Косыгин. Вызов премьера (сборник) - Виктор Гришин

Я работал с Косыгиным около двадцати лет. Алексей Николаевич очень серьезно и строго относился к своим обязанностям. Он сильно переживал непорядки в экономике, переживал и то, что не удалось провести начатую им реформу в 1965 году. На этой почве у него случилось три инфаркта. Последний стал роковым…»

Валентин Серегин, заместитель начальника охраны А.Н. Косыгина: «Косыгин никогда не готовил текст докладов, у него был только листок с тезисами. Но и в него он практически не заглядывал, выступая по часу – полтора и на память приводя нужные цифры и факты. И его высказывания часто были нестандартными. В нашей стране, где в те времена царствовала уравниловка, только он мог позволить себе сказать в присутствии всего руководства: «Если человек работает за двоих, платите ему за двоих. Если работает за троих – за троих платите! А если и за одного не работает, зачем платить ему?»…

Все дачи, которыми пользовался Косыгин, были государственными. Под Москвой он жил в Архангельском, а летом и осенью больше всего любил отдыхать в Пицунде на даче, которую построили еще для Хрущева. На даче в Литве (Куршская коса) он был всего один раз. Чаще бывал в Юрмале в санатории «Рижское взморье» или в Кисловодске. Но там он и питался в общей столовой, и гулял в парке, иногда в сопровождении толпы народа. Его маршрут до сих пор зовут «тропа Косыгина».

Кстати, еще один штрих. Как-то раз мне позвонили из мехового ателье, в котором дочь Алексея Николаевича заказала шубу. Говорят: «Завтра повышают цены на меха. Нужно оплатить шубу сегодня, иначе все будет стоить на тридцать процентов дороже!» Я доложил Людмиле Алексеевне. А потом меня вызывает Косыгин: «Не нужно сегодня ничего платить, я потом ей сам денег добавлю, если не хватит. Я специально никому из своих не говорил о подорожании…» Кстати, таким образом, поступали не все. Андропов, например, оплатил шубу, которая заказывалась в этом же ателье, до подорожания…»

Николай Егоров, сотрудник охраны, более десяти лет работавший с А.Н. Косыгиным: «В Костомукше строилось советско-финское предприятие, и Косыгин поехал туда. Там председателю Совмина показали городок, в котором жили финские рабочие. Чистота, финские домики, электричество, канализация, горячая вода. А он говорит: «Теперь показывайте, где наши живут!» Не готовые к такому обороту местные руководители задергались. Повезли его к баракам, где наши рабочие жили. А там – черт голову сломит. Туалет – на улице, на кухне грязища. Алексей Николаевич сжал зубы: «Мне все ясно. Поехали отсюда!» А по приезде в Петрозаводск устроил такой разнос за то, что наших рабочих в таких условиях содержат, что кресла под местными руководителями зашатались».

Геннадий Павлюк, водитель А.Н. Косыгина с 1970 по 1980 годы: «На Косыгина в 1973 был зарегистрирован «Мерседес»… История была такая. Канцлер ФРГ Вилли Брандт подарил советскому руководству три «Мерседеса». Брежнев получил самую лучшую модель, а Косыгину и Подгорному прислали автомобили попроще. Машину зарегистрировали на него, но забирать ее он отказался, говорит: «Пусть она у вас в охране эксплуатируется». А примерно через год везу я Алексея Николаевича на работу. Он спрашивает: «Как там мой «Мерседес» поживает, работает?» Начальник охраны про машину ничего не знает, а я ее видел у нас на автобазе, и по простоте душевной говорю: «Стоит у нас под брезентовым чехлом, и никто ее не эксплуатирует». Он спрашивает: «Как – стоит?!» И вроде бы разговор закончил. А на следующий день вызывает меня руководство: «Ты что там наговорил? Косыгин сказал, что если нам этот автомобиль не нужен, его надо передать в Совмин». Ну и передали его в Совмин, а в базе данных он остался как принадлежащий Косыгину.

А когда открывали ВАЗ, ему итальянцы подарили прототип «Жигулей» – автомобиль «Фиат». Его он сразу передал нам, и машина долго использовалась в качестве дежурного разъездного автомобиля.

Насколько я знаю, единственная машина, которая осталась в семье, это подарок из Чехословакии, сейчас не помню, или «Шкода», или «Татра». Алексей Николаевич сказал: «Давай я эту машину для внука возьму, пусть ездит». Но что показательно, он за этот автомобиль заплатил. И не государственными деньгами, а собственными!»

Алексей Сальников, сотрудник охраны А.Н. Косыгина: «С женой Косыгин прожил сорок лет до ее смерти 1 мая 1967 года. Ему сообщили об этом событии прямо на первомайской демонстрации, но тогда на его лице не дрогнул ни один мускул. И лишь приехав в больницу, он дал волю слезам…

Алексей Николаевич очень любил Клавдию Андреевну. После ее смерти он не смог жить в их старой квартире на улице Грановского и переехал на Воробьевы горы. Но выезжая из Кремля, он просил проехать улицу Грановского и остановиться на Арбатской площади. Уже оттуда в сопровождении одного-двух сотрудников он шел пешком по Калининскому. Доходил до булочной за кинотеатром «Октябрь», заходил в нее, покупал буханку «Бородинского» хлеба и оправлялся дальше. А потом, либо у Садового кольца, либо ближе к Киевскому вокзалу, садился в машину и ехал домой….»

Анатолий Прохоров

Не только пациент

Прохоров Анатолий Николаевич с 1956 г. работал в IV Главном управлении Минздрава СССР. С 1967 г. был лечащим врачом А. Н. Косыгина

В Объединенной спецбольнице бывшего IV Главного управления Минздрава СССР я проработал более трех десятков лет. Долгое время был заместителем главного врача по лечебной части, и мне по долгу службы полагалось следить за состоянием здоровья многих руководителей партии и государства. В 1967 г. я стал лечащим врачом А.Н. Косыгина. Рассказывая сейчас об Алексее Николаевиче, я менее всего хочу говорить о нем как о своем пациенте, ибо продолжают существовать такие незыблемые понятия, как медицинская этика, врачебная тайна. Хотя, конечно, без некоторых сведений о состоянии его здоровья тоже не обойтись.

Как-то особенно удивляла меня память Алексея Николаевича, в частности его поистине феноменальная способность к вычислениям. В уме он мог быстро сделать очень сложные расчеты. Сам он вовсе не связывал этот талант с какой-то своей личной одаренностью, а говорил, что в этом, мол, ничего особенного нет – просто раньше так хорошо учили, в частности, на уроках коммерческой арифметики. Во время занятий на столе перед учащимися ничего не должно было находиться. Все задачи и примеры решались только в уме. Для быстрого умножения, деления, других действий, как рассказывал Алексей Николаевич, существует много различных способов, или методик.

До конца дней у него, в отличие от некоторых руководителей того времени, практически не было ни клинических, ни поведенческих проявлений склероза головного мозга. Этим, кстати, и объясняется ясность его ума, прекрасная память.