и медленно провела языком по мужским губам, плавно спускаясь вниз, расстегнула пуговицы рубашки, уверенно стягивая ее с могучих плеч, и слегка прикусила свой любимый чернильный элемент – рвущийся из удушающих объятий росточек неизвестного цветка.

– Кстати, можем завозить твои вещи хоть завтра.

Я удивленно оторвала свои губки от расписных узоров.

– Переезд отменяется?

– Если бы не ты, возможно, и состоялся бы. Принципиально. Но теперь я должен думать не только о своих принципах. Но и о твоих желаниях и потребностях. Ты должна жить нормально, – только я раскрыла рот возразить, как рука Максима резким движением отмахнулась от невысказанных слов. – Это не обсуждается.

Ласковые руки любимого уже начали проникать под красную клетчатую рубашку, которую я недавно скромно определила на выделенную мне полочку.

Мысли плавно начали выветриваться из головы, но вдруг всплыл один вопрос, который я хотела прояснить, потому что мне необходимо время подготовиться и быть во всеоружии.

– Максим, а что ты говорил про Надю с Толей? Они куда-то там нас пригласили в пятницу?

– Угу.

Я таю от привычного растянутого междометия. Или это было не оно? А, черт с этой грамотностью, голова уже в ауте.

– Ребята решили устроить совместный мальчишник и девичник, сняли ресторан, форма одежды свободная, сказали, даже джинсы напялить можно, – Максим не отрывается от моего живота, с прежним интересом в сотый раз изучая все впадинки. – Так сказать, свадебная репетиция за неделю до торжества.

– И как мне лучше выглядеть?

– Сексуальной, голой, развратной и в моей постели, – Максим просто пошутил, или он на полном серьезе?

– Ты не хочешь присутствовать?

– Не-а, и если бы ты сейчас видела проносящиеся в моей голове совсем нескромные картинки, ты бы поняла, чем я мечтаю заняться. И сейчас, и в пятницу вечером, и вообще всегда. С тобой, – он чуть ли не мурлычет в ответ, расстегивая болты на моих джинсах. – Что за дурацкие пуговицы? А никакой юбки у тебя здесь нет?

– Нет, – мысленно сделала себе заметочку на будущее.

– Обязательно нужно это исправить, – Максим, наконец, сразился с грозными металлическими креплениями и вышел из этой схватки победителем, потому что его язык неожиданно проник туда, где я еще ни разу его не чувствовала. Сама не поняла, куда отлетели мои джинсы, как я очутилась на уютном ковре перед камином, а еще когда мужчина успел спуститься так низко.