Быль о полях бранных - Станислав Пономарев

И не дождался.

Тимофей Вельяминов из-за спины Великого Князя Московского и Владимирского спросил не совсем вежливо:

— Сказывай, зачем пришел? Что нужно салтану Арапше от Москвы? Мы ему ничего не должны, ибо клятвы на верность вашему царю не давали и ярлыка он нам своего не присылал!

Военачальник и посол «Царя царей» опешил от такого неслыханного нахальства, потянулся к сабле, но передумал. Сопел от обиды и бессильного бешенства: данник, а так разговаривает! И все же стал вещать:

— Могучий Султан Высочайшей Орды никогда и ничего не просит у подвластных народов! Он все сам берет. Ты данник его, коназ Мить... Димитро. Помни об этом, пока есть чем помнить!

— Ну-ну, не грози тут! — осадил его ступивший вперед вспыльчивый думный боярин Федор Свибло. — Мы сами можем отрезать тебе язык за поносные слова! Да и пуганы мы не единожды и огнем, и копьем, и саблей ордынской. Ан стоим твердо и угроз ничьих не страшимся. Дело говори!

Дмитрий Иванович не вмешался. Сподвижники его тоже молчали. Тогда, посопев еще чуть-чуть, чтоб обиду показать, посол заговорил о главном:

— Араб-Шах Гияс-лид-Дин Муззафар, Великий и Неодолимый Султан Дешт-и Кыпчака, уже сегодня попирает копытом, своего коня землю глупого и непокорного данника своего — коназа Олега Рязанского!

Властитель Московско-Владимирской Руси остался недвижим и безмолвен. Но бояре его переглянулись между собой. Острый глаз ордынца заметил это, и Сагадей-нойон заговорил смелее:

— Коназ Олег дерзок и непочтителен. Его батыры пограбили земли Высочайшей Орды на три дня пути вглубь. Полон большой взяли, а многих мирных татар порубили!..

— Врет, с-собака, — услыхал Дмитрий Иванович шепот Федора Свибло.

А посол продолжал:

— Великий Султан Араб-Шах Гияс-лид-Дин Муззафар хочет взять Рязань и с живого коназа Олега кожу содрать. — Потом хитро прищурился и спросил вкрадчиво: — Олег ведь и твой враг, коназ-баши Димитро, а?

И опять не ответил Дмитрий Иванович.

— Но Царь царей знать хочет, как поступишь ты, властитель Мушкафа? Великий Султан верит в преданность твою. Может быть, и ты, коназ-баши Димитро, двинешь своих батыров на Рязань, чтобы расквитаться с Олегом за обиды? Тогда Араб-Шах-Муззафар отдаст тебе всю землю Рязанскую для кормления и дани!

Только теперь Великий Князь Московский и Владимирский заговорил:

— Спасибо за честь от царя татарского Арапши. Но рати у меня нынче, окромя дружины моей, нету. Смерды севом занимаются. Воевать им сейчас некогда, ибо, как у нас говорят, день год кормит! Что до Олега — князя Переяслав-Рязанского, — то он мне дани не дает, а сразу в Орду везет. Какое мне дело до того, как салтан татарский наказывает данников своих?

— Ты осторожный и мудрый правитель, коназ-баши Димитро, — повеселел Сагадей-ной-он. — Но паршивый ублюдок Олег не султану дань заплатил, а эмиру Мамаю-беклербеку. За то он и ответит головой!

— Вот это вернее, — опять услыхал Дмитрий Иванович шепот за спиной. — А то — погра-абили...

— А тебя, — снова продолжил мурза, — Великий Султан Высочайшей Орды любит, как родного сына. Царь царей говорит: «Пусть коназ-баши Димитро пашет землю и собирает зерно для хлеба и капусту для щей, ни один татарский конь не переступит рубежа страны Мушкаф».

Слова эти прозвучали в полной тишине. Не сразу заговорил Великий Князь Московский и Владимирский.

— Передай мой поклон мудрому и могучему повелителю царства татарского, — наконец сказал Дмитрий Иванович и, обернувшись, отдал обнаженный меч Родиону Ослябе.

Сагадей-нойон нахмурился, угадав в этом какой-то нехороший для себя намек. Этого русского воеводу он хорошо знал по битве на реке Пьяне. Это тот самый Осляб-бей, который отбил все наскоки его конницы и половину ее уложил на кровавом пути в Нижний Новгород. Но «коназ-баши Димитро» продолжал говорить, как будто ничего особенного не произошло, и военачальник ордынский успокоился.

— ...Я всегда рад помочь салтану Арапше, — как сквозь сон, услышал Сагадей-нойон. — И рать готов бы послать на подмогу, но... только не сейчас. Весна — время страдное на Руси. Пусть простит меня царь татарский, если что не так. — Князь отвесил поклон знатному ордынцу и распорядился: — Эй, отроки! Внесите дары для салтана Золотой Орды!

Два дюжих молодца вошли в стольницу и поставили перед послом большой, окованный железом сундук. Открыли.

— О-о, меха соболей! — обрадовался посланник султанов, соображая, сколько драгоценных шкурок можно отсюда украсть незаметно.

Дмитрий Иванович угадал его намерения, усмехнулся и приказал закрыть сундук на два висячих замка и запечатать собственной восковой печатью.

«Ежели сорвет, — подумал Князь, разглядывая вытянувшуюся физиономию мурзы, — то сии вои татарские шепнут о том на ухо самому салтану Арапше. А тот шуток не понимает и на руку скор...»

Сагадей-нойон озадаченно почесал в затылке и посмотрел на властителя Москвы почему-то виновато. А тот, помедлив, снова распорядился:

— Послу татарскому — шубу с моего плеча!

На мурзу тотчас накинули роскошный горностаевый тулуп. Нукерам Сагадей-нойона подарили по шелковому халату, и те тоже остались довольны.

С этим Дмитрий Иванович отпустил посланника золотоордынского султана.

И сразу же взорвалась стольница негодующими криками думных бояр:

— Ты што, княже, русских людей на погибель отдаешь?!

— А ведаешь ли ты, что сделает с Рязанской землей тот бешеный волк Арапша?!

— Иудами искариотскими будем, коль не поможем рязанцам в беде!

— А потом Арапша-салтан за нас примется!

— Аль мало кровушки русской пролито?!

— Помолчите! — оборвал крики Великий Князь Московский и Владимирский.

С трудом воцарилась непрочная тишина.

— Где воевода Бренк?

— Здесь я, — протиснулся вперед коренастый русобородый воин.

— Скачи немедля в Переяслав-Рязанский. Скажешь Олегу Иоанновичу, чтоб отводил полки к стольну граду своему. Пускай на хвосте своем тащит зарвавшегося Арапшу-салтана с воинством его. Пусть смерды бросают все и уходят в леса с пути ордынского. Потом, по осени, поможем им хлебом и иными съестными припасами...

Бояре одобрительно зашумели. Князь остудил их словоречие холодным взором:

— И еще скажи Олегу, мы тож следить будем за движением рати татарской. Как только Арапша придет под Переяслав-Рязанский, мы с двух сторон, от Козельска и от Шилова, ударим по нему. Все! Скачи немедля!

Бренк вышел. И никаких вопросов Великому Князю. Хотя уже и ночь на дворе, и скакать ему, меняя коней на заставах, целых двое суток без сна и отдыха.