Мы воплотим богов - Девин Мэдсон

хотя бы им пригрозить. Посмотрим, не удастся ли с его помощью убедить еще больше коммандеров остаться.

Он вышел, так и не допив вино. Я позавидовала его самоуверенности, той легкости и быстроте, с какой он решал, что делать дальше, и воплощал это в жизнь. Такая уверенность была и у капитана Дишивы э’Яровен. Она хорошо знала свое место в мире и что от нее требовалось в каждый момент. Но пересекла море – и все изменилось.

Глубоко задумавшись, я брела обратно в часовню, почти не обращая внимания на бурную активность вокруг. При нехватке солдат Симай нам не взять, а ждать возвращения Лео означало потакать его неведомым планам. Если собрать воедино все его противоречивые цели, то, скорее всего, эти планы подразумевали уничтожение не только меня, но и секретаря Ауруса и его солдат, как и последнего шанса левантийцев обрести безопасную гавань на чилтейских берегах. Я чувствовала себя беспомощной, но каждый поклон и каждое обращение «ваше святейшество», которыми меня приветствовали по пути, напоминали, что это не так. Я иеромонах.

Когда я вернулась, Ошар и остальные сидели за утренней трапезой и негромко переговаривались, но все замолчали, едва я вошла, шесть пар глаз с ожиданием обратились ко мне.

– Лео уходит, – сказала я, отвечая на непроизнесенный вопрос. – И уводит верных ему солдат, сколько сможет.

– Ну и скатертью дорога, – произнес Рофет, возвращаясь к еде.

Игнорируя его, я взглянула на Ошара.

– Ты не против подняться со мной на крышу?

– Вот на эту? – Он указал вверх.

– Да, на эту.

– С удовольствием, капитан, но, наверное, понадобятся ящики или что-то вроде того. Стены совсем плоские.

Хармара проглотила еду и указала на Рофета.

– Плечи Ро удобнее.

– Почему мои?

– Потому что ты самый высокий.

– Лошадиная грива! – Он указал на Джиру. – Он может помочь.

Я вошла в часовню.

– Оба можете, потому что на крышу надо влезть нам двоим, мне и Ошару. Ну, давайте. Доедите потом, когда подсадите нас.

Рофет заворчал, но Джира подчинился и поднялся без жалоб. Во всяком случае, до тех пор, пока мои ноги не начали топтаться у него по плечам, когда я старалась подтянуться и влезть наверх. Мантия зацепилась за острый край крыши, а маску все время трепал ветер, закрывая обзор.

– Давай уже, капитан, – сдавленным голосом сказал Джира. – Я сейчас не так силен, как был раньше. Залезай!

– Я пытаюсь!

– А ты думал, она окажется легче? – засмеялся снизу Рофет.

Мою руку подхватила другая рука. Ошар уже взобрался наверх, с его помощью и с последним толчком от Джиры я втащила себя на ужасно хлипкую крышу часовни. Отдышавшись мгновение, я кивнула Ошару и, сопротивляясь порывам ветра, поднялась на ноги. Далеко внизу некоторые солдаты подталкивали друг друга и указывали на нас. А другие, бросив беглый взгляд наверх, тут же возвращались к своим делам. Пришло время. Сейчас или никогда.

– Мой народ! – прокричала я на весь лагерь и дала Ошару время перевести, еще более зычно. – Божьей волей завтра мы выступаем в поход на Симай, и великий народ Чилтея овладеет этой землей, как и подобает. – Лишь начав свою речь, я сообразила, что понятия не имею, зачем им Северная Кисия, но моих расплывчатых формулировок оказалось достаточно. Внизу, в лагере, люди воздевали кулаки к небу или падали на колени в молитве. Лишь немногие продолжали свою работу. – И во имя Бога, призываю всех вас идти завтра вместе со мной, ибо через меня Бог ведет нас к победе и славе!

Спустя несколько секунд, когда Ошар вслед за мной закончил это воззвание, послышался шквал приветственных выкриков. За все годы моего командования Клинками ни один отряд не встречал мой призыв с такой горячей поддержкой. От восторженных лиц и выкриков, от воздетых мечей и рук, от молитвенного поклонения у меня дрожь прошла по коже. Сила этой маски и одеяния, сила моего звания оказалась больше, чем я могла даже представить. Оставалось только ее использовать.

– Приготовьтесь! Завтра мы выступаем!

После финальных слов некоторые солдаты поспешили разойтись, а другие продолжали молиться, стоя на коленях и поднимая к небу глаза. Равнодушными остались немногие – я решила, что это люди Лео, и старалась не обращать внимания на несогласных. Я ведь больше не капитан, и, что бы они ни думали, никто не сможет бросить мне вызов.

– Что ж, – сказал Ошар. – Полагаю, все прошло хорошо. Может, мы уже спустимся?

– Ты иди, а я еще немного постою здесь, как напоминание обо всем, что сейчас сказала.

– Грозно глядя вниз, в развевающемся на ветру одеянии?

– Что-то вроде того.

Он кивнул и оставил меня одну. Хотя слушавшие мою речь солдаты расходились один за другим, собирались другие, те, кто пропустил представление, – слухи быстро распространялись. Я стояла, стараясь держаться как можно более неподвижно, чтобы выглядеть богоподобной статуей и предостережением для всякого коммандера, кто подумывал уйти с Лео. Я не знала, изменят ли ситуацию моя речь и мое присутствие, но стояла на крыше, пока солнце не достигло зенита, и те, кто еще паковал вещи, не закончили свою работу.

И все это время Лео пристально наблюдал за мной с дальнего края переднего ряда. Мы оба молчали, глядя друг на друга из-под масок. Его взгляд, пусть и неразличимый, был напоминанием, что в любой момент, когда Лео будет готов уничтожить меня, он способен отобрать то, что дал. Я не дрогнула. Только выпрямилась, чтобы быть еще выше, и стояла на крыше, глядя на него сверху вниз. Но когда наконец он развернулся, чтобы уйти, забирая с собой солдат, ноги подо мной подогнулись, и я поняла, что дрожу. Долгий взгляд Лео был обещанием.

Не взять Симай будет хуже смерти.

Все, похоже, были при деле, кроме меня, и, пока лагерь за окном разрушался, я отковыривала щепки от подоконника. Сборы выглядели так же хаотично, как и в лагере левантийцев, отличались только приоритеты и последовательность действий.

Мне казалось, настроение в лагере переменится в отсутствие Лео, тем не менее внешне все осталось по-прежнему. Не ушедшие с ним солдаты торопливо сворачивали шатры и паковали припасы, воздух наполняли бодрые крики и вездесущая вонь из выгребных ям.

А я все царапала дерево подоконника и постукивала ногой, я давно не была так напряжена. Даже рокот голосов левантийцев у меня за спиной больше не успокаивал, хотя должен был.

– Знаете, чего я больше всего жду от нашего возвращения? – спросил Тефе, когда вся команда собралась за утренней трапезой. – Хорошей еды. Здесь никто не умеет как следует приготовить мясо, только