Ошибка архитектора - Эйлин Торен

и получил от Рэндана столько хищной угрозы, что больше к этому не возвращался. И ведь было это ещё до того, как друг всё-таки смог добраться до горничной, так что теперь и подумать было об этом смертельно опасно, не то, что сказать.

Бэлт ухмыльнулся и искоса глянул на Рэндана, потом проследил за его взглядом и нашёл Эйву.

Хотя можно было и не искать. Не только милая и очаровательная, но и красивая — на ней было светлая юбка и тёмной лентой по подолу и поясу, светло-зеленая блуза с кружевом, рыжие волосы были распущены и огненными волнами спускались на спину, а непослушные локоны лезли ей в лицо и она, озорно сдувая, их убирала. Пожалуй она была сейчас заметнее, чем даже герцогиня, от красоты которой можно было потерять дар речи.

— Хороша, — заметил он и получил полный грозного предупреждения взгляд Рэндана.

— Смотри в другую сторону, парень, — проговорил мужчина, впрочем восхищение и гордость спрятать не удалось.

— Ты пойди спрячь её, — ответил на это Бэлт и рассмеялся, когда друг снова вернулся взглядом к Эйве, кажется действительно отчаянно желая утащить её от всего веселья подальше.

Толпа росла, Бэлт перекинувшись ещё парой слов с Рэнданом, обсудив кое-кого из пришедших, потерял друга из виду.

— Бэлт, — пропела возникшая из ниоткуда Юллин.

— Да, — отозвался он.

— А не поможешь мне корзину с грязной посудой в дом отнести? — попросила девица, как-то неестественно встав боком.

— Давай, — с неохотой согласился он. Она его невероятно сильно раздражала.

Они дошли до кухни, всю дорогу Юллин что-то говорила не переставая, а Бэлт даже слушать не хотел. На кухне она что-то спросила, он не понял что, лишь рассеянно кивнул, отправившись на выход, но тут же столкнулся с девушкой, которая будто нарочно пошла одновременно с ним в узкий проход.

— Юллин? — он попытался сделать шаг назад, чтобы пропустить её, но не получилось, потому что она прижала его, не давая двинуться хоть в какую-нибудь сторону. — Ты что делаешь?

— А как ты думаешь? — и одна рука легла на его ремень, пытаясь расстегнуть его, а вторая спустилась ниже.

— Так, — Бэлт грубым не был, с женщинами тем более, но тут он опешил и весьма резко схватил горничную за руки, разведя их в стороны. — Ты ошалела? Или напилась?

— Тебе будет хорошо, — прошептала она, сделав движение корпусом вперёд и пытаясь его поцеловать.

— Нет, не будет, — отрезал он и оттолкнул её от себя, прижав к противоположной стороне прохода так, чтобы иметь возможность выйти.

— Ну, Бэлт, подожди, — прохныкала Юллин, хватая его за рубаху.

А он замер, потому что в дверях, ведущих в служебные помещения дома, стояла Ниилла. Она застыла, осмотрела Бэлта и Юллин, лёгкая улыбка вдовствующей графини исчезла и выражение лица стало озадаченным и потерянным, потом она потупила взор, словно устыдившись увиденного, и поспешно ушла.

— Чтоб тебя нихры сожрали, — ругнулся Бэлт, отцепляя руку Юллин от своей рубахи.

Он нагнал Нииллу в саду и к его ужасу она плакала.

— Ваша милость, — он осторожно поймал её за руку.

— Нет, — мотнула она головой.

— Ния, пожалуйста, — прошептал Бэлт.

— Это потому что я странная, потому что я безумная, потому что я сломанная, — захлебнулась она в болезненном шёпоте.

— Нет, нет, не надо, ты лучшее, что у меня есть, — с болью произнёс он. — Ты всё.

И конечно он понимал, что это не имеет никакого значения, даже не было надежды, что то, что она сказала, было произнесено осмысленно. Но Ния подняла на него взгляд заплаканных глаз и Бэлт мог поклясться, что в них была жизнь, было понимание, была боль… он сделал шаг к ней и положив руку на её шею, нагнулся и прижался губами к её губам.

И нельзя было этого делать, это было страшным преступлением, разрушением, ещё более чудовищным, чем война. Для него, для неё. Но пусть высшие боги простят ему этот грех, и он согласен на вечные мучения в обители низших, потому что она действительно была для него всем.

Ниилла раскрыла в испуге влажные от слёз глаза, потом втянула воздух носом и замерла.

— Бэлт? — шепнула она, когда он выпрямился и погладил её щёку.

— Прости меня. Я очень сильно тебя люблю, — произнёс он, а внутри всё сжалось от боли.

— Даже сломанную? — спросила она так же тихо.

— Любую, — прошептал он.

Ниилла стояла словно во сне, задумчивая, будто пытаясь найти ответ на его слова, на его поступок, но у неё не получалась. Она слегка нахмурилась, часто моргая, смотря куда-то ему на грудь, потом снова посмотрела на него.

И Бэлт уже хотел сказать ей, что надо возвращаться на праздник, или, если она хочет, можно отдохнуть, но не успел.

Она приподнялась на мысочки, её руки обняли его лицо и она его поцеловала. По-настоящему, приоткрыв рот, закрыв глаза, и Бэлт уже почувствовал себя в последней обители, он умер, его клеймили раскалённым железом, его прогоняли через строй и каждое мгновение было ударом меча плашмя.

Он обнял её, прижал к себе и разрешил почувствовать в ней женщину. Ту, которую он безумно любил, ту, которой она была до всего этого кошмара, который сотворил трусливый безумец.

Но мгновения мимолётны и хрупки — в саду вспорхнула птица, Ниилла вздрогнула и отстранилась, обернулась на шум. И стала снова собой теперешней.

— Бэлт? — слегка улыбнулась она, словно только заметила. — Я ушла с праздника? Надо вернуться?

— Если хотите, ваша милость, — ответил он, сдерживаясь, чтобы не взвыть в голос.

— Давай, — кивнула она и обняла его руку за локоть.

— Да, — согласился он и пошёл с ней обратно в сторону шума, веселья и толпы.

Рэндан так и не вернулся, и Бэлт, уложив спать Нииллу, потому что Янра ушла с Сэмэлом, а хозяева все куда-то поисчезали, пошёл проследить, чтобы на поле погасили все костры.

Там ещё было веселье и мужчина заметил сидящего под деревом герцога.

— Ваша светлость, — подошёл к нему слуга.

— Бэлт? Я думал, что ты с госпожой Нииллой, — произнёс Верон, который был достаточно сильно пьян.

— Я уложил её милость спать, ваша светлость, — ответил Бэлт. — Пришёл проверить, чтобы тут костры не оставили нечаянно, когда разойдутся.

— Судя по всему это всё продлиться до утра, — не весело ухмыльнулся старший Шелран. — Иди отдыхать, я прослежу.

— Уверены, ваша светлость? Я могу…

— Иди, Бэлт, иди!

— Да, ваша светлость, — и, поклонившись, он отправился в дом.

В комнату к ним с Рэнданом заходил осторожно, потому что предположил, что друг и его рыжая горничная могут быть здесь — ведь понятно, почему они не