Гусси. Защитница с огненной скрипкой - Джимми Каджолеас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Погибель как будто прочла мои мысли и слегка пригасила своё слепящее пламя, так что я смогла снова посмотреть ей в глаза. Я не сомневалась, что в них светилось сочувствие, но гораздо больше было надменного равнодушия. Я прикинула про себя: та шаровая молния, которая не смогла нас спалить, – самое опасное её оружие? Вряд ли. Скорее всего, она просто забавлялась. А на самом деле она одной силой мысли может сделать так, что нас поглотит разверзшаяся под ногами земля. И попытка торговаться с такой первобытной силой – это было круто. А ещё опасно, так что лучше мне не терять бдительности.
– Ты пытаешься торговаться со мной тем, что никогда не было твоим, – сказала она. – Ты и твоё жалкое племя, укравшее у меня великий талисман, а потом пытавшееся отделаться от меня с помощью своих ничтожных уловок. Твой дедушка Вдова, этот мерзавец Майелла – я только сегодня узнала их имена. Я овладела их рассудком и их тайнами. Даже твоей, Гусси. Я знаю, откуда ты и какая беда привела тебя сюда.
– Погоди, ты знаешь обо мне? – воскликнула я. – Ты можешь рассказать о моих родителях?
И тут наконец Лулу с Коннором Карниволли выскочили из парадной двери особняка Беннингсли. Вдвоём они тащили что-то тяжёлое, завёрнутое в простыню. Они все-таки украли его, Сердце Долины. Мэр Беннингсли гнался за ними, но замер на пороге, побоявшись оказаться во враждебном ему мире.
– Лулу, вернись сейчас же! – заорал он. – Ты рискуешь жизнью брата!
– Нет, – твёрдо возразила она. – Ты сам сделал это давным-давно, папа. А я пытаюсь его спасти.
Погибель следила за их перепалкой с откровенным удивлением и любопытством, как будто читала отчёт натуралиста о жизни неведомых существ с их непонятными обычаями и поступками.
– Так ты явилась сюда, чтобы вернуть мне моё по праву, малышка? – спросила она.
– Да, мы пришли для этого. – Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Как бы не продешевить! – С одним условием. Ну, вообще-то с двумя, что уж скрывать.
– Я ведь могу просто уничтожить тебя сейчас, ты понимаешь? – заметила она. – Твоя кровь вскипит в жилах, и ты взорвёшься.
– Со всем уважением, мэм, не можете, – возразила я. – По крайней мере, пока мы в этом круге.
– Ты правда вообразила, что твои жалкие ритуалы могут мне помешать?
– Им удавалось это на протяжении шестидесяти лет, – сказала я. – Думаю, они выдержат ещё несколько минут.
Я могла заблуждаться, но клянусь: Погибель едва заметно усмехнулась.
– Отлично, – сказала она. – Выкладывай свои условия.
– Мне надо, чтобы ты дала свободу рассудку всех этих людей. И чтобы ты убралась из посёлка.
Я на миг затаила дыхание перед тем, как выложить самый спорный пункт.
– И мне надо, чтобы ты сняла проклятье с Чаппи Беннингсли.
По её лицу скользнуло пламя, как будто изо рта показался второй, синий язык, и меня пробрала дрожь, несмотря на исходивший от неё жар.
– Он же наследник Беннингсли, верно? – сказала она. – Разве он не заслужил проклятье за деяния его предков?
– Ну я не очень разбираюсь в том, кто что заслужил, – возразила я. – Для меня вообще заслуги – вопрос спорный. Трудно судить вот так сразу. Наверное, надо стать Тем, Кто Слушает, чтобы в этим разобраться. Чтобы уметь читать у людей в сердцах и умах и знать, что толкает их делать то или это, понимаешь? Но вообще-то, положа руку на сердце, я не думаю, что Чаппи заслужил смерть. В конце концов, тебя обворовал не он, а его дед.
– А потом его отец додумался ломать и продавать куски того, что для меня дороже всего, – продолжила она. – Это правда, сыновья за отцов не отвечают. Мальчик просто отойдёт в иной мир, где царит единство во всём, тихо и безболезненно. Это его отцу придётся жить с чувством вины за свои поступки, и это его будет терзать нескончаемая мука, от которой нет избавления.
Тут мэр Беннингсли не выдержал, выскочил на крыльцо и заорал:
– Я тебе не позволю! Ты не имеешь права!
Глаза его покраснели и налились слезами. Ни разу в жизни я не видела, чтобы мэр Беннингсли был так испуган. Я даже слегка посочувствовала ему. Это вдобавок помогло мне лучше понять, почему он сделал то, что сделал. Я бы тоже пошла на всё что угодно, чтобы защитить тех, кого люблю.
– Все правильно, папа, – вдруг раздался тонкий хриплый голос у него за спиной. Это был Чаппи Беннингсли, бледный и измождённый в болтавшейся на нём пижаме. Казалось, дунь ветер посильнее, и его унесёт в небо, но в глазах светилась решимость. Он обошёл отца и оказался на площади, даже не думая о защите. – Гусси, делай, как решила, отдай ей Сердце. Я устал от такой жизни, и я не хочу, чтобы из-за меня страдали все остальные.
– А ну назад! – рявкнул на него мэр Беннингсли.
– Дай ему сказать, папа, – вмешалась Лулу, тоже на грани слёз. – Пусть Чаппи сам скажет, чего он хочет. Ты вечно хотел нас контролировать, вечно диктовал, кому что делать. Может, для разнообразия однажды выслушаешь кого-то другого?
– Но… – мэр Беннингсли растерялся.
– Помолчи, милый, – сказала Лукреция Беннингсли. Она тоже вышла из дома, обошла наш круг и опустилась на колени перед Погибелью. – Пожалуйста, позволь жить моему мальчику. Мы сделаем всё что угодно, чтобы всё исправить, я даю тебе слово. И мы больше никогда не причиним вреда ни тебе, ни кому-то ещё. Я знаю, мы не заслужили второго шанса, но всё же умоляю тебя о милости.
Погибель смотрела на неё, и крылья у неё за спиной переливались алыми сполохами.
– Прошу тебя, – повторила миссис Беннингсли. – Умоляю, как одна мать может молить другую. – Она подняла усталый взор. – Ты ведь тоже мать, не так ли? Всему, что есть здесь, в этой пустыне?
Погибель задумалась, только огонь поблёскивал у неё в глазах.
– Очень хорошо, – наконец сказала она. – Пусть мальчик живёт. Но тогда умрёт кто-то другой. Кто-то должен пострадать за то, что вы сделали.
Я не сомневалась ни секунды. Честное слово. Тут и думать было не о чем. И
